Послание Шейха редактору Islamische Zeitung
В своем послании Вам я первоначально намеревался воззвать молитвы Творцу Миров, ища у Него благословения Вам и могучему мусульманскому сообществу на территории Германского государства сейчас, в начале нашего священного месяца Рамадан - месяца поста. Можно лишь сожалеть, что эффективные превентивные меры, предпринятые спецслужбами вашей страны в связи с арестом этих отвратительных террористов, получили огласку как раз в начале Рамадан; надо надеяться, это было сделано не сознательно, и остается сожалеть, что все это не было предпринято месяцем ранее. При том понимании, что терроризм как явление должен быть намертво выкорчеван из жизни Европейского государства - в чем не может быть никаких сомнений - мое беспокойство вызывает отнюдь не эффективность спецслужб и не сантименты, провоцируемые их действиями. Беспокойство мое - двоякого качества: с одной стороны, оно вызвано бездонным невежеством, проявленным представителями политического класса и их псевдоучеными советниками; с другой - я прекрасно отдаю себе отчет в том, что причины терроризма в Европе (и повсюду), а также его движущие силы, не были правильно поняты ни на социологическом, ни на психологическом уровне.
Начну с того, что понятие «исламский терроризм» само по себе является политической фикцией. Два термина, сведенные воедино, представляют полный нонсенс, т.к. они принципиально несочетаемы. С одной стороны, вы используете определение, применительное к величайшей в мире религии, с наибольшим числом последователей, уникальным материальным проявлением которой стала высочайшая цивилизация - от тончайших шедевров архитекторы Тимуридов и Великих Моголов на Востоке до философов, докторов и ученых, заложивших основы естественных наук и правовых методов, на Западе.
Понятие «террорист» никогда на всем протяжении истории исламского общества не давало о себе знать. Однако, оно проявлялось в качестве продукта шиитской религии, которая является не одной из исламских сект, но пост-исламской суб-религией, уникальным образом основанной на превращении пост-исламской истории в метафизику. Я имею ввиду, конечно же, печально известный пример исмаилитского терроризма, воспроизведение которого, как это легко можно установить, пришлось на 20 и 21 вв. Главным инструментом такого терроризма стал самоубийца-одиночка. От несчастной жертвы - в той мере, в какой его можно назвать жертвой - требовалось войти в состояние экзальтации, ему давалось обещание Рая, если он совершит свое деяние. Совершив таковое, он отправлялся на специальное кладбище мучеников. Туда приводили новых последователей, которым еще только предстояло участие в подобном жертвоприношении, и они предавались медитации, глядя на выведенные чернилами лики мучников на могильных плитах - для большей идентификации себя с ними. Отсюда они мчались прочь для совершения омерзительных дел. Они наводили ужас на мусульманских жителей державы великого Саладина, равно как и на христианских монархов.
Обратимся теперь к происходящему в секторе Газа - мы увидим там то же самое «исмаилитское» кладбище с восторженными юнцами, готовыми принять смерть по приказу своих постыдных и трусливых хозяев - все точно так же, как и с исмаилитами в Средние века. Чтобы внести полную ясность, отметим, откуда террористы-исмаилиты черпали источник вдохновления и доктринальную базу - от своего сокрытого руководства, скрывавшегося в горах Ливана. Главный среди них именовался «Старцем Горы». Сегодня картина та же самая - сокрытое руководство базируется в горах Вазиристана - известном ареале обитания исмаилитских фанатиков - где вплоть до недавнего времени скрывались нынешние «Старцы Горы». Разумеется, я имею ввиду Усаму бен Ладена. Дополнительный штрих к нашему рассказу - история его таинственной смерти или сокрытия. В Равалпинди и штаб-квартире французских спецслужб утверждают, что он мертв. Утверждают также, что его видеобращения сфабрикованы (при сегодняшнем уровне цифровой технике - не такая-то и сложная задача). Нас не покидает ощущение некоего тумана, которым укрыты механизму взаимоотношений НАТО с их колониалистскими доктринами и миром терроризма, о котором два миллиарда мусульман узнали лишь с экранов телевизоров. Хочу добавить, что я знаком практически со всеми мусульманскими лидерами (кроме китайских), но, видимо, мне придется познакомиться еще со многими, пока в каком-нибудь одном случае из миллиона мне не повстречаются люди, лично знающие этих «террористов»!
Когда в США был опубликован официальный доклад о событиях, связанных с разрушением башен-близнецов, мусульмане не могли не обратить внимания на то, что в ночь перед катастрофой (кстати, тогда погибла находившаяся на борту одного из самолетов моя знакомая) преступники предавались не молитве или посту, а распитием водки и общению с проститутками! Очагом этой заразы под названием «терроризм», несомненно, является Палестина, и затем уже - Государство Афганистан (мы пока что не можем назвать его «Исламским»). В мои годы, вплоть до 70-х или даже 80-х годов не существовало такого понятия как «серийный убийца». Точнее, если такие случаи и были, то они настолько казались социальной аномалией, что люди знали, как зовут убийцу. Джек Потрошитель! Однако, по мере эволюции капиталистического общества эволюционировали и его преступления. Понятие «серийный убийца» и сам феномен впервые появились в США. Затем явление укоренилось как разновидность новой патологии, присущей охваченному ненавистью-к-себе капитализму. Если употребить термин «христианский серийный убийца», это вызовет всплеск возмущения. Почему? Потому что этот термин нерелевантен социологии серийных убийц. Не нужно глубоко копать, чтобы выйти на политический причины явления. Они кроются в самой природе атеистического гуманизма, с самого начала носившего откровенно женоненавистнический характер. В США не существовало бы женского движения, если бы ему не предшествовало их преследование и унижение. Громкие заявления о равенстве женщин и мужчин по-прежнему сводятся на нет той ролью, которую женщины вынуждены играть в сфер политики. Ни госсекретарь США, ни канцлер Германии, ни министр юстиции Франции не смогли бы функционировать в обществе, где доминируют мужчины, без того, чтобы превратиться в трансвеститок (каким бы «стильным» не был покрой их мужского костюма). Не далее как прошлым вечером, переключая телеканалы, я то и дело натыкался на сюжеты, где женщины орут, рыдают, подвергаются насилию и так далее - как минимум по девяти каналам из пятнадцати шли подобные репортажи. Что касается банковского дела, мне известна лишь одна женщина в высших банковских эшелонах. Уместно добавить, что ее первый муж таинственным образом пропал, а второй был убит в собственной ванной комнате.
Давайте пристальнее вглядимся в понятие «терроризм». Мы, европейцы, постоянно испытывает раздвоенность, вызванную разницей между интеллектуальным содержанием полученного нами образования - в истории, литературе, искусстве - и тем мировоззрением, которым нас регулярно пичкают СМИ с их ограниченным а ля эсперанто словарным запасом и политики с нарушенной грамматикой. Нелады с грамматикой у министров в Германии, Франции и Великобритании поистине шокируют, но никогда она не вызывает сопротивления со стороны академического сообщества - наверное, потому, что все они там подались в эксперты по борьбе с терроризмом!
Итак, давайте напомним себе, как возникал терроризм - термин, его политическое приложение и философский контекст. Впервые это слово использовали деятели великой русской литературы 19 века. Интересно, что тогда в одной связке употреблялись два понятия - террорист и нигилист. Для политических реалий тех дней они выглядели синонимами. Террорист-нигилист, в понимании Тургенева и Достоевского, не был радикалом, жаждущим изменить узы власти. Он воспринимался как некто, не видящий решения социальным противоречиям и иррациональным основам общества, решивший, что политический дискурс утратил всякий смысл. Результатом такого «ничто», «nihil», стал вывод о том, что ультимативный поступок, исполненный крайней бессмысленности, исполненный крайней деструктивности - а высшая степень деструктивности это разрушение самого себя - будет вызовом обществу, вызовом тотальному «ничто» настоящей ситуации. Со всей жуткой решимостью, политики-демократы, со своей стороны, подтвердили акт индивидуального саморазрушения тем, что втянули мир в массовый суицид 1914 - 1918 гг., известный под именем «мировой войны». По словам Вирджинии Вульф, «в декабре 1910 года или где-то около того, характер человека поменялся».
Два колосса 19 столетия предупреждали о том, что цивилизация надломлена, и что финальное разрушение не только близко, но и долгожданно. И Ибсен, и Вагнер провозвещали конец. Ибсеновский Росмер и его возлюбленная гибнут под мельничным колесом. Брюнхильда исчезает в пламени Вальгаллы. После Второй мировой войны немецкие историки поняли то, о чем не решался говорить никто - что период с 1914 по 1945 представлял собой одну сплошную европейскую гражданскую войну. Более того, это была вторая Тридцатилетняя война.
Образованная европейская элита должна понимать, что подобно тому, как террорим образца России 19 века - который является истинным, уникальным и единственным предшественником современного терроризма - появился там, где два полюса оказались соединенными воедино электрическим разрядом насилия (царизм и разрушение оказались связанными одной фатальной любовью), сегодняшние террористы связаны неразрывными узами, любовной страстью суицидального любовника, с высшей олигархией, базирующейся на огромных богатствах банковской системы, нефти и драгметаллов. Брюнхильда встретилась с пламенем Вальгаллы и богами. Ибсеновская Ребекка под мельничным колесом распрощалась с позором своего прошлого.
Мы находимся в кошмарной ситуации, которую лишь более отчетливо высветил арест этих жалких, ничтожных террористов. Следует вглядеться в более далекую перспективу. Европа крайне нуждается в обновлении. Это обновление будет исламским, и этот Ислам унаследует мудрость Гете - первого великого европейского мусульманина - и глубокую, почти суфийскую психологию Шиллера, равно как и вдохновение, нашедшее отражение в трудах Ницше и утонченной поэзии Рильке. Посему, в этот Рамадан молитвы мои будут обращены на то, чтобы здесь, на этом перекрестке посреди руин великой цивилизации, фашистской политике запугивания врачей, предлагающих свое лекарство, не удалось задушить подлинный политический дискурс европейских мусульман.