с неба про погоду (с)
Когда видишь с утра заснеженную дорогу, пытаешься сопоставить все это с апрелем и надвигающимся маем, вспоминаешь, что из всей обуви у тебя только мокрые кеды и ложишься спать дальше, не думая об учебных делах. Так тебе спустя несколько часов встречает раскалывающаяся голова, снова монитор, клавиатура, безобразно заляпанная едой, какие-то никому не нужные слова и острое, острое солнце, выдыхающее непрочный, бесцветный ветер, раскачивающие безлиственные ветки за окном и открывающие балконную дверь. Так на кухне приманивает тараканов гора грязной посуды, а ты не можешь найти домашние штаны и полдня сидишь в одних трусах, не зная, куда сунуть свое глупое тело.
Так к тебе едут поднимать настроение, а ты стоишь перед окном и долго выщипываешь брови, слезя глаза и чихая. Так собираешь последние деньги, страшную какую-то мелочь, чтобы купить лимонное пиво, почему-то соленое и очень не к месту желтое. Так синеют на апрельском холоде руки и губы, так выпадаешь из времени во дворах и переулках, на мостах над поездами. Так понимаешь, что совсем плохо будет уехать куда-нибудь еще, ведь точно знаешь, что и там ТОЖЕ НИЧЕГО НЕТ.
Так приходишь домой, ставишь в двадцать пятый раз чайник, забываешь про него, он снова остывает, ты еще раз зажигаешь под ним синий цветок конфорки. Так понимаешь, что обидно, что все хорошие люди оказываются разбросаны по разным углам Москвы, и чтобы увидеть кого-то очень-очень нужного, необходимо дотащить тело до метро, ехать, ехать, ехать, снова идти и... Ты чувствуешь бессилие, подходишь к зеркалу, в надежде, что оно окажется удобным порталом в квартиру хорошего друга, который позволит миновать грязные переходы с хмурыми осточертелыми лицами и колючее непонятное время года в каждом уголке города.
Так ты включаешь рупор смесителя, вползаешь в ванную и долго слушаешь музыку душа, отогревая окоченевшие конечности.
Так пусто бывает только после апокалипсиса.
Так к тебе едут поднимать настроение, а ты стоишь перед окном и долго выщипываешь брови, слезя глаза и чихая. Так собираешь последние деньги, страшную какую-то мелочь, чтобы купить лимонное пиво, почему-то соленое и очень не к месту желтое. Так синеют на апрельском холоде руки и губы, так выпадаешь из времени во дворах и переулках, на мостах над поездами. Так понимаешь, что совсем плохо будет уехать куда-нибудь еще, ведь точно знаешь, что и там ТОЖЕ НИЧЕГО НЕТ.
Так приходишь домой, ставишь в двадцать пятый раз чайник, забываешь про него, он снова остывает, ты еще раз зажигаешь под ним синий цветок конфорки. Так понимаешь, что обидно, что все хорошие люди оказываются разбросаны по разным углам Москвы, и чтобы увидеть кого-то очень-очень нужного, необходимо дотащить тело до метро, ехать, ехать, ехать, снова идти и... Ты чувствуешь бессилие, подходишь к зеркалу, в надежде, что оно окажется удобным порталом в квартиру хорошего друга, который позволит миновать грязные переходы с хмурыми осточертелыми лицами и колючее непонятное время года в каждом уголке города.
Так ты включаешь рупор смесителя, вползаешь в ванную и долго слушаешь музыку душа, отогревая окоченевшие конечности.
Так пусто бывает только после апокалипсиса.