Шукшин, театр и правда жизни (как люди говорят-2)
В продолжении словоборговской темы будто бы специально мне попался рассказ Василия Шукшина «Артист Федор Грай» - замечательный, попросту превосходный, очень всем людям искусства и новой драмы рекомендую, он крохотный, минут на десять вашего внимания. Суть его в том, что сельский кузнец играет в драмкружке «простых» людей - но ему не нравится, какими словами заставляют говорить его героев авторы:
«Тяжело было произносить на сцене слова вроде: «сельхознаука», «незамедлительно», «в сущности говоря»… и т. п. Но еще труднее, просто невыносимо трудно и тошно было говорить всякие «чаво», «куды», «евон», «ейный»… А режиссер требовал, чтобы говорили так, когда речь шла о «простых» людях.
- Ты же простой парень! - взволнованно объяснил он. - А как говорят простые люди?
Еще задолго до того, когда нужно было произносить какое-нибудь «теперича», Федор, на беду свою, чувствовал его впереди, всячески готовился не промямлить, не «съесть» его, но когда подходило время произносить это «теперича», он просто шептал его себе под нос и краснел. Было ужасно стыдно.»
Разумеется, я не мог не принять - с восторгом - сиё на свой счет. Была у меня лет десять назад одна вещица как раз про деревню, я ее вот только освежил в памяти недавно, так прекрасно помню, как я туда этих вот «чаво» и «теперича» что есть мочи засовывал. И хотя Шукшину это, по счастью, почитать не довелось, но его многолетней давности критика достигла тут, скажем так, еще одного адресата.
Закончись рассказ на этом - я бы уже был ему благодарен, но далее сюжет стал разворачивается по-настоящему круто. Я вкратце перескажу - это большое для меня удовольствие. Ставили пьесу, герою необходимо сказать: «Нам, то есть молодежи нашего села, Иван Петрович, необходимо нужен клуб… Чаво?» - но сцена кузнецу не давалась. Он был по-человечески против этой сцены.
«В этой пьесе по ходу действия Федор должен был приходить к председателю колхоза, махровому бюрократу и волокитчику, и требовать, чтобы тот начал строительство клуба в деревне. Пьесу написал местный автор и, используя свое «знание жизни», сверх всякой меры нашпиговал ее «народной речью»: «чаво», «туды», «сюды» так и сыпались из уст действующих лиц. Роль Федора сводилась, в сущности, к положению жалкого просителя, который говорил бесцветным, вялым языком и уходил ни с чем. Федор презирал человека, которого играл.»
И вот настал день представления. Обдумав свою роль и преданно воплотившись в образ, кузнец повел разговор так, как посчитал более правильным и нужным:
«…Федор положил тяжелую руку на председательские бумажки.
- Будет клуб или нет?!
- Не ори! Я тоже орать умею.
- «Наше комсомольское собрание постановило… Наше комсомольское собрание постановило…» - с отчаянием повторил суфлер.
- Вот что… - Федор встал. - Если вы думаете, что мы по старинки жить будем, то вы сильно ошибаетесь! Не выйдет! - Голос Федора зазвучал крепко и чисто. - Зарубите это себе на носу, председатель. Сами можете киснуть на печке с бабой, а нам нужен клуб. Мы его заработали. Нам библиотека тоже нужна! Моду взяли бумажками отбояриваться… Я их видеть не хочу, эти бумажки! И дураком жить тоже не хочу!
Суфлер молчал и с интересом наблюдал за разворачивающейся сценой.
Режиссер корчился за кулисами…»
И закономерный финал: «Через три дня сообщили результаты смотра: первое место среди участников художественной самодеятельности двадцати районов края завоевал кузнец Федор Грай.»
Я довольно толстый том рассказов Шукшина осенью прочитал - но этот был самым прекрасным и запоминающимся. Он очень… Он очень про то, чем и я сам, и кое-кто из вас занимаемся. Спасибо, Василий Макарович!
«Тяжело было произносить на сцене слова вроде: «сельхознаука», «незамедлительно», «в сущности говоря»… и т. п. Но еще труднее, просто невыносимо трудно и тошно было говорить всякие «чаво», «куды», «евон», «ейный»… А режиссер требовал, чтобы говорили так, когда речь шла о «простых» людях.
- Ты же простой парень! - взволнованно объяснил он. - А как говорят простые люди?
Еще задолго до того, когда нужно было произносить какое-нибудь «теперича», Федор, на беду свою, чувствовал его впереди, всячески готовился не промямлить, не «съесть» его, но когда подходило время произносить это «теперича», он просто шептал его себе под нос и краснел. Было ужасно стыдно.»
Разумеется, я не мог не принять - с восторгом - сиё на свой счет. Была у меня лет десять назад одна вещица как раз про деревню, я ее вот только освежил в памяти недавно, так прекрасно помню, как я туда этих вот «чаво» и «теперича» что есть мочи засовывал. И хотя Шукшину это, по счастью, почитать не довелось, но его многолетней давности критика достигла тут, скажем так, еще одного адресата.
Закончись рассказ на этом - я бы уже был ему благодарен, но далее сюжет стал разворачивается по-настоящему круто. Я вкратце перескажу - это большое для меня удовольствие. Ставили пьесу, герою необходимо сказать: «Нам, то есть молодежи нашего села, Иван Петрович, необходимо нужен клуб… Чаво?» - но сцена кузнецу не давалась. Он был по-человечески против этой сцены.
«В этой пьесе по ходу действия Федор должен был приходить к председателю колхоза, махровому бюрократу и волокитчику, и требовать, чтобы тот начал строительство клуба в деревне. Пьесу написал местный автор и, используя свое «знание жизни», сверх всякой меры нашпиговал ее «народной речью»: «чаво», «туды», «сюды» так и сыпались из уст действующих лиц. Роль Федора сводилась, в сущности, к положению жалкого просителя, который говорил бесцветным, вялым языком и уходил ни с чем. Федор презирал человека, которого играл.»
И вот настал день представления. Обдумав свою роль и преданно воплотившись в образ, кузнец повел разговор так, как посчитал более правильным и нужным:
«…Федор положил тяжелую руку на председательские бумажки.
- Будет клуб или нет?!
- Не ори! Я тоже орать умею.
- «Наше комсомольское собрание постановило… Наше комсомольское собрание постановило…» - с отчаянием повторил суфлер.
- Вот что… - Федор встал. - Если вы думаете, что мы по старинки жить будем, то вы сильно ошибаетесь! Не выйдет! - Голос Федора зазвучал крепко и чисто. - Зарубите это себе на носу, председатель. Сами можете киснуть на печке с бабой, а нам нужен клуб. Мы его заработали. Нам библиотека тоже нужна! Моду взяли бумажками отбояриваться… Я их видеть не хочу, эти бумажки! И дураком жить тоже не хочу!
Суфлер молчал и с интересом наблюдал за разворачивающейся сценой.
Режиссер корчился за кулисами…»
И закономерный финал: «Через три дня сообщили результаты смотра: первое место среди участников художественной самодеятельности двадцати районов края завоевал кузнец Федор Грай.»
Я довольно толстый том рассказов Шукшина осенью прочитал - но этот был самым прекрасным и запоминающимся. Он очень… Он очень про то, чем и я сам, и кое-кто из вас занимаемся. Спасибо, Василий Макарович!