110. Михаил Ромм (часть пятая)
Я все-таки попал вчера на роммовский вечер в «Эльдаре» (за что, разумеется, большое спасибо работницам киноклуба и организаторам вечера). Собрались приличные люди, всё вместе шло два с половиной часа. Но пересказывать особенно нечего.
Как водится на таких мероприятиях (а я бывал уже не на одном), основной темой выходящих на сцену была не «Михаил Ромм», а «Я и Ромм» - что, с одной стороны, логично и справедливо, но с другой - заметно снижает градус выступления. К тому же, учитывая возраст, а иногда и темперамент гостей, к Ромму зачастую примешивалось и что-то еще, совсем уж личное, совершенно из другой оперы. Так, открывавший вечер Андрей Смирнов большую часть своей речи (так, во всяком случае, казалось на слух) посвятил пламенному негодованию насчет того, что ВГИК носит имя не великого Эйзенштейна, а «этого приспособленца» Герасимова, который, по мнению Смирнова, и режиссера-то ни одного путного не воспитал (Муратова явилась светлым исключением). А Александр Гордон (другой, не из телевизора) начал с сетования на то, что его имя всю жизнь ставят рядом с Тарковским (беда, мол, это или радость?) - но в итоге сам же только о Тарковском и говорил, вернее, о себе и о Тарковском…
Не сказать, чтобы это как-то всё особо воодушевляло, но ведь имеет смысл посмотреть на это и иначе: потому как когда перед тобою стоит (принципиально отказавшись сесть, несмотря на палку в руках) живой Резо Чхеидзе и двадцать минут рассказывает не о Ромме, а о том, как он сам хотел поступить во ВГИК и вместе с другом Тенгизом Абуладзе лазал через форточку в библиотеку за какими-то киножурналами - понимаешь, что и пусть, что «не по теме», зато перед тобой - автор фильма «Отец солдата», и ты вообще должен быть благодарен судьбе, что не просто видишь, но и слышишь его, и что это как не счастье.
Ближе к делу был Митта, повторивший хорошую историю про то, как Ромм, только-только первым посмотревший «Звонят, откройте дверь», не поленился обойти все кабинеты «Мосфильма», чтобы сказать везде, что его ученик снял прекрасную картину - и когда Митта, едва успевший отвезти бобины с фильмом из просмотровой туда, где они должны были лежать, шел по коридору, к нему из каждой двери выходили люди и говорили: «Саша! Да ты снял прекрасную картину!..» Так вот Ромм создавал своим ученикам репутацию.
Вершинами вечера стали, на мой взгляд, выступления Рязанова и Соловьева - что не удивительно, учитывая солидный «рассказывательский» стаж обоих (все-таки не каждый режиссер еще и хороший рассказчик, а эти - очень хорошие). Соловьев в привычной ему театрально-капустнической манере рассказал пару-тройку привычных уже баек - как Ромм их «не учил» и как они с Роммом выпили однажды на двоих бутылку джина. Рязанов же нашел шутейный стих, который они с Гердтом сочинили на один из юбилеев мастера (то ли на 50, то ли на 60?), и помимо этого поведал тот факт (я это если и знал, то давно забыл), что Ромм зазывал его в фильм «9 дней одного года» - на ту самую роль, что сыграл потом Смоктуновский. Рязанов «отказал» Ромму (не всякий так бы смог), сославшись на то, что сценарий не ахти, да и вообще - через пару дней ему надо было уезжать в загранпоездку, какая уж тут роль, какая картина!..
(Я, кстати, вспомнил, что писал когда-то о том, как создавались «9 дней» - но, пожалуй, приберегу это уже для следующего раза, тем более - как было сказано на вечере - 50-летие этой картины уже не за горами.)
Я почти всё это снимал (за исключением Соловьева, на котором у меня уже кончились батарейки) и когда пришел домой, тут же хотел всё это выложить в сеть для общей радости - но не тут-то было, компьютер моего энтузиазма не оценил, завис и тут же рухнул (это с ним часто в таких важных случаях бывает). Так что, судя по всему, это потребует некоторого времени - когда оно у меня будет, свободное.
Как водится на таких мероприятиях (а я бывал уже не на одном), основной темой выходящих на сцену была не «Михаил Ромм», а «Я и Ромм» - что, с одной стороны, логично и справедливо, но с другой - заметно снижает градус выступления. К тому же, учитывая возраст, а иногда и темперамент гостей, к Ромму зачастую примешивалось и что-то еще, совсем уж личное, совершенно из другой оперы. Так, открывавший вечер Андрей Смирнов большую часть своей речи (так, во всяком случае, казалось на слух) посвятил пламенному негодованию насчет того, что ВГИК носит имя не великого Эйзенштейна, а «этого приспособленца» Герасимова, который, по мнению Смирнова, и режиссера-то ни одного путного не воспитал (Муратова явилась светлым исключением). А Александр Гордон (другой, не из телевизора) начал с сетования на то, что его имя всю жизнь ставят рядом с Тарковским (беда, мол, это или радость?) - но в итоге сам же только о Тарковском и говорил, вернее, о себе и о Тарковском…
Не сказать, чтобы это как-то всё особо воодушевляло, но ведь имеет смысл посмотреть на это и иначе: потому как когда перед тобою стоит (принципиально отказавшись сесть, несмотря на палку в руках) живой Резо Чхеидзе и двадцать минут рассказывает не о Ромме, а о том, как он сам хотел поступить во ВГИК и вместе с другом Тенгизом Абуладзе лазал через форточку в библиотеку за какими-то киножурналами - понимаешь, что и пусть, что «не по теме», зато перед тобой - автор фильма «Отец солдата», и ты вообще должен быть благодарен судьбе, что не просто видишь, но и слышишь его, и что это как не счастье.
Ближе к делу был Митта, повторивший хорошую историю про то, как Ромм, только-только первым посмотревший «Звонят, откройте дверь», не поленился обойти все кабинеты «Мосфильма», чтобы сказать везде, что его ученик снял прекрасную картину - и когда Митта, едва успевший отвезти бобины с фильмом из просмотровой туда, где они должны были лежать, шел по коридору, к нему из каждой двери выходили люди и говорили: «Саша! Да ты снял прекрасную картину!..» Так вот Ромм создавал своим ученикам репутацию.
Вершинами вечера стали, на мой взгляд, выступления Рязанова и Соловьева - что не удивительно, учитывая солидный «рассказывательский» стаж обоих (все-таки не каждый режиссер еще и хороший рассказчик, а эти - очень хорошие). Соловьев в привычной ему театрально-капустнической манере рассказал пару-тройку привычных уже баек - как Ромм их «не учил» и как они с Роммом выпили однажды на двоих бутылку джина. Рязанов же нашел шутейный стих, который они с Гердтом сочинили на один из юбилеев мастера (то ли на 50, то ли на 60?), и помимо этого поведал тот факт (я это если и знал, то давно забыл), что Ромм зазывал его в фильм «9 дней одного года» - на ту самую роль, что сыграл потом Смоктуновский. Рязанов «отказал» Ромму (не всякий так бы смог), сославшись на то, что сценарий не ахти, да и вообще - через пару дней ему надо было уезжать в загранпоездку, какая уж тут роль, какая картина!..
(Я, кстати, вспомнил, что писал когда-то о том, как создавались «9 дней» - но, пожалуй, приберегу это уже для следующего раза, тем более - как было сказано на вечере - 50-летие этой картины уже не за горами.)
Я почти всё это снимал (за исключением Соловьева, на котором у меня уже кончились батарейки) и когда пришел домой, тут же хотел всё это выложить в сеть для общей радости - но не тут-то было, компьютер моего энтузиазма не оценил, завис и тут же рухнул (это с ним часто в таких важных случаях бывает). Так что, судя по всему, это потребует некоторого времени - когда оно у меня будет, свободное.