Это чтоб жизнь медом не казалась, видимо...
Оригинал взят у hospicefund в сегодняшняя статья Зои Ерошок
Год без Веры
«Дядя Филя! Что делается на том свете, ты чувствуешь?» -
«Так себе - пустяки и мероприятия, это несерьезно, Иван Федорович, зря люди умирают».
Из Андрея Платонова
В советское время Вера Миллионщикова работала врачом-онкологом. Безнадежных раковых больных тогда быстро выписывали из больниц, чтобы не портили статистику. А Вера по собственной инициативе ходила к ним домой и досматривала до самого последнего часа. Никакой благости. Умирающие нередко были агрессивны, могли замахнуться и даже ударить, родственники растеряны и в истерике. «И ты всё это терпела?» - спросила я как-то. «Это не они, это болезнь», - отвечала Вера.
До встречи со всемирно известным журналистом Виктором Зорза Вера даже не слышала о хосписах. А Зорза в перестройку приехал в Москву и очень жестко сказал ей: «Ты - абсолютно хосписный человек. Но то, что делаешь для единиц, - должна делать для сотен и тысяч».
Двадцатичетырехлетняя дочь Виктора Джейн умерла от рака. В английском хосписе за ней был такой уход, что Джейн сказала отцу: «Я умираю счастливой». И попросила в память о ней создавать хосписы по всему миру, и в первую очередь в России.
Короче, Зорза силой заставил Веру организовывать хоспис в Москве. Я помню, как на моих глазах она отказывалась, упиралась, боялась. Но очень быстро и очень качественно создала выездную службу, потом строила прекрасное здание хосписа на метро «Спортивная». Ее, всего лишь врача, строители слушались, как змея-заклинателя; она и завхоз, и прораб, и величайший стратег и тактик; деньги на хоспис давали такие взаимоперпендикулярные люди, как Лужков и Чубайс; и даже абсолютно безнадежные больные, которых привозили сюда умирать, а в хоспис привозят только умирать, выздоравливали (лично знаю четыре таких случая).
И вот 21 декабря 2010-го Веры Миллионщиковой не стало.
В Первом Московском хосписе, в Верином кабинете, который, слава Богу, пока никто еще не занял и, надеюсь, никогда не займет, мы собрались вместе с ее дочками, Машей и Нютой Федермессер, чтобы поговорить про этот год. Год без Веры.
Нюта Федермессер - младшая дочь Веры Миллионщиковой и президент благотворительного фонда помощи хосписам «Вера».
«Я не чувствую, что это год без мамы. Мама все время рядом. Тем более что я в хосписе почти круглосуточно. Но мамы очень не хватает. Для меня год без мамы - это год в работе, где мне от нее бесконечно че-то надо. Я непрерывно хочу с ней советоваться и живу с ощущением, что она зачем-то переложила на меня больше ответственности, чем я (смеется) могу вынести».
Год получился, по словам Нюты, такой активный, энергичный и эффективный, потому что было очень тяжело и надо было «боль по маме прятать в работе».
Об эффективности. В Первом Московском за этот год появились шестеро новых медсестер. Они не знали Веру, но органично вписались в хосписную жизнь. Красивые девушки, пришли из медучилищ на практику и остались. Нюта называет их всех по именам: Лиза. Маша. Алена. Ира. Настя и Катя. Это очень по-Вериному. Та никогда не относилась к сотрудникам как просто к коллективу, ко всем скопом - только лично, отдельно, персонально. Фонд «Вера» помогал семи хосписам, а теперь - четырнадцати. «Трое детей родились у врачей в хосписе, пока нет мамы, и четвертый ребенок скоро появится на свет», - рассказывает старшая дочь Веры Маша Федермессер, хосписный юрист. (Так в хосписе все говорят: пока Веры нет. Никто: умерла, ушла). В Первом Московском идет гигантский ремонт на благотворительные средства. И вот чему Вера особо порадовалась бы: постоянных добровольцев было двадцать, стало сорок. А за последние полгода на улицах Москвы - много социальной рекламы о хосписах. Правда, не за счет города, а за счет компании NewsOutdoor, но все равно в разы увеличился поток пожертвований от физических лиц.
К успехам еще вернемся, а вот с этими самыми благотворительными пожертвованиями и нарисовалась к концу года серьезная проблема, она же угроза.
Поясняю: приняты поправки в Федеральный закон № 83 о типе госучреждений. В соответствии с этим законом какие-то учреждения, например, становятся государственными казенными, а какие-то - государственными бюджетными. Так вот: хосписы с 1 января следующего года будут государственными казенными учреждениями. Ну и хорошо, казенное обеспечение так казенное, ударное слово-то: обеспечение!! Правда, хосписы и так никогда не были частной лавочкой, получали финансирование от московского правительства (почему я выше писала о Лужкове), при этом и для благотворительной помощи были открыты.
И вот совсем недавно выясняется: казенные учреждения финансируются только из бюджета и не имеют права получать доход из других источников. То есть: напрямую никаких благотворительных пожертвований. Ни от кого! Если даже пожертвования будут, они должны перечислиться в вышестоящую инстанцию (у хосписа это департамент здравоохранения московского правительства). И уже департамент сам решает, как эти средства распределять.
Дружественно настроенные чиновники объясняют Нюте и ее сестре Маше: мы все в нашем государстве привыкли работать так, чтобы избегать тех преград, которые на нашем пути встают. И фонд «Вера» сможет по трехсторонним договорам приобретать в хоспис, к примеру, памперсы, лекарства, продукты. (Фонд перечисляет поставщику деньги в ту же аптеку или в «Медтехнику», а оттуда уже в хоспис приходят лекарства или оборудование.)
Однако Нюта не может на этом успокоиться: «Ну где я найду жертвователя, который в бюджет Москвы захочет просто так перевести деньги? А хосписам нужны не только памперсы по трехсторонним договорам. Нас, понимаете, лишают возможности помогать капитально. Вот ровно с 1 января следующего года я не смогу уже доделать в хосписе ремонт, купить дорогое оборудование, компьютеры, или удобные для наших пациентов тумбочки, или многофункциональные кровати. Даже если мне дадут на это деньги! А в тульском хосписе, к примеру, нам уже не сделать лифт. На этот лифт ведь никогда не будет бюджетных денег, а он там жизненно необходим. Кстати, пострадают как минимум еще четыре хосписа - из тех, кому мы помогаем. Казенными становятся хосписы в Туле, Липецке, Ижевске, Перми».
А теперь - внимание! Вот что еще сделал фонд помощи хосписам «Вера» в этом году.
Благотворительные показы фильмов «Высоцкий. Спасибо, что живой» Павла Буслова, «Жила-была одна баба» Андрея Смирнова, «Два дня» Авдотьи Смирновой. Замечательный творческий вечер Евгения Гришковца. И совершенно потрясающий «Неравнодушный рок в пользу хосписов» в РАМТе. Два благотворительных вечера провел специально для хосписов журнал «Сноб». 1 декабря Михаил Куснирович блистательно организовал аукцион дизайнерских новогодних елок и всю выручку (4 миллиона 800 тысяч рублей) от аукциона передал фонду помощи хосписам «Вера». Кстати, Михаил Куснирович уже лет десять помогает Первому Московскому хоспису: и в будни, и в праздники дарит пациентам и персоналу очень красивые подарки, еду и одежду, и делает это очень тихо, без всякой рекламы. Из того, что планируется: 26 декабря «Ленком» в пользу хосписам отдает кассу от спектакля «Всё оплачено». Причем это инициатива самого театра. И, наконец, для хосписов хотят установить благотворительные ящики на всех кассах всей сети магазинов «Твой дом». (Это тоже надо тормознуть?)
Я спросила Машу и Нюту, сколько всего благотворительных денег собрал фонд «Вера» за этот год? И, знаете, какую услышала цифру? 31 миллион рублей. Для наиболее впечатлительных переведу в условные единицы: больше 1 миллиона долларов!!!
И это, черт побери, не только деньги. Это - включенность людей. И таких знаменитых попечителей фонда «Вера», как Татьяна Друбич, Ингеборга Дапкунайте, Татьяна Арно, и просто людей из просто жизни, тех, кто еще совсем недавно никак не хотел брать в голову (душу, сердце) хосписы, там ведь все равно умирают, так зачем им помогать?
Нет Веры Миллионщиковой. Нет Виктора Зорзы. Они были очень яркие индивидуалисты. Но яркая индивидуальность - это ведь не когда каждое «а» в строчке не хочет быть похоже на другое. Я видела, как работали вместе и как общались друг с другом Вера и Виктор, они все время были в диалоге, а тут вот в ноябре фонд «Вера» провел конференцию по паллиативной помощи: главврачи восемнадцати хосписов из четырнадцати регионов страны собрались, пять дней с утра до ночи говорили о проблемах и сложностях, искали выходы, огромную резолюцию написали, передали чиновникам - теперь ждем реакции.
Закон № 83, повторю, федеральный, московское правительство ни при чем, но от этого никому не легче. Кто авторы и разработчики закона, почему не было широкого (узкого - тоже) обсуждения? И если это просто коллективный труд нашего «аппарата госнеуверенности» - не тот ли случай, когда три горы родили треть мыши?
Кстати, именно из-за того, что все московские хосписы становятся «казенками», в их уставах уже прописаны платные услуги. Была бы жива Вера Миллионщикова - умерла бы от инфаркта. Одна из заповедей хосписа: «Брать деньги с уходящих из этого мира - нельзя. Наша работа может быть только бескорыстной».
Во всех развитых странах хосписы до восьмидесяти процентов существуют за счет благотворительности. А у нас, что, ради борьбы с благотворительностью ставится государственная задача разрушить хоспис как «качественную точку»? Не знаю, как там, на том свете, но в возлюбленном отечестве, даже когда человек умирает, обязательно надо устроить «пустяки и мероприятия», а не «достойную жизнь до конца» (первая заповедь хосписа).
И что еще дает хоспис, его философия? Понимание: смерть - предельно индивидуальна. Она может быть понята и пережита не более чем одним человеком. Одно это наше, поймите, право и преимущество: умирать персонально.
В Первом Московском понижать уровень не собираются. Пытаются объясняться, убеждать, растолковывать. Особенно Маша и Нюта Федермессер. Они же Верины дочки.
«Мне очень часто снится мама, - говорит Нюта. - В сложных, но связных снах. Я не все могу в них разгадать, расшифровать, но мама снится в нужные моменты и передает оттуда распоряжения. Правда, маловато, маловато. Хочется (улыбается) более прямой канал связи иметь».
P.S. С 1 января 2012 года хосписы еще и унифицируют, всем меняют названия. Первый Московский хоспис будет, к примеру, хосписом № 1. И дальше - все восемь хосписов по Москве и сто по стране - строго по номерам.
Но Первый Московский - это бренд. Его создала с нуля Вера Миллионщикова, она же и прославила именно под этим названием у нас в стране и везде в мире. Ну давайте теперь МХТ назовем театром № 1, а «Ленком» - театром № 2.
Господи, на что уходят усилия?!
Зоя Ерошок
"Новая газета", 21 декабря 2011
http://www.novayagazeta.ru/society/50169.html
Год без Веры
«Дядя Филя! Что делается на том свете, ты чувствуешь?» -
«Так себе - пустяки и мероприятия, это несерьезно, Иван Федорович, зря люди умирают».
Из Андрея Платонова
В советское время Вера Миллионщикова работала врачом-онкологом. Безнадежных раковых больных тогда быстро выписывали из больниц, чтобы не портили статистику. А Вера по собственной инициативе ходила к ним домой и досматривала до самого последнего часа. Никакой благости. Умирающие нередко были агрессивны, могли замахнуться и даже ударить, родственники растеряны и в истерике. «И ты всё это терпела?» - спросила я как-то. «Это не они, это болезнь», - отвечала Вера.
До встречи со всемирно известным журналистом Виктором Зорза Вера даже не слышала о хосписах. А Зорза в перестройку приехал в Москву и очень жестко сказал ей: «Ты - абсолютно хосписный человек. Но то, что делаешь для единиц, - должна делать для сотен и тысяч».
Двадцатичетырехлетняя дочь Виктора Джейн умерла от рака. В английском хосписе за ней был такой уход, что Джейн сказала отцу: «Я умираю счастливой». И попросила в память о ней создавать хосписы по всему миру, и в первую очередь в России.
Короче, Зорза силой заставил Веру организовывать хоспис в Москве. Я помню, как на моих глазах она отказывалась, упиралась, боялась. Но очень быстро и очень качественно создала выездную службу, потом строила прекрасное здание хосписа на метро «Спортивная». Ее, всего лишь врача, строители слушались, как змея-заклинателя; она и завхоз, и прораб, и величайший стратег и тактик; деньги на хоспис давали такие взаимоперпендикулярные люди, как Лужков и Чубайс; и даже абсолютно безнадежные больные, которых привозили сюда умирать, а в хоспис привозят только умирать, выздоравливали (лично знаю четыре таких случая).
И вот 21 декабря 2010-го Веры Миллионщиковой не стало.
В Первом Московском хосписе, в Верином кабинете, который, слава Богу, пока никто еще не занял и, надеюсь, никогда не займет, мы собрались вместе с ее дочками, Машей и Нютой Федермессер, чтобы поговорить про этот год. Год без Веры.
Нюта Федермессер - младшая дочь Веры Миллионщиковой и президент благотворительного фонда помощи хосписам «Вера».
«Я не чувствую, что это год без мамы. Мама все время рядом. Тем более что я в хосписе почти круглосуточно. Но мамы очень не хватает. Для меня год без мамы - это год в работе, где мне от нее бесконечно че-то надо. Я непрерывно хочу с ней советоваться и живу с ощущением, что она зачем-то переложила на меня больше ответственности, чем я (смеется) могу вынести».
Год получился, по словам Нюты, такой активный, энергичный и эффективный, потому что было очень тяжело и надо было «боль по маме прятать в работе».
Об эффективности. В Первом Московском за этот год появились шестеро новых медсестер. Они не знали Веру, но органично вписались в хосписную жизнь. Красивые девушки, пришли из медучилищ на практику и остались. Нюта называет их всех по именам: Лиза. Маша. Алена. Ира. Настя и Катя. Это очень по-Вериному. Та никогда не относилась к сотрудникам как просто к коллективу, ко всем скопом - только лично, отдельно, персонально. Фонд «Вера» помогал семи хосписам, а теперь - четырнадцати. «Трое детей родились у врачей в хосписе, пока нет мамы, и четвертый ребенок скоро появится на свет», - рассказывает старшая дочь Веры Маша Федермессер, хосписный юрист. (Так в хосписе все говорят: пока Веры нет. Никто: умерла, ушла). В Первом Московском идет гигантский ремонт на благотворительные средства. И вот чему Вера особо порадовалась бы: постоянных добровольцев было двадцать, стало сорок. А за последние полгода на улицах Москвы - много социальной рекламы о хосписах. Правда, не за счет города, а за счет компании NewsOutdoor, но все равно в разы увеличился поток пожертвований от физических лиц.
К успехам еще вернемся, а вот с этими самыми благотворительными пожертвованиями и нарисовалась к концу года серьезная проблема, она же угроза.
Поясняю: приняты поправки в Федеральный закон № 83 о типе госучреждений. В соответствии с этим законом какие-то учреждения, например, становятся государственными казенными, а какие-то - государственными бюджетными. Так вот: хосписы с 1 января следующего года будут государственными казенными учреждениями. Ну и хорошо, казенное обеспечение так казенное, ударное слово-то: обеспечение!! Правда, хосписы и так никогда не были частной лавочкой, получали финансирование от московского правительства (почему я выше писала о Лужкове), при этом и для благотворительной помощи были открыты.
И вот совсем недавно выясняется: казенные учреждения финансируются только из бюджета и не имеют права получать доход из других источников. То есть: напрямую никаких благотворительных пожертвований. Ни от кого! Если даже пожертвования будут, они должны перечислиться в вышестоящую инстанцию (у хосписа это департамент здравоохранения московского правительства). И уже департамент сам решает, как эти средства распределять.
Дружественно настроенные чиновники объясняют Нюте и ее сестре Маше: мы все в нашем государстве привыкли работать так, чтобы избегать тех преград, которые на нашем пути встают. И фонд «Вера» сможет по трехсторонним договорам приобретать в хоспис, к примеру, памперсы, лекарства, продукты. (Фонд перечисляет поставщику деньги в ту же аптеку или в «Медтехнику», а оттуда уже в хоспис приходят лекарства или оборудование.)
Однако Нюта не может на этом успокоиться: «Ну где я найду жертвователя, который в бюджет Москвы захочет просто так перевести деньги? А хосписам нужны не только памперсы по трехсторонним договорам. Нас, понимаете, лишают возможности помогать капитально. Вот ровно с 1 января следующего года я не смогу уже доделать в хосписе ремонт, купить дорогое оборудование, компьютеры, или удобные для наших пациентов тумбочки, или многофункциональные кровати. Даже если мне дадут на это деньги! А в тульском хосписе, к примеру, нам уже не сделать лифт. На этот лифт ведь никогда не будет бюджетных денег, а он там жизненно необходим. Кстати, пострадают как минимум еще четыре хосписа - из тех, кому мы помогаем. Казенными становятся хосписы в Туле, Липецке, Ижевске, Перми».
А теперь - внимание! Вот что еще сделал фонд помощи хосписам «Вера» в этом году.
Благотворительные показы фильмов «Высоцкий. Спасибо, что живой» Павла Буслова, «Жила-была одна баба» Андрея Смирнова, «Два дня» Авдотьи Смирновой. Замечательный творческий вечер Евгения Гришковца. И совершенно потрясающий «Неравнодушный рок в пользу хосписов» в РАМТе. Два благотворительных вечера провел специально для хосписов журнал «Сноб». 1 декабря Михаил Куснирович блистательно организовал аукцион дизайнерских новогодних елок и всю выручку (4 миллиона 800 тысяч рублей) от аукциона передал фонду помощи хосписам «Вера». Кстати, Михаил Куснирович уже лет десять помогает Первому Московскому хоспису: и в будни, и в праздники дарит пациентам и персоналу очень красивые подарки, еду и одежду, и делает это очень тихо, без всякой рекламы. Из того, что планируется: 26 декабря «Ленком» в пользу хосписам отдает кассу от спектакля «Всё оплачено». Причем это инициатива самого театра. И, наконец, для хосписов хотят установить благотворительные ящики на всех кассах всей сети магазинов «Твой дом». (Это тоже надо тормознуть?)
Я спросила Машу и Нюту, сколько всего благотворительных денег собрал фонд «Вера» за этот год? И, знаете, какую услышала цифру? 31 миллион рублей. Для наиболее впечатлительных переведу в условные единицы: больше 1 миллиона долларов!!!
И это, черт побери, не только деньги. Это - включенность людей. И таких знаменитых попечителей фонда «Вера», как Татьяна Друбич, Ингеборга Дапкунайте, Татьяна Арно, и просто людей из просто жизни, тех, кто еще совсем недавно никак не хотел брать в голову (душу, сердце) хосписы, там ведь все равно умирают, так зачем им помогать?
Нет Веры Миллионщиковой. Нет Виктора Зорзы. Они были очень яркие индивидуалисты. Но яркая индивидуальность - это ведь не когда каждое «а» в строчке не хочет быть похоже на другое. Я видела, как работали вместе и как общались друг с другом Вера и Виктор, они все время были в диалоге, а тут вот в ноябре фонд «Вера» провел конференцию по паллиативной помощи: главврачи восемнадцати хосписов из четырнадцати регионов страны собрались, пять дней с утра до ночи говорили о проблемах и сложностях, искали выходы, огромную резолюцию написали, передали чиновникам - теперь ждем реакции.
Закон № 83, повторю, федеральный, московское правительство ни при чем, но от этого никому не легче. Кто авторы и разработчики закона, почему не было широкого (узкого - тоже) обсуждения? И если это просто коллективный труд нашего «аппарата госнеуверенности» - не тот ли случай, когда три горы родили треть мыши?
Кстати, именно из-за того, что все московские хосписы становятся «казенками», в их уставах уже прописаны платные услуги. Была бы жива Вера Миллионщикова - умерла бы от инфаркта. Одна из заповедей хосписа: «Брать деньги с уходящих из этого мира - нельзя. Наша работа может быть только бескорыстной».
Во всех развитых странах хосписы до восьмидесяти процентов существуют за счет благотворительности. А у нас, что, ради борьбы с благотворительностью ставится государственная задача разрушить хоспис как «качественную точку»? Не знаю, как там, на том свете, но в возлюбленном отечестве, даже когда человек умирает, обязательно надо устроить «пустяки и мероприятия», а не «достойную жизнь до конца» (первая заповедь хосписа).
И что еще дает хоспис, его философия? Понимание: смерть - предельно индивидуальна. Она может быть понята и пережита не более чем одним человеком. Одно это наше, поймите, право и преимущество: умирать персонально.
В Первом Московском понижать уровень не собираются. Пытаются объясняться, убеждать, растолковывать. Особенно Маша и Нюта Федермессер. Они же Верины дочки.
«Мне очень часто снится мама, - говорит Нюта. - В сложных, но связных снах. Я не все могу в них разгадать, расшифровать, но мама снится в нужные моменты и передает оттуда распоряжения. Правда, маловато, маловато. Хочется (улыбается) более прямой канал связи иметь».
P.S. С 1 января 2012 года хосписы еще и унифицируют, всем меняют названия. Первый Московский хоспис будет, к примеру, хосписом № 1. И дальше - все восемь хосписов по Москве и сто по стране - строго по номерам.
Но Первый Московский - это бренд. Его создала с нуля Вера Миллионщикова, она же и прославила именно под этим названием у нас в стране и везде в мире. Ну давайте теперь МХТ назовем театром № 1, а «Ленком» - театром № 2.
Господи, на что уходят усилия?!
Зоя Ерошок
"Новая газета", 21 декабря 2011
http://www.novayagazeta.ru/society/50169.html