Буран. Январь 88.
Вчера на bigpicture видел серию фотография о суровой зиме в Норильске:
И если б сам не видел, то не поверил, что такое возможно и в солнечном Азербайджане. Правда, в горах.
Давным-давно я пытался описать те события, когда буран накрыл участок нашей комендатуры. Правда, та история тянула за собой не очень приятные воспоминания, поэтому я затянул с продолжением, а потом вовсе забросил. А сейчас вспоминаю - да ничего особенного тогда и не произошло вроде. Обычный армейский тупизм столкнулся с армейской же твердолобостью.
И всё же, с тех пор я ни разу не попадал в настолько экзотические природные условия.
Остались отрывочные, но очень яркие воспоминания.
Помню, как двинулись к речке в Деманской балке на 7-й левый, словно на лёгкую прогулку. Да почти так и получилось - отрыли от снега нити, освободили противоподкоп, чтобы ручей свободно преодолевал систему. Даже на границу перелезать не пришлось.
Но вот дальше всё пошло совсем не так гладко.
Вдоль системы идти было невозможно. Да и дорогу снегом завалило так, что большую часть пути мы двигались ползком - снегоступов на заставе не было, да и лыж мы ни разу не видели. В низинах снег, ещё не успевший осесть, уже был глубиной больше метра. Мы изобрели такой метод передвижения - один ложился на снег, другой переползал по нему вперёд, и так друг по другу мы форсировали особо глубокие места. И до ворот на промежуточный рубеж пути-то было примерно полтора километра, а мы полночи туда пробивались. Вымокли изнутри от пота, снаружи от снега.
А потом помню, как нарушая все служебные инструкции, отогревались на кочёвке у Давахана. Это первое строение Аваша, если двигаться с границы. Как Давахан грел чайник на конфорке чугунной печки, в которую подбрасывал куски кизяка. Кружка с чаем ходила по кругу из рук в руки. Кто-то кемарил на соломе в тёмном углу кочёвки, обнявшись с автоматом, я лежал на вонючем мокром матрасе, на топчане, положив кобуру СПШ под голову. Курили бакинскую Приму. Стреляли её у Давахана. Ломали папироски пополам и тянули длинными затяжками, отплёвываясь от табачинок. И пролежать так хотелось до утра. Кто-то из старших периодически пытался выйти на связь по Р-392, получалось не каждый раз, потому что батарея плохо контачила и быстро садилась. Да и вместо антенны использовали шомпол. В очередной раз послушав хрипы в наушнике, решили опять пробиваться к воротам, встречать первую смену, воюющую со снегом где-то под Кирдапазиром. Там по крайней мере была проводная связь.
Как вернулись, не помню.
Война за каждый метр системы шла последующие пару недель и закончилась вместе с терпением, когда мы не выдержали очередной каторги и снялись без приказа с участка. Начальник выехал навстречу верхом. Каким-то чудом ему удалось погасить бунт.
Помню только, что начальник потом докладывал, что на участке нашей заставы система ни на час не отключалась, что в строю почти вся линия системы, за исключением трёх стыковых участков правого фланга. Но рапорт о неподчинении с оружием в руках ушёл в отряд.
А зачем всё это было нужно, понять очень трудно. Соседи систему на время бурана выключили - снег охранял границу в ту ночь. А потом, как принято в таких случаях, рубили нижние 4 нити. Оставляли контроль по верхним, и в ус не дули. И уже ближе к марту связисты постепенно откапывали коридоры вдоль системы, восстанавливали нижние нити, вводили в строй участок за участком. Они удивлялись нашим рассказам и крутили пальцем у виска. Даже без сочувствия.
И если б сам не видел, то не поверил, что такое возможно и в солнечном Азербайджане. Правда, в горах.
Давным-давно я пытался описать те события, когда буран накрыл участок нашей комендатуры. Правда, та история тянула за собой не очень приятные воспоминания, поэтому я затянул с продолжением, а потом вовсе забросил. А сейчас вспоминаю - да ничего особенного тогда и не произошло вроде. Обычный армейский тупизм столкнулся с армейской же твердолобостью.
И всё же, с тех пор я ни разу не попадал в настолько экзотические природные условия.
Остались отрывочные, но очень яркие воспоминания.
Помню, как двинулись к речке в Деманской балке на 7-й левый, словно на лёгкую прогулку. Да почти так и получилось - отрыли от снега нити, освободили противоподкоп, чтобы ручей свободно преодолевал систему. Даже на границу перелезать не пришлось.
Но вот дальше всё пошло совсем не так гладко.
Вдоль системы идти было невозможно. Да и дорогу снегом завалило так, что большую часть пути мы двигались ползком - снегоступов на заставе не было, да и лыж мы ни разу не видели. В низинах снег, ещё не успевший осесть, уже был глубиной больше метра. Мы изобрели такой метод передвижения - один ложился на снег, другой переползал по нему вперёд, и так друг по другу мы форсировали особо глубокие места. И до ворот на промежуточный рубеж пути-то было примерно полтора километра, а мы полночи туда пробивались. Вымокли изнутри от пота, снаружи от снега.
А потом помню, как нарушая все служебные инструкции, отогревались на кочёвке у Давахана. Это первое строение Аваша, если двигаться с границы. Как Давахан грел чайник на конфорке чугунной печки, в которую подбрасывал куски кизяка. Кружка с чаем ходила по кругу из рук в руки. Кто-то кемарил на соломе в тёмном углу кочёвки, обнявшись с автоматом, я лежал на вонючем мокром матрасе, на топчане, положив кобуру СПШ под голову. Курили бакинскую Приму. Стреляли её у Давахана. Ломали папироски пополам и тянули длинными затяжками, отплёвываясь от табачинок. И пролежать так хотелось до утра. Кто-то из старших периодически пытался выйти на связь по Р-392, получалось не каждый раз, потому что батарея плохо контачила и быстро садилась. Да и вместо антенны использовали шомпол. В очередной раз послушав хрипы в наушнике, решили опять пробиваться к воротам, встречать первую смену, воюющую со снегом где-то под Кирдапазиром. Там по крайней мере была проводная связь.
Как вернулись, не помню.
Война за каждый метр системы шла последующие пару недель и закончилась вместе с терпением, когда мы не выдержали очередной каторги и снялись без приказа с участка. Начальник выехал навстречу верхом. Каким-то чудом ему удалось погасить бунт.
Помню только, что начальник потом докладывал, что на участке нашей заставы система ни на час не отключалась, что в строю почти вся линия системы, за исключением трёх стыковых участков правого фланга. Но рапорт о неподчинении с оружием в руках ушёл в отряд.
А зачем всё это было нужно, понять очень трудно. Соседи систему на время бурана выключили - снег охранял границу в ту ночь. А потом, как принято в таких случаях, рубили нижние 4 нити. Оставляли контроль по верхним, и в ус не дули. И уже ближе к марту связисты постепенно откапывали коридоры вдоль системы, восстанавливали нижние нити, вводили в строй участок за участком. Они удивлялись нашим рассказам и крутили пальцем у виска. Даже без сочувствия.