«Весь Някрошюс»: «Отелло»
Пора, наконец, заканчивать с моими воспоминаниями о поездке на питерский фестиваль спектаклей Някрошюса - уж почти месяц прошел. Тем более что (как я только узнал) Някрошюс вновь добирается и до Москвы - в ближайшие дни в рамках театрального фестиваля «Сезон Станиславского» столичному зрителю вновь покажут его «Фауста» и «Отелло» (понятно, что билетов наверняка уже нет - но кто знает?..). И у меня вот это «вновь» в отношении «Отелло» вызывает очень странные какие-то ощущения…
Дело в том, что я, оказывается, уже видел этот спектакль… Не знаю, насколько со стороны это покажется глупо, только вспомнил я об этом… только сидя в зале. Там просто есть два персонажа, которых, казалось бы, забыть невозможно - настолько они неординарны для театрального процесса; то есть, оказалось, что возможно - я их благополучно забыл вместе со всем спектаклем; но увидев их вновь, меня тут же кольнуло: где-то я их видел, этих чуваков - а где, как не в этом же спектакле, только посмотренном в Москве?.. Для меня это какая-то совершенно непостижимая история: так-то я более-менее хорошо помню, где был и чего делал; даже если спектакль плохой, я хотя бы помню, что я его увидел. А здесь - спектакль хороший, отменный, отличный! - а у меня в голове даже не уложилось, что я его уже смотрел!.. Не пойму, как такое могло произойти - но произошло ведь!.. Впрочем, это все проблема темных сторон моего сознания, которые стороннему человеку навряд ли интересны - так что оставлю дальнейшие стенания только себе, попытавшись обрисовать лучшие моменты спектакля так, чтобы не забыть его уже впредь.
Товарищи, по которым мне удалось идентифицировать виденное, вообще потрясающие - реально, даже невозможно найти более точное им прилагательное. Практически все время действия спектакля где-то позади главных героев сидят два мужичка - и трясут канистры с водой. Типа, чтоб вода бултыхалась, чтоб ее присутствие постоянно чувствовалось - история-то у моря происходит… Хотя шум воды все равно идет, усиленный, через динамики. Сперва мужички эти в коротких штанишках, что заставляет их поначалу путать с мальчишками, потом переодеваются в штаны нормальные. Временами к ним присоединяется кто-то третий, или даже трясут они свои канистры вчетвером; бывает, что никакой воды они не трясут, а просто отчего-то тусуются на сцене… Но они всегда почти что есть. И на поклоны выходят почти что как полноправные любимцы публики. Это, безусловно, самый яркий образ из всех спектаклей Някрошюса.
Начало: Отелло в белом, притоптывая ногой и восклицая, делает вид, что играет на пианино. На деле же играет сидящий ниже его и одетый в черное пианист, которого сперва зрителям не видно. Музыкальная заявка вступления в полной мере отрабатывается далее: «Отелло» - самый музыкальный спектакль Някрошюса. Вообще, у него всегда музыки немало, но здесь она звучит особенно громко и часто - и это только в пользу общему настроению, потому как здесь музыка еще и особенно красива, а также по большей части живая - пианино и труба. Желающие могут убедиться в этом, посмотрев на ролик с поклонами - овации тем более сильны и прочувствованны, что сопровождаются усиленным к финалу лейтмотивом.
http://video.mail.ru/mail/mumluk/nyakroshus/34.html
Вообще - быть может, повторюсь - три главных стихии Някрошюса: музыка, свет - замечательный! - и запах. Все время он что-то такое на сцене зажжет, чтоб запах (чаще всего серы) в зал шел, и все его нюхали. Жаль, что ни пленка, ни цифра запахи у нас до сих пор не улавливают - и для истории эта особенность спектаклей не сохранится…
Длинный разговор Отелло с Яго - первый требует у второго доказательств предательства Дездемоны - сопровождается живым огнем, который каждый зажигает в деревянных корытцах, символизирующих, надо полагать, в спектакле военный флот, место службы героев.
Яго: «Вы видели у нее платок?» - и на этих словах, буквально на секунду, в его руках мелькает красный платок, мгновенно вслед за этим исчезая. Красиво.
Рассорившись с Дездемоной, Отелло уходит, опрокинув свой стул. Из этого жеста режиссер выстраивает целую историю: Дездемона начинает «играть» с упавшим стулом. Она поднимает его, смотрит на него, обнимает; затем прыгает со своего стула (белого) на стул Отелло (черный), пока подруги ее отталкивают стулья все дальше друг от друга…
Оформление сцены - подвесные люльки, в которых на кораблях спят матросы (любопытно, сохранилась ли эта традиция сейчас?). После ссоры с Отелло, в одну из таких люлек залезает Дездемона - и выбрасывает сверху свою одежду. Зрительный зал замирает (или мне это показалось?) - полное ощущение, что в следующий момент актриса вывалится на сцену полностью голой. Однако нет - видать, либо она выбросила то, что ей там заранее приготовили, либо изначально была закутана в лишние одежки, от которых легко можно было избавиться… Но несколько минут интриги были.
В третьем действии Дездемона лежит на покрывале, узором полностью повторяющем узор того самого злополучного платка.
Когда Отелло ее душит - в какой-то момент сплетение их тел переходит в танец…
Но настоящая трагедия в спектакле начинается после убийства. До него все шло, как шло - ну как обычный спектакль, более-менее экстравагантный, оригинальный и так далее. А после убийства все пошло совсем по-другому - и именно весь этот огромный финал и делает спектакль Большим событием. Някрошюс дал Отелло время на раскаяние. Много времени. Отелло после свершенного очень долго молчит, обдумывая содеянное. Так, чтобы все его поняли, прочувствовали его страдание - и сами зарыдали, покрытые горем и печалью. Он долго смотрит на тело Дездемоны, долго придвигает к ней цветочные горшки… В ушах его несколько раз раздается пронзительный свист - бьющий по перепонкам каждому в зрительном зале… В принципе, весь спектакль построен вне реплик - на том, что спрятано между строчек и выловлено из бездны режиссером. Но все третье действие практически все - в молчании.
Яго убивает Эмилию - тихо подходит и разрезает ей белый платок. Осознавая рану, Эмилия дует на платок - и разрез этот все увеличивается… Красота.
И еще - это единственный из спектаклей фестиваля, после которого не опускался занавес. То есть, он опускался между поклонами - но затем нет, сцена просто осталась пустой…
И вновь я возвращаюсь к тому непониманию себя: ну как я мог забыть про такое?!. Сейчас я полностью разделяю то мнение, что «Отелло» - и впрямь лучший спектакль Някрошюса из репертуара «Meno Fortas» (говорить о том, что он лучший вообще, не буду, так как приязнь к «Вишневому саду» в моем сердце более очевидна). Он самый прочувствованный, самый… про любовь. При всей неотвратимости финала - да, про любовь.
Не буду подводить итоги всему написанному - кто захочет, вновь перелистает дневник и прочтет. Рад просто, что наконец-то мой моральный долг перед той октябрьской поездкой в Питер выполнен. Быть может, правда, еще не до конца (ведь я был еще и на трех других питерских спектаклях!), но тут я зарекаться не буду, а посмотрю по своему свободному времени…
Дело в том, что я, оказывается, уже видел этот спектакль… Не знаю, насколько со стороны это покажется глупо, только вспомнил я об этом… только сидя в зале. Там просто есть два персонажа, которых, казалось бы, забыть невозможно - настолько они неординарны для театрального процесса; то есть, оказалось, что возможно - я их благополучно забыл вместе со всем спектаклем; но увидев их вновь, меня тут же кольнуло: где-то я их видел, этих чуваков - а где, как не в этом же спектакле, только посмотренном в Москве?.. Для меня это какая-то совершенно непостижимая история: так-то я более-менее хорошо помню, где был и чего делал; даже если спектакль плохой, я хотя бы помню, что я его увидел. А здесь - спектакль хороший, отменный, отличный! - а у меня в голове даже не уложилось, что я его уже смотрел!.. Не пойму, как такое могло произойти - но произошло ведь!.. Впрочем, это все проблема темных сторон моего сознания, которые стороннему человеку навряд ли интересны - так что оставлю дальнейшие стенания только себе, попытавшись обрисовать лучшие моменты спектакля так, чтобы не забыть его уже впредь.
Товарищи, по которым мне удалось идентифицировать виденное, вообще потрясающие - реально, даже невозможно найти более точное им прилагательное. Практически все время действия спектакля где-то позади главных героев сидят два мужичка - и трясут канистры с водой. Типа, чтоб вода бултыхалась, чтоб ее присутствие постоянно чувствовалось - история-то у моря происходит… Хотя шум воды все равно идет, усиленный, через динамики. Сперва мужички эти в коротких штанишках, что заставляет их поначалу путать с мальчишками, потом переодеваются в штаны нормальные. Временами к ним присоединяется кто-то третий, или даже трясут они свои канистры вчетвером; бывает, что никакой воды они не трясут, а просто отчего-то тусуются на сцене… Но они всегда почти что есть. И на поклоны выходят почти что как полноправные любимцы публики. Это, безусловно, самый яркий образ из всех спектаклей Някрошюса.
Начало: Отелло в белом, притоптывая ногой и восклицая, делает вид, что играет на пианино. На деле же играет сидящий ниже его и одетый в черное пианист, которого сперва зрителям не видно. Музыкальная заявка вступления в полной мере отрабатывается далее: «Отелло» - самый музыкальный спектакль Някрошюса. Вообще, у него всегда музыки немало, но здесь она звучит особенно громко и часто - и это только в пользу общему настроению, потому как здесь музыка еще и особенно красива, а также по большей части живая - пианино и труба. Желающие могут убедиться в этом, посмотрев на ролик с поклонами - овации тем более сильны и прочувствованны, что сопровождаются усиленным к финалу лейтмотивом.
http://video.mail.ru/mail/mumluk/nyakroshus/34.html
Вообще - быть может, повторюсь - три главных стихии Някрошюса: музыка, свет - замечательный! - и запах. Все время он что-то такое на сцене зажжет, чтоб запах (чаще всего серы) в зал шел, и все его нюхали. Жаль, что ни пленка, ни цифра запахи у нас до сих пор не улавливают - и для истории эта особенность спектаклей не сохранится…
Длинный разговор Отелло с Яго - первый требует у второго доказательств предательства Дездемоны - сопровождается живым огнем, который каждый зажигает в деревянных корытцах, символизирующих, надо полагать, в спектакле военный флот, место службы героев.
Яго: «Вы видели у нее платок?» - и на этих словах, буквально на секунду, в его руках мелькает красный платок, мгновенно вслед за этим исчезая. Красиво.
Рассорившись с Дездемоной, Отелло уходит, опрокинув свой стул. Из этого жеста режиссер выстраивает целую историю: Дездемона начинает «играть» с упавшим стулом. Она поднимает его, смотрит на него, обнимает; затем прыгает со своего стула (белого) на стул Отелло (черный), пока подруги ее отталкивают стулья все дальше друг от друга…
Оформление сцены - подвесные люльки, в которых на кораблях спят матросы (любопытно, сохранилась ли эта традиция сейчас?). После ссоры с Отелло, в одну из таких люлек залезает Дездемона - и выбрасывает сверху свою одежду. Зрительный зал замирает (или мне это показалось?) - полное ощущение, что в следующий момент актриса вывалится на сцену полностью голой. Однако нет - видать, либо она выбросила то, что ей там заранее приготовили, либо изначально была закутана в лишние одежки, от которых легко можно было избавиться… Но несколько минут интриги были.
В третьем действии Дездемона лежит на покрывале, узором полностью повторяющем узор того самого злополучного платка.
Когда Отелло ее душит - в какой-то момент сплетение их тел переходит в танец…
Но настоящая трагедия в спектакле начинается после убийства. До него все шло, как шло - ну как обычный спектакль, более-менее экстравагантный, оригинальный и так далее. А после убийства все пошло совсем по-другому - и именно весь этот огромный финал и делает спектакль Большим событием. Някрошюс дал Отелло время на раскаяние. Много времени. Отелло после свершенного очень долго молчит, обдумывая содеянное. Так, чтобы все его поняли, прочувствовали его страдание - и сами зарыдали, покрытые горем и печалью. Он долго смотрит на тело Дездемоны, долго придвигает к ней цветочные горшки… В ушах его несколько раз раздается пронзительный свист - бьющий по перепонкам каждому в зрительном зале… В принципе, весь спектакль построен вне реплик - на том, что спрятано между строчек и выловлено из бездны режиссером. Но все третье действие практически все - в молчании.
Яго убивает Эмилию - тихо подходит и разрезает ей белый платок. Осознавая рану, Эмилия дует на платок - и разрез этот все увеличивается… Красота.
И еще - это единственный из спектаклей фестиваля, после которого не опускался занавес. То есть, он опускался между поклонами - но затем нет, сцена просто осталась пустой…
И вновь я возвращаюсь к тому непониманию себя: ну как я мог забыть про такое?!. Сейчас я полностью разделяю то мнение, что «Отелло» - и впрямь лучший спектакль Някрошюса из репертуара «Meno Fortas» (говорить о том, что он лучший вообще, не буду, так как приязнь к «Вишневому саду» в моем сердце более очевидна). Он самый прочувствованный, самый… про любовь. При всей неотвратимости финала - да, про любовь.
Не буду подводить итоги всему написанному - кто захочет, вновь перелистает дневник и прочтет. Рад просто, что наконец-то мой моральный долг перед той октябрьской поездкой в Питер выполнен. Быть может, правда, еще не до конца (ведь я был еще и на трех других питерских спектаклях!), но тут я зарекаться не буду, а посмотрю по своему свободному времени…