Как я во второй раз не пошёл в буржуи
В апреле 1991 я отказался взять малое предприятие ещё в СССР. Уже и бумаги все были оформлены, и взнос исполкому в 2000 застойных рублей за меня НПО уплатило… Ушёл я тогда из НПО в НИИ. Там опять попал под бомбёжку: замдиректора, который меня пригласил, турнули и ко мне же в отдел сунули старшим научным, тему закрыли, отдел перевели на хозрасчёт, а заказов не было. А тут и СССР прирезали…
В общем, некогда было скучать, но в НИИ я остался. Разбежались из НИИ не все. Большая часть сотрудников осталась, но все нашли какой-то приработок, потому что зарплату мы имели около $20 в месяц. Конечно, на доллары считать не корректно, потому что курс доллара был искусственно завышен. Я тогда посчитал по основным продуктам: мясу, хлебу и транспорту, что у меня был оклад, равный 50 застойным рублям в месяц. Для сравнения: до перестройки средний оклад в НИИ (без учёта лаборантов и обслуги) был 200 застойных рублей, а у меня был 450.
Как люди жили на $20? Да кто как. Некоторые вспоминают это время с тоской и называют его "лихие 90-е" (одна сволочь предлагала даже название "святые 90-е"). Я не знаю и не смогу сказать, как жили те люди, я знаю, как жили сотрудники нашего НИИ. Дисциплины не было никакой, заказов не было, работу никто не спрашивал, но зарплату платили аккуратно, точно в положенные дни. Привозили с главной площадки два чемодана денег и выдавали нерапечатанными банковскими бандеролями.
Некоторые наши сотрудники подрабатывали на рабочих местах с использованием институтских ЭВМ: набирали тексты реклам и инструкций для буржуйских контор, устанавливали им операционные системы и пакеты программ, чинили технику.
Другие спекулировали: возили в Москву сметану, а в Польшу инструмент и бытовую технику по дешёвке. Из Польши везли одежду, из Москвы - тот самый инструмент, который потом везли в Польшу.
Некоторые спекулировали по-крупному.
Одна баба сняла койку, а свою квартиру стала сдавать на сутки и на час. Очень быстро она имела уже три квартиры, шофёра-охранника, развозившего клиентов, наняла двух прачек-уборщиц. При этом себе она снимала комнату и не забывала заходить в НИИ за зарплатой.
Другой мужик ездил в Норильск и Стрежевой, скупал там пушнину и продавал на Украине. Он тоже успел купить три квартиры, но его довольно быстро где-не-помню убили.
Я обходился без спекуляции. Дом был собственный с участком, за воду из колонки денег не брали, за отопление тоже платить было не надо: на дрова тогда было много разломанных домов и заборов, за свет я не платил года три, и никто платы не спрашивал, сад и огород давали вполне приличный урожай.
На жизнь нам хватало, а одежда и обувь износились не сразу. Да на это тогда не очень смотрели, многие ходили кто в чём. Я, например, целое лето ходил в рваных кроссовках моей сестры, и в Госплане, где я раз в неделю обновлял базу законов, на это никто не обращал внимания. Но чем дальше, тем становилось всё хуже и хуже. Над Домом правительства развевался полицайский флаг, герб БССР был прикрыт большим щитов с гербом Великого Княжества Литовского, приватизированным местной хунтой под видом белорусского, и никаких перспектив возрождения производства и науки не проглядывалось.
В январе 1994 умерла моя самая старшая сестра. Денег на похороны у меня не было никаких, у её дочери и у моей второй сестры - тоже. Я стал искать, кто бы мне мог одолжить денег на похороны. Никто из моих друзей не участвовал в разграблении страны, и денег, естественно, не имел.
Но кроме друзей были ещё приятели. Наше НПО в 1991 разобрали на 15 малых предприятий. К 1993 году развалились 13 из них. Одним из двух оставшихся командовал мой приятель, вполне приличный человек. К нему я и обратился. Денег он дал сразу и без каких-либо условий: "отдашь, когда сможешь". В скобочках скажу, что деньги я отдал почти сразу: у моей сестры было очень много друзей, они собрали деньги ещё на похоронах, и я смог вернуть долг уже на следующий день. Но когда я брал деньги, я не был уверен, что сумею их отдать в обозримом будущем, и не обещал отдать их скоро.
Здесь надо бы сказать пару абзацев про этого моего приятеля. Специалист он был средний, но очень добросовестный. Был он русский из Великороссии, я буду называть его Саша.
[У Кучмы (того самого), когда он был укропрезидентом, я читал статью, которая тогда меня здорово насмешила. Кучма сравнивал менталитет русского и украинца и уверял, что главное различие в том, что русский живёт по понятиям, а украинец - по законам. Если бы Кучма вместо «украинец» написал «немец», то он был бы прав. Русский действительно высшей властью считает справедливость и отдаёт ей предпочтение перед законом. Закон принимается тогда, когда уже совершенно очевидна необходимость его принять. Понятия более подвижны и в том стратуме, где выработаны, обычно более справедливы.]
Саша очень честно соблюдал понятия. В то время вести бизнес не нарушая законы значило разориться. И он законы нарушал, но при этом строго в рамках понятий.
Саша сильно меня выручил, и я счёл себя перед ним обязанным. Чем я мог ему отплатить? Только своими знаниями. Я предложил ему сделать некоторые работы на ЭВМ, в которых хорошо разбирался. В частности, оптимизировать размещение массивов данных на внешних носителях и написать на машинных кодах особо быстрые сервисы защиты данных. Я придумал тогда интересные алгоритмы автоматической перекодировки, а предложить их было некому: разработка собственного системного программного обеспечения тогда совершенно прекратилась.
В тот год с работы можно было отлучаться без ограничения. Мы совместно с одной сотрудницей Министерства экономики затеяли создание базы данных правовых актов в сфере экономики, но работой нашей никто из начальства не интересовался. Процентовки мне в Министерстве ежеквартально подписывали и деньги в НИИ перечисляли, но работу никто не проверял и моё присутствие на рабочем месте тоже.
Такая база данных была нужна, так как с 1991 (начали ещё в 1989) фактически поменялся весь набор правовых актов по экономике, но никакой государственный орган не занимался его упорядочением. Министерство юстиции вообще было в стороне, а в Верховном совете законодательные акты хранили в формате обычной библиотеки, без каких-либо поисковых средств, без программ статистики, с ручным обновлением вариантов. Многие отделы Министерства экономики просили наш НИИ сделать такую базу в области экономики, и мы стали делать её по своей инициативе, но с разрешения начальства.
Машины у нас были хорошие, но маломощные: IBM PC/XT со 186-ми и даже с 88-ми процессорами. Системы управления базами данных для таких машин, которая могла бы справиться с такой задачей, не было ни у нас, ни в США, ни вообще в природе. Систему такую я написал сам на Турбо-Паскале 3 версии фирмы Борланд. Поисковая программа поместилась в 64К за счёт того, что я использовал алфавитно-цифровой режим вместо графического, блок обновления экрана написал в машинных кодах, вместо диалогового режима применил запрос-ответный и так далее всё по минимуму, но всё работает. Экономия была во всём. Даже заставка была сделана в алфавитно-цифровом режиме.
Ещё там были применены индексы типа bit и типа tag по алгоритмам, которые я вычитал в документации для Барроуз-6700 и которые на машинах IBM нигде не применялись. Это позволило время ответа сделать сопоставимым со временем нажатия клавиши «Ввод». Написанную систему я назвал «Консенсус» в честь своего любимого серого мейнкуна Консенсуса (это он на аватарке), а вовсе не в память Мишки-Меченого.
[Через полгода к нашей базе вдруг возник дикий интерес у нашего руководства, а ещё через год для этой задачи (только более широкой) была создана правительством специализированная организация. Базу нашу у нас забрали и передали туда (безвозмездно).]
«Консенсус» нигде не числился, он был личной разработкой, не имел никакой документации. Инструкция, как им пользоваться, была, а алгоритмы программы были только у меня в голове, и даже комментариев к программам не было. Более того, в качестве защиты я сделал, что программы нельзя было скопировать, нельзя было даже перенести диск с программами на другую ЭВМ. Сейчас этим не удивишь, а тогда было в диковинку.
Когда я пришёл к Саше в контору, сбросил на его ЭВМ «Консенсус» с демонстрационным примером и показал, как им пользоваться, он не слегка, а довольно-таки существенно прибалдел. Контора его занималась всяческим купи-продайством, наибольшую выгоду имела от торговли лесом, но сам Саша до этого командовал отделом торговли программными разработками НПО и хорошо знал рынок программного обеспечения.
Я сказал, что установлю ему программу, сгенерирую базу товаров его конторы и помогу заполнить справочники, а дописать бухгалтерский сервис и навесить бантики для клиентов он и без меня сможет. И ничего мне за это не надо.
Пришёл я к нему ближе к концу дня. Пока показывал, рабочий день кончился. Саша позвал ещё двух сотрудников, я показал программу ещё раз. Потом они остались пить коньяк. Приглашали и меня, но я приглашение отклонил: денег у меня не было совсем, а быть обязанным я не желал, да и поздно уже было.
Назавтра, когда я зашёл сгенерировать структуру базы, Саша рассказал, что сейчас его малое предприятие - акционерное общество, что собственников, полноценных членов сего общества, всего трое: он и двое вчерашних - Фима и Аркаша. Они - не программисты (сам Саша тоже был не программист, а электронщик, но давно уже занимался купи-продайством программ). Фима - юрист, а Аркаша кончал нархоз, стало быть, экономист. Кроме них троих есть ещё пять человек сотрудников, но они - наёмные работники, сидят на окладах и доли в прибыли не имеют.
[Честно предупреждаю, что для меня буржуйские структуры - тёмный лес. Я несколько раз пытался понять и не понял. Возможно, я тогда не понял какую-то тонкость, очевидную для рыночников, которую до сих пор не понимаю. Понял только, что работникам своим они платят много, а сами получают очень много и главный у них Саша, но не настолько главный, чтобы единолично принимать решения.]
Саша рассказал очень много и про свою контору, и про операции, которые они совершают, но я его особо не слушал и не могу сейчас пересказать, потому что тогда в это не вникал. Пока он говорил, я генерировал базу и думал, как нужно доработать программы, чтобы они были удобны и под его данные, а не только для операций с правовыми актами. Из его рассказа я понял, что сами они не производят ничего, только оформляют сделки, стараясь, чтобы клиенты не узнали друг друга и не вздумали договариваться между собой напрямую, и что есть у них какая-то доля собственности в нескольких складах и в каких-то предприятиях. Я не старался запоминать. Более того, не старался понять. Я понял, что они ничего не производят, что они имеют много денег и что они не нарушают законы и что поэтому кроме моего Консенсуса им очень нужна хорошая актуальная база данных правовых актов в области экономики.
В конце дня опять зашли Фима и Аркаша и они опять пошли пить коньяк, только в другую комнату. Меня опять приглашали, но я опять не пошёл.
День или два (?или три - не помню) я дорабатывал программу, а потом принёс Саше новую версию. Заодно стал вводить в базу справочники.
К концу дня пришли Фима с Аркашей и принесли с собой коньяк, лососину и ещё какие-то деликатесы, которые мне и при социализме доставались только по большим праздникам. На этот раз уклониться я не мог. Я сказал, что у меня с собой нет денег, но они только замахали руками. Из разговора за коньяком я уяснил, что они пьют коньяк после работы каждый день, а потом куда-то ещё идут развлекаться, но это не каждый день. И вот сегодня они идут в баню с бассейном и я, конечно же, иду с ними, потому что они втроём решили ввести меня в своё акционерное общество полноправным членом, что никакого взноса от меня не надо, кроме того, что я возьму на себя всё управление данными. У них есть один хороший программист, но они ему не верят: он жаден и нечист на руку, а теперь его можно будет уволить.
Итак, буржуи напоили меня коньяком, дали закусить балыком и потащили в баню. До меня не сразу дошло, что пьют они каждый день и что ездят развлекаться по вечерам три-четыре раза в неделю. Это стало ясно из разговоров в машине, пока мы ехали в баню. Надо сказать, что я забеспокоился ещё когда мы садились в сашину машину. Пили ведь все, Саша тоже. Конечно, бутылка коньяка на четверых - это не такая величина, чтобы утверждать, что водитель был пьян. Для ГАИ, конечно, пьян, но время было такое, что я и милиционеров видел пьяных при исполнении. Но тем не менее…
Для полноты картины надо описать моих спутников. Саше было около 37 лет. Я знал, что он женат, имеет сына и строит коттедж под Минском. Вид у него был очень обыкновенный, славянский, ничего импозантного, по-русски говорил как русский. Оба других спутника были таких же лет, но я могу и ошибиться: у нерусских (у неславян, точнее) я не могу точно определить возраст. Про них я не знал ничего, выглядели интеллигентно. Машина была «Жигули-зубило» (ВАЗ-2108), иномарок тогда в Минске было очень мало. Одеты мои спутники были хорошо, но обыкновенно, пресловутые малиновые пиджаки у нас носили братки, а не буржуи.
Ехали мы и трепались. Меня беспокоило, что далеко едем, так как денег с собой у меня не было даже на проезд на автобусе. На работу я ходил пешком: мне всего-то было от дома минут 10 быстрым шагом, а от работы до сашиной конторы тоже было около того. (Кто знает Минск, жил я в начале Грушевки, работал в Доме правительства, а сашина контора была на Кирова).
Трепались, конечно, о бабах. До этого, на рабочем месте, говорили только о делах, даже когда давили коньяк, а в машине начали о бабах. В основном о том, у кого какие были сношения. Саша не то похвастался, не то пожаловался, что с последней партнёршей у него не было времени найти подходящие условия, и они развлекались у него в кабинете, причём она стояла коленями на стуле к нему задом и опиралась о стол. Тут остальные перевели разговор на анальный секс и заспорили, чем это хорошо или не хорошо. Тут и меня напрямую спросили, что я об этом думаю.
Сидеть молча было как-то неудобно. Я сказал, что в японском романе 10 века одна дама перестала принимать кавалера, а когда её подруги спросили, почему она к нему охладела, она ответила, что разочаровалась в нём: «Я предложила ему нефритовый сосуд, а он выбрал медный таз!». Эта моя фраза вызвала буйный смех, в том числе у Саши-водителя, и они на три голоса стали меня уверять, что в бане, куда мы едем, медных тазов и тазиков - навалом.
Январь ещё был, стемнело быстро. Я потерял ориентировку, куда едем. Куда-то на Болотную станцию (кто знает Минск). Вокруг был частный сектор, а баня - большое здание с металлической оградой двора. И никакой вывески. Машину пропустил в ворота охранник, он же открыл нам дверь. Большой вестибюль, коридор, большой полутёмный зал с довольно большим бассейном. В зал выходили несколько дверей. Одна была приоткрыта, там была видна освещённая комната с накрытым столом. В бассейне плескались две девицы (а может и две старушки: света было мало), а в комнате у стола крутились ещё две разбитных сильно намазанных девахи.
Я понял, что надо смываться. Бояться-то я ничего не боялся. Плохо было только то, что неизвестно, как и когда я попаду домой. Но главное, что я понял, что это не моя игра, не моя жизнь, что мне тут делать нечего. Понял, что с этими людьми я не смогу работать. Если бы это был просто междусобойчик с приятелями, то я мог бы без всякого скандала посидеть, выпить, закусить, а потом просто не встречаться. Но речь шла о вступлении в их «консенсус». Нет, надо было линять.
Я сказал, что немножко подышу морозным воздухом. Давно, мол, не пил, коньяк на меня подействовал. Охраннику у дверей сказал, что выйду покурить. Он удивился и сказал, что все курят здесь (Саша был некурящий, а Фиму с Аркашей я с сигаретами тоже не видел). Я и ему сказал, что мы много выпили, и мне надо подышать воздухом. Пальтишко для правдоподобия я накинул сверху. Охранник меня выпустил во двор, я завернул за угол дома, пролез сквозь забор и стал уносить ноги от потенциальных партнёров и работодателей.
Я совершенно не представлял, где нахожусь. Выйдя на широкий перекрёсток, я увидел далеко-далеко красные огни телевышки и, ориентируясь на них, пошёл к центру города. На улицах не было никого. Мне очень хотелось набить кому-нибудь морду, и я желал, чтобы попалась навстречу какая-нибудь компашка, которая не приминёт зацепить одинокого прохожего интеллигентного вида. Когда поймут, что ошиблись, поздно будет. Но навстречу не попался никто, а вскоре я вышел на улицу с автобусным движением и хотя денег у меня не было, доехал куда надо.
Назавтра я не позвонил Саше. И он тоже мне не звонил, хотя мог бы и поинтересоваться: а вдруг меня по дороге убили? Возможно, он понял меня правильно, возможно нет - мне всё равно.
[Лет за 15 до этого я был знаком со случаем, внешне похожим. У моей сестры был приятель, писатель и богатый бездельник. Богатый он был не потому, что его много печатали, а потому, что был сын министра. Он рассказывал, что пристроился в компанию официанток кафе «Театральное» (народное название этого кафе было «Чёрные скалы» и соответственно Оперный театр, который был рядом, звали «Ля скал» - по-белорусски «около скал»). Каждый вечер он шёл в это кафе. После закрытия все официантки со своими хахалями («бойфрендами» по-нонешнему) до утра допивали и доедали всё заказанное клиентами, проедали и пропивали полученные чаевые и перемывали косточки клиентам, которые у них за день были. Он походил так пару недель, а потом понял, что такую ежедневную жизнь не выдержит. Но пропускать дни было нельзя! И он с сожалением расстался с этой компанией.]
У меня был не совсем такой случай. Конечно, пить каждый день и веселиться каждую третью ночь я тоже бы не смог. Но главное не это. Моя семья ела тогда белый хлеб два раза в месяц (с получки и с аванса), вместо мяса я покупал в магазине кости (да, продавались в те годы у нас кости) и на базаре здор (нутряной свиной жир). Соседи вокруг меня и сотрудники в нашем НИИ жили не намного лучше. Не мог я работать вместе с буржуями.
-----
Через полгода избрали президента, потом сбросили с Дома правительства полицайскую тряпку, спустили герб Великого Княжества Литовского, а ещё через полгода стала налаживаться экономика, а мои разработки вдруг оказались очень нужны правительству. Про Сашу мне рассказывали, что фирма его развалилась, но работу он нашёл хорошую в каком-то КБ, получал хорошо. Но коттедж так и не достроил.
Я описываю конкретный случай. Где-то наверняка были другие буржуи. Но мне попались эти. Тем, кто оперирует средними, типичными якобы случаями, хочу сказать, что множество типичных случаев состоит из случаев конкретных.
==========
Вот такой второй случай мне представился стать буржуем. Третьего случая не предоставлялось.
Этот пост был приготовлен раньше. До Нового года ещё успею поздравить друзей и френдов