ЗАПИСАНО МИНУВШЕЙ НОЧЬЮ
Видел странную сцену, которая могла бы стать эффектным эпизодом в фильме о Первой мировой войне. Её трудно передать словами, но визуально выглядит как бандитская разборка в современном криминальном сериале, где предполагается, что уровень деморализации человека таков, что никакая война с этим не сравнится.
Окраина маленького европейского городка в прифронтовой зоне. Скорее всего это Бельгия. А может, Голландия? Время в городе остановилось ещё лет за сто до того, как из него ушли все жители. Остался лишь голый железнодорожный дебаркадер, очень чистенький и низкий, не выше колена, и рельсы станции, густо пахнущие нефтью. У чугунного фонаря стоит часовой, томми, в плоской каске, с противогазной коробкой на груди, с ранцем и карабином на плече. Рядом сержант, налегке, в фуражке и в новеньком, ещё тёмном френче без портупеи. Третий, усатый, весь уже полинявший, вышагивает мимо них, сжимая стэк под мышкой, сосредоточено пожёвывая потухшую сигарету. День ясен, и почти светит солнце.
Вдруг все трое начинают смотреть в одну сторону, откуда послышался шлифующий воздух приближающийся звук. У усатого отвалилась челюсть, схлынуло с лица, сигарета вывалилась, он попятился, обронив стэк, и задирая голову. Но снаряд сильно не долетел. Хотя взрыв был такой мощи, что пролетевшая мимо вращающаяся то ли доска, то ли обрубок бревна, с лёту ударила солдата по каске, и тот коротко вскрикнув, замертво рухнул на дебаркадер ударившись лицом об асфальт, перекатился на спину и затих, выронив карабин. Пятившийся усатый, одним прыжком перевернулся в воздухе, и шлёпнулся животом на лежащего солдата. Третий, в новом френче, как стоял, так и упал на спину. Так они и лежали, ничком и навзничь, пока с огромной высоты сыпались обломки кирпичей и гремела щебёнка. Всё стихло столь же внезапно, как и всколыхнулось. Лишь слышно было подвывывающий сквознячок, и что-то гремело укатываясь вдаль.
Наконец, усатый шевельнулся, поднял голову, посмотрел на своего коллегу. Они встретились глазами и несколько секунд испытывали друг друга взглядом не шевелясь. Будто что-то понимая.
Похоже, что никто из всех троих вставать на ноги не спешил. Усатый тронул безжизненного томми за запястье, приподнял руку на локоть и потряс. Рука бессильно упала. Тогда сержант полез в карман своего фрэнча, извлёк большой белый платок, накинул на полускрюченную, чёрную от грязи, кисть солдата, и корчась лицом от отвращения стал кусать того за пальцы. "Что он делает?"- мелькнула у меня паническая мысль. И тут я догадался. С убитого стаскивали золотое обручальное кольцо. Стащив кольцо, сержант взялся за вторую руку, уже с массивным тяжёлым перстнем. Однако, перстень, поддаваться не хотел. Крутился на пальце, но не слезал. Сержант так увлёкся этим делом, что не заметил, как солдат внезапно пришёл в себя. Слабой рукой томми вытащил из расстёгнутой кобуры увлечённого сержанта пистолет на тонком кожанном ремешке, и отщёлкнув предохранитель, дважды выстрелил в бок мародёра, отчего тот тут же рухнул лицом вниз, и больше не двигался. Второй, панически схватился за свой массивный девятимиллимитровый (смит-вессон?), и едва успев раз нажать на курок и бабахнуть, получил сразу четыре пули. В бедро, в пах, подмышку и подбородок. Так все трое и остались лежать, пропитываясь тёплой липкой кровью. И лишь тот, который получил четыре пули, ещё некоторое время всхлипывал в голос и давился слезами.