Отдыхаю в воспоминаниях
С утра было много технической работы. Сейчас сижу, отдыхаю, вспоминаю.
Старые магнитные ленты надо было время от времени перезаписывать. Воспоминания тоже надо перезаписывать: вспоминать время от времени. Правда, потом помнишь уже не само событие, а воспоминание о нём, но иначе ведь вообще забудешь…
Вспомнился что-то один старший научный сотрудник, с которым я был знаком много лет назад. Был он мне не друг, не товарищ и не брат. Более того, относился я к нему с неприязнью, потому что считал его бездельником. Бездельником он не был, только не делал он ничего.
Как это, как это? - да очень просто. Он в рабочее время работал: читал статьи в научных журналах, писал свои статьи. Но за те 15 лет, что я его знал (работал он в соседней лаборатории), он не участвовал ни в одной конкретной разработке, которая дала бы результаты, и не написал ничего, что заставило бы других учёных заговорить об этом или использовать его статьи в своих разработках или хотя бы в статьях. Статьи его были большей частью докладами на конференциях невысокого уровня. В докладах говорилось о том, что надо сделать в нашей отрасли и что предполагается сделать. Доклады были написаны на высоком уровне, со ссылками на источники, на чужой опыт, то есть, на уровне достаточном, чтобы доклад приняли на конференцию и опубликовали.
В его работах не было ничего, что можно бы было реально использовать в работе, но оный старший научный сотрудник считался хорошим специалистом, потому что имел много печатных работ. К совокупности его работ можно применить удачное высказывание, председателя совета по защите диссертаций в московском ВИМИ «Поставим вопрос так: Соискатель написал данную работу. И что изменилось? Что может от этого измениться? И с этой позиции оценим диссертацию».
Я считал, что он не мог не знать, что его работа не нужна никому, кроме него самого и заведующего его лабораторией, который тоже отчитывался его работами, да ещё постоянно пристаканивался ему в соавторы. И поэтому я считал его безнравственным. Сейчас думаю, а может он этого не понимал, может думал, что это и есть научная работа? Во всяком случае, эрудиция у него была высокая. Но я не помню, чтобы он читал лекции студентам или занимался с молодыми специалистами.
Он всегда сидел в своём углу и писал. В лаборатории у них всегда стоял непрерывный бабский трёп. Так этот парень надевал шапку-ушанку, завязывал уши и писал себе свои статьи. Этим и был знаменит в нашем НИИ. А на его сотрудниц эта демонстрация не действовала никак.
Помню ещё его две остроумных, хотя и злобных реплики.
Одна из сотрудниц громко хвасталась, что она теперь стала по субботам ничего не делать и с тех пор чувствует себя значительно лучше. Сотрудник поднял голову, отогнул одно ухо на шапке и невинно спросил: «Как, Нина Егоровна, вы и по субботам ничего не делаете?».
Второй раз та же женщина громко заявила: «Там хорошо, где нас нет!». Сотрудник тяжело вдохнул и сказал: «Да, Нина Егоровна, там хорошо, где вас нет».
--------
После того, как я поменял НИИ, я этого сотрудника не видел и ничего о нём не слышал. В научных журналах и в материалах конференций высокого уровня мне его имя не попадалось. Но зарплату ему платили обычную, сколько положено старшему научному сотруднику.
Старые магнитные ленты надо было время от времени перезаписывать. Воспоминания тоже надо перезаписывать: вспоминать время от времени. Правда, потом помнишь уже не само событие, а воспоминание о нём, но иначе ведь вообще забудешь…
Вспомнился что-то один старший научный сотрудник, с которым я был знаком много лет назад. Был он мне не друг, не товарищ и не брат. Более того, относился я к нему с неприязнью, потому что считал его бездельником. Бездельником он не был, только не делал он ничего.
Как это, как это? - да очень просто. Он в рабочее время работал: читал статьи в научных журналах, писал свои статьи. Но за те 15 лет, что я его знал (работал он в соседней лаборатории), он не участвовал ни в одной конкретной разработке, которая дала бы результаты, и не написал ничего, что заставило бы других учёных заговорить об этом или использовать его статьи в своих разработках или хотя бы в статьях. Статьи его были большей частью докладами на конференциях невысокого уровня. В докладах говорилось о том, что надо сделать в нашей отрасли и что предполагается сделать. Доклады были написаны на высоком уровне, со ссылками на источники, на чужой опыт, то есть, на уровне достаточном, чтобы доклад приняли на конференцию и опубликовали.
В его работах не было ничего, что можно бы было реально использовать в работе, но оный старший научный сотрудник считался хорошим специалистом, потому что имел много печатных работ. К совокупности его работ можно применить удачное высказывание, председателя совета по защите диссертаций в московском ВИМИ «Поставим вопрос так: Соискатель написал данную работу. И что изменилось? Что может от этого измениться? И с этой позиции оценим диссертацию».
Я считал, что он не мог не знать, что его работа не нужна никому, кроме него самого и заведующего его лабораторией, который тоже отчитывался его работами, да ещё постоянно пристаканивался ему в соавторы. И поэтому я считал его безнравственным. Сейчас думаю, а может он этого не понимал, может думал, что это и есть научная работа? Во всяком случае, эрудиция у него была высокая. Но я не помню, чтобы он читал лекции студентам или занимался с молодыми специалистами.
Он всегда сидел в своём углу и писал. В лаборатории у них всегда стоял непрерывный бабский трёп. Так этот парень надевал шапку-ушанку, завязывал уши и писал себе свои статьи. Этим и был знаменит в нашем НИИ. А на его сотрудниц эта демонстрация не действовала никак.
Помню ещё его две остроумных, хотя и злобных реплики.
Одна из сотрудниц громко хвасталась, что она теперь стала по субботам ничего не делать и с тех пор чувствует себя значительно лучше. Сотрудник поднял голову, отогнул одно ухо на шапке и невинно спросил: «Как, Нина Егоровна, вы и по субботам ничего не делаете?».
Второй раз та же женщина громко заявила: «Там хорошо, где нас нет!». Сотрудник тяжело вдохнул и сказал: «Да, Нина Егоровна, там хорошо, где вас нет».
--------
После того, как я поменял НИИ, я этого сотрудника не видел и ничего о нём не слышал. В научных журналах и в материалах конференций высокого уровня мне его имя не попадалось. Но зарплату ему платили обычную, сколько положено старшему научному сотруднику.