ВНЕКОНКУРСНОЕ "ПРИРОДНЫЙ ЧЕЛОВЕК"
Пока не начался конкурс, а мы уже притомились в ожидании, предлагаю внеконкурсную работу для развлечения выходного дня.
Петр Ильич слыл заядлым рыбаком, охотником, травником, натуралистом и туристом.
В лес ходил, как на работу. Или к себе домой. Бывало, придет, рассядется на полянке, шляпу сымет и давай на самодельной дудочке выдувать неверные нотки, подражая соловью. Соловей обидится и улетит прочь. Подальше в чащу, куда не пролезть Петру Ильичу, в последнее время ставшему довольно жирным кабанчиком. Откуда взялся у охотника целлюлит, врачи не знали и разводили руками. Похоже, мстительная природа применила магию.
Или вот еще. Пойдет на медведя. Но санитары леса тут же предупредят бурого о походе Петра Ильича, и схоронится мишка у себя в берлоге, чтобы не связываться с любителем лесных вояжей. Покрутится-покрутится Петр Ильич на лесных пятачках, нарвет лесной капусты для щей, и вернется с пустым мешком к себе в дом со стенами, увешанными искусственными шкурами «под медведя». Усядется на одну такую шкуру перед печкой и мурлычет, как кот, наевшись пустых щей.
Или пойдет удить рыбу. Ну, цирк же. Еще до берега не дойдет, а уж весь обмотается леской, неумело накрученной к удочкам. Потом полдня распутывает, распутывается и привязывает по новой лесину к удильному хозяйству. А рыба караулит в воде, чтобы поиграть с незадачливым рыболовом. Но и ей становится скучно от долгого чаяния игры в «рыбаки и рыбки» да непрухи горе-добытчика. В общем, когда удочки готовы к уде, рыба уже крепко спит себе под корягой, примерно пятый сон досматривая.
А однажды снится сон самому Петру Ильичу…
Будто сидит он в гостях у медведя. У того бусы на груди из плотвы сушеной. Он их снимает и надевает на Петра Ильича. В подарок. Хозяин берлоги мордой светел, приветлив, угощенья Петру Ильичу подвигает: мед, малинку, грибки соленые. Водочку разливает в граненые стаканчики. Они тут же запотевают от холода и смотрятся столь прекрасно, что слюна идет волной, вызванной рецепторным цунами. Чокаются они с медведем и выпивают. Вдруг медведь и говорит:
- Друг ты мой любезный, Петр Ильич. Давно тебя знаю. Человек ты слишком даже хороший. Решил отдать за тебя одну из дочерей. Сейчас позову их, а ты выбери, какая тебе сердцу пригоже.
Мишка хлопает в ладоши, и в миг рядом оказываются три девицы, лицом похожие на хозяина, только женщины, не медведицы.
- Знакомься, Петр Ильич. Это моя старшая - Рыта Михайловна. Это середина - Сона Михайловна. А это младшенькая, Натали.
Девицы все какие-то меленькие, но глазастые.
Та, что старшая, лицом ряба, и брови уж слишком густые. Да там еще усы черные. Ну, точно гусар кавалерии. Да и пахнет конским потом, будто с лошади не слазит. Сразу забраковал ее Петр Ильич.
Средняя поинтереснее. Волосы кольцами вьются, но что-то и там нехорошо. Пригляделся Петр Ильич, батюшки! А у неё на голове корона. Он Потапыча тихонько в бок толкает, спрашивает, это что за царские знаки. Михайло Потапыч рычит на дочку, зачем опять корону напялила, мы же не цари зверей.
Петр Ильич эту бы и выбрал, да смутил его царский талисман на голове избранницы. Загоняет такая жёнка к рыбке золотой, а у него тахикардия и ИБС.
Он, было, за младшенькую, всю такую сбитенькую, всю такую секси-шмекси, да там такой изъян нарисовался, хоть плачь ручьем, а горю не поможешь. Штамп у нее в паспорте оказался - в графе «семейное положение» Да и дети, как оказалось, уже были.
В общем, тоже не судьба.
Так раздразнил медведь семейной жизнью Петра Ильича. Он уж в мечтах вместе с супругой сидел на шкуре неубитого искусственного медвежьего меха, да перед печкой, держа ее за твердую талию.