как варяг наблюдающий
Если изнутри позднего Советского Союза история рок-музыки воспринималась примерно как история Нового времени - со сменой поколений музыкантов и интуитивно лет так на триста, так что даже в голову не приходило сообразить, что большая часть тех музыкантов была жива до сих пор, а после - поверить в то, что сообщали наши бывшие университетские товарищи - что во всяких Нью Ёрках они каждую неделю пор продолжают играть то же самое, что играли в свое время, то история раннего Советского Союза, как ее не учи на истории КПСС, наоборот, воспринималась сплющенной во времени, наверное в силу гораздо меньшего интереса. Три революции, гражданская война и репрессии воспринимались как нечто вполне единомоментное - ну то есть как одна большая революция. Между тем между Октябрьской революцией и репрессиями 37 года прошло 20 лет, то есть выросло ровно одно поколение. Притом что репрессии 37-38 года затронули меньшее количества людей, чем революционный террор, потери в гражданской войне и начавшаяся много раньше коллективизация, именно они стали символом античеловечности режима. Не столько потому, что были направлены преимущественно на интеллигенцию, армию и саму партию, а в силу своей непостижимой абсурдности. Революционный террор и прочее были направлены против врага, пусть в большой степени и вымышленного, но уж как его понимали. Как бы не разионализировали их в том же ключе товарищи Эйхе и Сталин, репрессии 37-38 года начались когда худо бедно, в больших городах, но уже наладилась новая нормальная жизнь, а уничтожались люди, всецело эту новую жизни и новый строй (не столь уж и новые к тому времени) поддерживавшие. Учитывая те самые 20 лет, единственное рациональное их объяснение состоит в том, что целью этих репрессий была полная нейтрализация человеческого материала, который имел опыт некоей другой, предыдущей жизни и практические воспоминания о ней, с целью придания изменениям совершенно необратимый характер. (Цель кажется избыточной - они и без того были совершенно неорбатимы.) Расправа с непосредственными участниками революции сюда вписывается хорошо - те, кто уничтожали предшествовавший уклад, сформировались при нем же и своего врага знали, может быть лучше тех, кто тогда просто жил. Эту же цель совершенно открыто преследовала Культурная революция в Китае, и называлась она именно тем, чем была - уничтожением предыдущей культуры (в широком смысле, то есть жизненного уклада) и ее носителей. Она началась совсем немногим раньше, через 17 лет после победы коммунистов в гражданской войне - Мао нетерпелось - и, соответственно, в качестве основных акторов опиралась на совсем юное население (может быть в среднем моложе на те самые три года).
С этой точки зрения сравнения сегодняшнего дня с теми страшными событиями не стоят выеденного гроша и могуть объясняться только тем, что уже целых два поколения не видели что такое настоящий государственный террор. Во-первых, по сравнению с теми делами времена ныне стоят совершенно вегетарианские и благостные, практически все живы и здоровы и большинство на свободе и делает что хочет. Во-вторых, те меры, которые власть предпринимает, направлены строго в противоположную сторону - против ценителей свободы и рынка, милостиво дарованных Горбачевым и Ельциным, и в пользу имперского культурного наследия и его носителей, физически и ментально сформировавшихся при Брежневе и мечтающих вернуться в славное прошлое, когда мы были второй силой на планете. В этом смысле у нас идет не укрепление революционной борьбы в условиях агрессивного окружения (как власть вяло пытается представить), а самая обычная реакция. Единственная аналогия начинается и заканчивается на цифре 20 лет. Адекватная же аналогия возможна несколько иная. Все помнят, что у нас было в 1812 г. - наполеоновское нашествие, успешно отраженное. А что было за 20 лет до? Великая французская революция. Кем же был Наполеон? Порождением и в определенном смысле преемником этой революции, возродившим между тем монархию, хотя и на некоем новом уровне. Кстати, а что было еще через два года? Реставрация Бурбонов.
Вышеизложенное касается острых вопросов и намеренно изложено в сдержанных тонах. Заранее предупреждаю, что, буде появятся комментарии, буду удалять четыре их сорта - со слишком отличающейся точкой зрения, чтобы не создавать ей рекламы, не слишком сдержанные - чтобы не создавать мне проблем, глупые - ибо недостойны, и невнимательные, то есть возражающие не тому, что я написал, или же посредством того, что я сам и написал - ввиду особой моей ненависти к такого рода читателям. Упреки в банальности принимаются и приветствуются как заслуженные.
С этой точки зрения сравнения сегодняшнего дня с теми страшными событиями не стоят выеденного гроша и могуть объясняться только тем, что уже целых два поколения не видели что такое настоящий государственный террор. Во-первых, по сравнению с теми делами времена ныне стоят совершенно вегетарианские и благостные, практически все живы и здоровы и большинство на свободе и делает что хочет. Во-вторых, те меры, которые власть предпринимает, направлены строго в противоположную сторону - против ценителей свободы и рынка, милостиво дарованных Горбачевым и Ельциным, и в пользу имперского культурного наследия и его носителей, физически и ментально сформировавшихся при Брежневе и мечтающих вернуться в славное прошлое, когда мы были второй силой на планете. В этом смысле у нас идет не укрепление революционной борьбы в условиях агрессивного окружения (как власть вяло пытается представить), а самая обычная реакция. Единственная аналогия начинается и заканчивается на цифре 20 лет. Адекватная же аналогия возможна несколько иная. Все помнят, что у нас было в 1812 г. - наполеоновское нашествие, успешно отраженное. А что было за 20 лет до? Великая французская революция. Кем же был Наполеон? Порождением и в определенном смысле преемником этой революции, возродившим между тем монархию, хотя и на некоем новом уровне. Кстати, а что было еще через два года? Реставрация Бурбонов.
Вышеизложенное касается острых вопросов и намеренно изложено в сдержанных тонах. Заранее предупреждаю, что, буде появятся комментарии, буду удалять четыре их сорта - со слишком отличающейся точкой зрения, чтобы не создавать ей рекламы, не слишком сдержанные - чтобы не создавать мне проблем, глупые - ибо недостойны, и невнимательные, то есть возражающие не тому, что я написал, или же посредством того, что я сам и написал - ввиду особой моей ненависти к такого рода читателям. Упреки в банальности принимаются и приветствуются как заслуженные.