1966
Я родился в год великого перелома. Это был наверное самый интеллектуальный год в истории человечества. Достаточно посмотреть список лучших фильмов и музыкальных альбомов.
"Фотоувеличение". "Клуб одиноких сердец имени сержанта Пеппера".
Но, что-то сломалось. И всё покатилось по наклонной. Развязки оттягивались всё дальше, решения затягивались, интересных книг, как полновесных монет, в обращении оставалось всё меньше, серость побеждала, и победила. К концу семидесятых, жизнь обеднела яркими красками настолько, что даже падение снега с крыши, вызывало бурю эмоций.
Солнечные шестидесятые, сменились свинцовостью повседневности.
Появление в доме телевизора, так ожидалось, сможет произвести эмоциональный и интеллектуальный взрыв. Но! Всё оказалось не так-то просто. Чтобы посмотреть в телеэкран, надо было пройти квартал. К родителям родителей. И всё равно, это ничего не решало. Яркое слово "Новости", означало не более, чем нудное перечисление намолотов, дОбычу руды, и встречу чернокожих гостей фронта МПЛА.
Интересно то, что дед Петя, который знал Брежнева лично, по фронту, теперь видел его ещё живым на экране, и никак не выражал своих настроений. Просто был равнодушен.
Ко мне это не имело никакого отношения. Только хоккей вносил некоторое разнообразие.
"Сегодня вечером Макс Линдер".
Или Чаплин.
Но это - раз в год.
Ценю тех, кто застал то время, когда в домах не было холодильников, не было телевизоров, не было совмещённого санузла. Улицы были крыты щебёнкой вместо асфальта. В школах писали стальными перьями и чернилами, жевачка была запрещена, а фонарик становился верхом своеволия.
Теперь вот, сижу и тычу пальцем в гаджет. Я не так уж плох.
Как любителей совка, особенно тех, кто там не жил, приучить к пониманию совка?
Первое: отобрать телефон.
Второе: положить на полку. На его же глазах.
При попытке протянуть руку, бить по руке до посинения.
На вопрос, за что? поставить условие кратковременного пользования предметом.
При достижении этого условия, усилить правило кратно, но гаджет в руки не давать.
И только потом, на короткое время проявить милость.
Это и есть совок.
Подлость этой конструкции не в том, что она жестока. Демократия тоже жестока.
Подлость в том, что она не даёт субъекту перспектив. Дожив до седин, он становится хуже, чем совок. И его дети тоже.
Так что, пользу этой не-войны я в том и вижу: ускоренная смена поколений. Чем война и была всегда. После войны, жизнь начинает буйно зеленеть, а религия на короткое время умирает. После Первой мировой и гибели четырёх империй, это уже была другая Европа. Была бы память людей крепка, как у меня, религия умерла бы навсегда уже сегодня. Осталась бы вера. Это не религия. Это другое. Это индивидуально.
Религия, как и рок - мертвы. Есть только куча стёртых слов.
Мне безумно жаль именно первого мирового поколения. Именно того: 1913-го года. Оно было самым талантливым и обнадёживающим. А умерли, во имя идей. Быстро и бездарно. Хоть и геройски.
Нынешние умирают не за идею, а за пломбир, по десять копеек.
И да, эти не знают времени без телевизора.
Глупые телемаки.
Чем дальше заветное прошлое, тем больше его ценю.
"Фотоувеличение". "Клуб одиноких сердец имени сержанта Пеппера".
Но, что-то сломалось. И всё покатилось по наклонной. Развязки оттягивались всё дальше, решения затягивались, интересных книг, как полновесных монет, в обращении оставалось всё меньше, серость побеждала, и победила. К концу семидесятых, жизнь обеднела яркими красками настолько, что даже падение снега с крыши, вызывало бурю эмоций.
Солнечные шестидесятые, сменились свинцовостью повседневности.
Появление в доме телевизора, так ожидалось, сможет произвести эмоциональный и интеллектуальный взрыв. Но! Всё оказалось не так-то просто. Чтобы посмотреть в телеэкран, надо было пройти квартал. К родителям родителей. И всё равно, это ничего не решало. Яркое слово "Новости", означало не более, чем нудное перечисление намолотов, дОбычу руды, и встречу чернокожих гостей фронта МПЛА.
Интересно то, что дед Петя, который знал Брежнева лично, по фронту, теперь видел его ещё живым на экране, и никак не выражал своих настроений. Просто был равнодушен.
Ко мне это не имело никакого отношения. Только хоккей вносил некоторое разнообразие.
"Сегодня вечером Макс Линдер".
Или Чаплин.
Но это - раз в год.
Ценю тех, кто застал то время, когда в домах не было холодильников, не было телевизоров, не было совмещённого санузла. Улицы были крыты щебёнкой вместо асфальта. В школах писали стальными перьями и чернилами, жевачка была запрещена, а фонарик становился верхом своеволия.
Теперь вот, сижу и тычу пальцем в гаджет. Я не так уж плох.
Как любителей совка, особенно тех, кто там не жил, приучить к пониманию совка?
Первое: отобрать телефон.
Второе: положить на полку. На его же глазах.
При попытке протянуть руку, бить по руке до посинения.
На вопрос, за что? поставить условие кратковременного пользования предметом.
При достижении этого условия, усилить правило кратно, но гаджет в руки не давать.
И только потом, на короткое время проявить милость.
Это и есть совок.
Подлость этой конструкции не в том, что она жестока. Демократия тоже жестока.
Подлость в том, что она не даёт субъекту перспектив. Дожив до седин, он становится хуже, чем совок. И его дети тоже.
Так что, пользу этой не-войны я в том и вижу: ускоренная смена поколений. Чем война и была всегда. После войны, жизнь начинает буйно зеленеть, а религия на короткое время умирает. После Первой мировой и гибели четырёх империй, это уже была другая Европа. Была бы память людей крепка, как у меня, религия умерла бы навсегда уже сегодня. Осталась бы вера. Это не религия. Это другое. Это индивидуально.
Религия, как и рок - мертвы. Есть только куча стёртых слов.
Мне безумно жаль именно первого мирового поколения. Именно того: 1913-го года. Оно было самым талантливым и обнадёживающим. А умерли, во имя идей. Быстро и бездарно. Хоть и геройски.
Нынешние умирают не за идею, а за пломбир, по десять копеек.
И да, эти не знают времени без телевизора.
Глупые телемаки.
Чем дальше заветное прошлое, тем больше его ценю.