«Патти Дифуса» Альмодовара (затмение)
Итак, несколько аккуратно переписанных фрагментов из статьи Педро Альмодовара «Как добиться мировой славы в кинематографе», имеющейся в книге «Патти Дифуса и другие тексты», во втором ее разделе. Сравните впечатления испанского маэстро с вырезками из газет:
«Одно из сложнейших испытаний для талантливого и знаменитого режиссера (мало кому оно оказалось под силу) - это чужие премьеры. Проблема в том, что никогда не знаешь, что сказать, даже если фильм тебе понравился; по-дурацки выглядишь именно ты, так как у автора фильма подобной проблемы не возникает: он знает, что его картина - шедевр, и никто не убедит его в обратном.
Я дам тебе несколько советов на эту тему, потому что один совет ничему тебя не научит. … ОЧЕНЬ ВАЖНО: всякий раз, собираясь на премьеру, ты должен быть твердо убежден, что фильм тебе совсем не понравится.
СРАЗУ ПОСЛЕ ПРЕМЬЕРЫ, В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ТОГО, ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЛА СОБОЙ ПРОСМОТРЕННАЯ КАРТИНА:
* Если ты смертельно скучал и думал только о том, как бы смыться:
«Этот фильм по-настоящему будоражит».
* Если уцепиться вообще не за что:
«Я преклоняюсь перед работой помощника режиссера. Кто это, кто все это проделал?»
* Если работа оператора ниже всякой критики:
«Это редкостно красивый фильм».
* Если режиссер очень молод:
«Фильм так и дышит свежестью».
* Если режиссер - человек пожилой:
«Вот подлинная зрелость!»
* Если ты ничего не понял, да и никто другой тоже:
«Как это все многозначительно!»
* Если сценарий состоит из одних общих мест:
«Какая потрясающая прозрачность!»
* Если все актеры - уроды, и при этом друзья режиссера:
ТЫ. Какой необычный кастинг. Где ты подобрал таких актеров или они вообще НЕ актеры?
РЕЖИССЕР. Это мои друзья.
ТЫ. НИЧТО не сравнится с ОБЫЧНЫМИ ЛЮДЬМИ (чтобы не сказать заурядными»). Они делают такое, на что профессиональный актер никогда бы НЕ ОСМЕЛИЛСЯ.
* Если диалоги абсолютно непонятны:
ТЫ. Ты много импровизируешь?
РЕЖИССЕР. Нет, совсем нет. Железно придерживаюсь сценария.
ТЫ. Кто бы мог подумать! Диалоги звучат так естественно, почти как в документальном кино.
РЕЖИССЕР. Так я ведь сам их пишу. Специально над ними работаю.
ТЫ. Парень, ты просто гений.»
Или вот тоже прекрасное, из жизненного опыта:
«Тебя будут приглашать в жюри на все фестивали короткометражного кино и тому подобное. Ты должен производить впечатление человека, думающего лишь о том, как протянуть руку помощи этим мальчишкам, мечтающим в один прекрасный день получить доступ к кинокамере. Но в действительности все иначе: одного гения на страну (Тебя) вполне достаточно. Подлинное соревнование тебя не привлекает, это крайне неприятная штука. Поэтому первый приз всегда будет доставаться самой посредственной короткометражке.
Если, паче чаяния, ты заметишь парня, который может стать настоящим открытием, подружись с ним. Предлагай ему раскурить косячок - до тех пор, пока он не подсядет на это дело. Кино - это тяжелой занятие, торчок просто не сможет снимать семь недель без перерыва. И он не составит тебе конкуренции.»
Ну и под конец - еще один сюжет в добавлении к ниже уже процитированным:
«Ты ощущаешь себя американцем больше, чем Уорхол, и понимаешь, что самая важная для тебя война - это война во Вьетнаме. Вот про что будет твой фильм.
Это БУДЕТ милитаристское кино. Все будет происходить на фоне войны во Вьетнаме, однако война, о которой ты собираешься рассказать, намного древнее: это война между мужчинами и женщинами.
Оказывается, американские медсестры, попавшие на фронт, абсолютно не в ладах с солдатами: они заявляют, что участь американской женщины в этой заварухе не должна сводиться к простому врачеванию ран своих мужчин. Этим медсестрам - они все поголовно лесбиянки - вовсе не нравится терять время в госпиталях, пока другие с наслаждением убивают вьетнамцев.
Во Вьетнам скоро должны приехать Рекел Уэлч и Чаро Баэса - они будут петь и танцевать перед войсками. Медсестры бурно выражают свое негодование: нельзя мириться с тем, что американская женщина на войне не только обихаживает солдат, но еще и вынуждена развлекать их, дрыгая ногами. Не имеете права!
Вьетнамцы тоже не остаются в стороне: они понимают, что моральный облик американских солдат сильно ухудшится, если удастся похитить двух этих миниатюрных секс-бомб, и вот, как по мановению волшебной палочки, едва успев приземлиться в джунглях, Рекел и Чаро вместе со всем багажом исчезают в последних зарослях, до которых еще не добрался напалм.
Это непредвиденное похищение дает медсестрам случай проявить свою стратегическую свирепость. Разобравшись с изрядным количеством вьетнамцев, они освобождают Чаро и Рекел со всем их багажом.
Секс-звезды очень признательны медсестрам, а те пользуются моментом, чтобы обсосать артисток с ног до головы и попытаться превратить их в воинствующих феминисток. Однако звезды хорошо знают, что для них главное в жизни, и не собираются менять своих пристрастий.
- Мы артистки, - произносит Уэлч, - и наша работа состоит в том, чтобы развлекать людей, дарить им приятные мгновения, но в политике мы не разбираемся, верно, Чаро?
Чаро Баэса говорит, что да и что ее интересует «человек» вообще, а не его «обстоятельства».
- Вот как? - спрашивает в ответ предводительница медсестер, самая невыразительная из всех, - что ж, если вы такие большие артистки, прикрывайтесь своим искусством.
И отбирает у актрис туфли на каблуках, косметику и концертные платья.
- Без каблуков и макияжа мы пропадем! - приходит в ужас Рекел.
- Я отказываюсь выступать босиком и с чистым лицом, - добавляет Чаро. - Это неэтично.
- Да за кого вы нас принимаете? За Джоан Баэз? - в ярости кричит на медсестер Рекел.
- Ничего тут не попишешь, - подводит итог предводительница.
И передает артисток солдатам. Чаро и Рекел настаивают, что без туфель и модельных платьев они на сцену не выйдут, и требуют вернуть их в Лас-Вегас. Их никак не удается убедить выступать в форме солдат или медсестер.
- Вы можете устроить стриптиз, - предлагает им капитан. - Не важно, как вы будете одеты, важно другое.
- Пускай твоя мамаша раздевается, - на превосходном английском отвечает Чаро Баэса.
НИЧЕГО поделать не удается. «Секс-тампоны», как выражаются медсестры; доставлены обратно в Штаты, там они становятся пацифистками и возглавляют все выступления, направленные против этой войны, у которой, как они утверждают, опираясь на собственный опыт, нет «ни кожи ни рожи».
Там еще много чего происходит, однако все пересказать не хватит места.»
«Одно из сложнейших испытаний для талантливого и знаменитого режиссера (мало кому оно оказалось под силу) - это чужие премьеры. Проблема в том, что никогда не знаешь, что сказать, даже если фильм тебе понравился; по-дурацки выглядишь именно ты, так как у автора фильма подобной проблемы не возникает: он знает, что его картина - шедевр, и никто не убедит его в обратном.
Я дам тебе несколько советов на эту тему, потому что один совет ничему тебя не научит. … ОЧЕНЬ ВАЖНО: всякий раз, собираясь на премьеру, ты должен быть твердо убежден, что фильм тебе совсем не понравится.
СРАЗУ ПОСЛЕ ПРЕМЬЕРЫ, В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ТОГО, ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЛА СОБОЙ ПРОСМОТРЕННАЯ КАРТИНА:
* Если ты смертельно скучал и думал только о том, как бы смыться:
«Этот фильм по-настоящему будоражит».
* Если уцепиться вообще не за что:
«Я преклоняюсь перед работой помощника режиссера. Кто это, кто все это проделал?»
* Если работа оператора ниже всякой критики:
«Это редкостно красивый фильм».
* Если режиссер очень молод:
«Фильм так и дышит свежестью».
* Если режиссер - человек пожилой:
«Вот подлинная зрелость!»
* Если ты ничего не понял, да и никто другой тоже:
«Как это все многозначительно!»
* Если сценарий состоит из одних общих мест:
«Какая потрясающая прозрачность!»
* Если все актеры - уроды, и при этом друзья режиссера:
ТЫ. Какой необычный кастинг. Где ты подобрал таких актеров или они вообще НЕ актеры?
РЕЖИССЕР. Это мои друзья.
ТЫ. НИЧТО не сравнится с ОБЫЧНЫМИ ЛЮДЬМИ (чтобы не сказать заурядными»). Они делают такое, на что профессиональный актер никогда бы НЕ ОСМЕЛИЛСЯ.
* Если диалоги абсолютно непонятны:
ТЫ. Ты много импровизируешь?
РЕЖИССЕР. Нет, совсем нет. Железно придерживаюсь сценария.
ТЫ. Кто бы мог подумать! Диалоги звучат так естественно, почти как в документальном кино.
РЕЖИССЕР. Так я ведь сам их пишу. Специально над ними работаю.
ТЫ. Парень, ты просто гений.»
Или вот тоже прекрасное, из жизненного опыта:
«Тебя будут приглашать в жюри на все фестивали короткометражного кино и тому подобное. Ты должен производить впечатление человека, думающего лишь о том, как протянуть руку помощи этим мальчишкам, мечтающим в один прекрасный день получить доступ к кинокамере. Но в действительности все иначе: одного гения на страну (Тебя) вполне достаточно. Подлинное соревнование тебя не привлекает, это крайне неприятная штука. Поэтому первый приз всегда будет доставаться самой посредственной короткометражке.
Если, паче чаяния, ты заметишь парня, который может стать настоящим открытием, подружись с ним. Предлагай ему раскурить косячок - до тех пор, пока он не подсядет на это дело. Кино - это тяжелой занятие, торчок просто не сможет снимать семь недель без перерыва. И он не составит тебе конкуренции.»
Ну и под конец - еще один сюжет в добавлении к ниже уже процитированным:
«Ты ощущаешь себя американцем больше, чем Уорхол, и понимаешь, что самая важная для тебя война - это война во Вьетнаме. Вот про что будет твой фильм.
Это БУДЕТ милитаристское кино. Все будет происходить на фоне войны во Вьетнаме, однако война, о которой ты собираешься рассказать, намного древнее: это война между мужчинами и женщинами.
Оказывается, американские медсестры, попавшие на фронт, абсолютно не в ладах с солдатами: они заявляют, что участь американской женщины в этой заварухе не должна сводиться к простому врачеванию ран своих мужчин. Этим медсестрам - они все поголовно лесбиянки - вовсе не нравится терять время в госпиталях, пока другие с наслаждением убивают вьетнамцев.
Во Вьетнам скоро должны приехать Рекел Уэлч и Чаро Баэса - они будут петь и танцевать перед войсками. Медсестры бурно выражают свое негодование: нельзя мириться с тем, что американская женщина на войне не только обихаживает солдат, но еще и вынуждена развлекать их, дрыгая ногами. Не имеете права!
Вьетнамцы тоже не остаются в стороне: они понимают, что моральный облик американских солдат сильно ухудшится, если удастся похитить двух этих миниатюрных секс-бомб, и вот, как по мановению волшебной палочки, едва успев приземлиться в джунглях, Рекел и Чаро вместе со всем багажом исчезают в последних зарослях, до которых еще не добрался напалм.
Это непредвиденное похищение дает медсестрам случай проявить свою стратегическую свирепость. Разобравшись с изрядным количеством вьетнамцев, они освобождают Чаро и Рекел со всем их багажом.
Секс-звезды очень признательны медсестрам, а те пользуются моментом, чтобы обсосать артисток с ног до головы и попытаться превратить их в воинствующих феминисток. Однако звезды хорошо знают, что для них главное в жизни, и не собираются менять своих пристрастий.
- Мы артистки, - произносит Уэлч, - и наша работа состоит в том, чтобы развлекать людей, дарить им приятные мгновения, но в политике мы не разбираемся, верно, Чаро?
Чаро Баэса говорит, что да и что ее интересует «человек» вообще, а не его «обстоятельства».
- Вот как? - спрашивает в ответ предводительница медсестер, самая невыразительная из всех, - что ж, если вы такие большие артистки, прикрывайтесь своим искусством.
И отбирает у актрис туфли на каблуках, косметику и концертные платья.
- Без каблуков и макияжа мы пропадем! - приходит в ужас Рекел.
- Я отказываюсь выступать босиком и с чистым лицом, - добавляет Чаро. - Это неэтично.
- Да за кого вы нас принимаете? За Джоан Баэз? - в ярости кричит на медсестер Рекел.
- Ничего тут не попишешь, - подводит итог предводительница.
И передает артисток солдатам. Чаро и Рекел настаивают, что без туфель и модельных платьев они на сцену не выйдут, и требуют вернуть их в Лас-Вегас. Их никак не удается убедить выступать в форме солдат или медсестер.
- Вы можете устроить стриптиз, - предлагает им капитан. - Не важно, как вы будете одеты, важно другое.
- Пускай твоя мамаша раздевается, - на превосходном английском отвечает Чаро Баэса.
НИЧЕГО поделать не удается. «Секс-тампоны», как выражаются медсестры; доставлены обратно в Штаты, там они становятся пацифистками и возглавляют все выступления, направленные против этой войны, у которой, как они утверждают, опираясь на собственный опыт, нет «ни кожи ни рожи».
Там еще много чего происходит, однако все пересказать не хватит места.»