«Давайте застрелимся! С таким знанием жить нельзя!»
Марк Захаров рассказал «Итогам» (№41, 10.10.2011) много поучительных историй (одна даже про Юрия Мороза, я вот не знал и не ведал, что он по юности матроса в «Юнон и Авось» играл), из которых совершенно уж замечательные две:
«В сентябре 1919-го в Воронеж, где жил отец, вошла армия генерала Шкуро, и он решил записываться в нее. Не получилось. Забраковали! Оказывается, белые брали лишь тех, у кого была приличная обувь. Папа побежал к сапожнику и срочно заказал сапоги. Увы, по молодости лет и неопытности имел неосторожность оставить аванс. Как нетрудно догадаться, мастер жестоко запил. Когда через два дня отец пришел забирать обновку, выяснилось, что сапоги... на три размера меньше, чем надо. Папиному горю не было предела! Но спустя короткое время Воронеж перешел в руки конницы Буденного, выбившей из города Шкуро. К Семену Михайловичу охотно принимали всех - и босых, и голых. Папа, которому тогда было шестнадцать лет, не видел принципиальной разницы, на чьей именно стороне воевать. Лишь бы получить в руки боевое оружие и возможность сражаться с теми, на кого укажут как на врага! В результате он оказался по эту линию фронта, хотя мог угодить и на другую.»
«Много лет назад в Париж по линии СТД поехала группа театральных деятелей, в которую среди прочих входили моя жена и помощник режиссера из «Ленкома»… Увиденное произвело на женщину столь сильное впечатление, что она начала подходить к членам делегации и шепотом на полном серьезе предлагать: «Давайте застрелимся! С таким знанием жить нельзя!» Решимость, с которой произносились эти слова, заставила окружающих поверить: человек не шутит... А далее произошли события, весьма любопытные с точки зрения режиссуры. Приехал очаровательный, изысканно одетый человек с мягкими аристократическими манерами. Он подсел на завтраке к бедолаге-помрежу, завел светскую беседу, поинтересовался впечатлениями от Парижа, сказал, что в Европе множество замечательных городов, их непременно нужно увидеть. «Вы были в Вене? Прекрасный город! Ничем не хуже Парижа. Мы обязаны слетать туда, я все организую. Срочно собирайте вещи и едем в аэропорт». Помреж обратилась к присутствовавшим при разговоре коллегам: «Друзья, хочу проститься. Я улетаю! Может, навсегда!» …В такси посланец высших сил незаметно сделал помрежу укол, впрыснув снадобье, и в сомнамбулическом состоянии погрузил в самолет, летевший в Москву. В Шереметьево провел несчастную через зону пограничного контроля, доставил в зал прилета, сонную, плохо соображавшую, что происходит, прислонил к стенке и в долю секунды растворился в служебном коридоре. Потом незнакомые люди позвонили домой помрежу и велели забрать родственницу из аэропорта. Такая вот печальная история...»
«В сентябре 1919-го в Воронеж, где жил отец, вошла армия генерала Шкуро, и он решил записываться в нее. Не получилось. Забраковали! Оказывается, белые брали лишь тех, у кого была приличная обувь. Папа побежал к сапожнику и срочно заказал сапоги. Увы, по молодости лет и неопытности имел неосторожность оставить аванс. Как нетрудно догадаться, мастер жестоко запил. Когда через два дня отец пришел забирать обновку, выяснилось, что сапоги... на три размера меньше, чем надо. Папиному горю не было предела! Но спустя короткое время Воронеж перешел в руки конницы Буденного, выбившей из города Шкуро. К Семену Михайловичу охотно принимали всех - и босых, и голых. Папа, которому тогда было шестнадцать лет, не видел принципиальной разницы, на чьей именно стороне воевать. Лишь бы получить в руки боевое оружие и возможность сражаться с теми, на кого укажут как на врага! В результате он оказался по эту линию фронта, хотя мог угодить и на другую.»
«Много лет назад в Париж по линии СТД поехала группа театральных деятелей, в которую среди прочих входили моя жена и помощник режиссера из «Ленкома»… Увиденное произвело на женщину столь сильное впечатление, что она начала подходить к членам делегации и шепотом на полном серьезе предлагать: «Давайте застрелимся! С таким знанием жить нельзя!» Решимость, с которой произносились эти слова, заставила окружающих поверить: человек не шутит... А далее произошли события, весьма любопытные с точки зрения режиссуры. Приехал очаровательный, изысканно одетый человек с мягкими аристократическими манерами. Он подсел на завтраке к бедолаге-помрежу, завел светскую беседу, поинтересовался впечатлениями от Парижа, сказал, что в Европе множество замечательных городов, их непременно нужно увидеть. «Вы были в Вене? Прекрасный город! Ничем не хуже Парижа. Мы обязаны слетать туда, я все организую. Срочно собирайте вещи и едем в аэропорт». Помреж обратилась к присутствовавшим при разговоре коллегам: «Друзья, хочу проститься. Я улетаю! Может, навсегда!» …В такси посланец высших сил незаметно сделал помрежу укол, впрыснув снадобье, и в сомнамбулическом состоянии погрузил в самолет, летевший в Москву. В Шереметьево провел несчастную через зону пограничного контроля, доставил в зал прилета, сонную, плохо соображавшую, что происходит, прислонил к стенке и в долю секунды растворился в служебном коридоре. Потом незнакомые люди позвонили домой помрежу и велели забрать родственницу из аэропорта. Такая вот печальная история...»