Сдача проекта
Совершенно случайно, вне какой-либо причинно-следственной связи, вспомнил забавную историю из девяностых. Я подвизался на ниве создания плохого программного обеспечения на заказ. Да и откуда было взяться хорошему, если из учебников у нас было пособие по программированию на калькуляторе «БК-32», из старших товарищей, способных посоветовать что-нибудь дельное - оператор машинного зала в институте отца, предпочитавший использовать перфокарты для вычислений при помощи шариковой ручки, а из доступной базы знаний - полученный ревёрс-инжинирингом код драйвера видеокарты.
Один из заказчиков оказался не особо удовлетворен результатом. Случай не редкий, люди ожидали, что слепленный на коленке за несколько бессонных ночей код бухгалтерского учета будет не только позволять изменять вручную счетные поля, но и бегать за пивом по воле хозяина. Я старался брать умеренную предоплату и безропотно возвращал гонорары, если результат принимающую сторону не устраивал. Такое поведение позволило мне дожить до седин.
Но один клиент оказался совершенно упертым. Он считал, что раз уж я взялся, то обязан ему отныне и присно. Слово за слово, дело быстро дошло до «забитой стрелки». Я сослался на неказистое материальное состояние и предложил встретиться поговорить в рюмочной на Стремянной. Я явственно видел, как на том конце телефонного провода губы повелителя жизни скривились в брезгливой ухмылке, но расчет оказался верным: все они еще несколько лет назад пили портвейн в проходных дворах за бакалеей, из заботливо высушенных бумажных стаканчиков, помнящих вкус фруктового мороженого по семь копеек.
Забились на шесть вечера.
Я нарисовался в рюмочной в четыре, со всем авансом, полученным за эту работу. В шесть двери распахнулись и мы увидели чувачеллу в малиновом пиджаке и троих его секретарей, в абибасе. Все как полагается, без проволочек. С порога он принялся рассказывать, как недолго мне осталось коптить небо и почему лучше бы я родился во Владивостоке в семье зажиточного японца (эту часть я от волнения слушал не очень внимательно и до сих пор теряюсь в догадках, почему же). К моему счастью, чувак не учел одного.
Я не терял даром время с четырех до шести. Мне удалось успеть «повторить по сто и половинке томатного» для всех завсегдатаев четыре раза. На этом аванс закончился. Поэтому когда мой заказчик закончил свою приветственную пламенную речь, чтобы обратиться к буфетчице, в его сторону выдвинулся кортеж из трех завсегдатаев. Старшой, спившийся КМС по боксу, которого весь район знал по погонялу Шипа, положил свою тяжелую ладонь ему на грудь и вкрадчиво поинтересовался: «Ты чего расшумелся?». Абибасы как-то заметно приуныли. Это был не тот уровень охраны, чтобы ожидать пару смит-и-вессонов в каждом кармане. Шипа вопросительно молчал.
Клиент заюлил. Шипа убрал руку с его груди и тем же мятным голосом продолжил: «Выпить зашел - заходи. Но шуметь не нужно. Здесь этого не любят».
Самое удивительное, что театр абсурда, покоривший улицы Ленинграда в девяностые, не позволял вернуться в реальность ни на мгновение. Спустя пару минут мы уже пили с заказчиком и обсуждали, как же можно сделать так, чтобы все всех устроило. До этого я вел переговоры с его помощницей, которую он отрядил договариваться «со студентом», как самую умную. При этом то ли она его не поняла вовсе, то ли нарочно мстила за что-то, но хотел он мало того, что совершенно другого, так и в целом легко исполнимого. Мы расстались очень довольные друг другом, и спустя неделю я приехал к нему в офис, который он держал в контейнере за задворках стихийного рынка на Академической. Показал программу. Радовался он как дите, я не шучу. Кажется, он при мне отдал распоряжение «купить такой же компьютер домой, для детей, чтобы такие же умные выросли».
Это был единственный клиент из более, чем трех десятков, который подарил мне бутылку коньяка сверх гонорара. Прощаясь, он мне сказал: «А ведь я тогда тебя всерьез покалечить хотел, здорово, что ты этот трюк с рюмочной придумал».
Противоречивое было время.
Один из заказчиков оказался не особо удовлетворен результатом. Случай не редкий, люди ожидали, что слепленный на коленке за несколько бессонных ночей код бухгалтерского учета будет не только позволять изменять вручную счетные поля, но и бегать за пивом по воле хозяина. Я старался брать умеренную предоплату и безропотно возвращал гонорары, если результат принимающую сторону не устраивал. Такое поведение позволило мне дожить до седин.
Но один клиент оказался совершенно упертым. Он считал, что раз уж я взялся, то обязан ему отныне и присно. Слово за слово, дело быстро дошло до «забитой стрелки». Я сослался на неказистое материальное состояние и предложил встретиться поговорить в рюмочной на Стремянной. Я явственно видел, как на том конце телефонного провода губы повелителя жизни скривились в брезгливой ухмылке, но расчет оказался верным: все они еще несколько лет назад пили портвейн в проходных дворах за бакалеей, из заботливо высушенных бумажных стаканчиков, помнящих вкус фруктового мороженого по семь копеек.
Забились на шесть вечера.
Я нарисовался в рюмочной в четыре, со всем авансом, полученным за эту работу. В шесть двери распахнулись и мы увидели чувачеллу в малиновом пиджаке и троих его секретарей, в абибасе. Все как полагается, без проволочек. С порога он принялся рассказывать, как недолго мне осталось коптить небо и почему лучше бы я родился во Владивостоке в семье зажиточного японца (эту часть я от волнения слушал не очень внимательно и до сих пор теряюсь в догадках, почему же). К моему счастью, чувак не учел одного.
Я не терял даром время с четырех до шести. Мне удалось успеть «повторить по сто и половинке томатного» для всех завсегдатаев четыре раза. На этом аванс закончился. Поэтому когда мой заказчик закончил свою приветственную пламенную речь, чтобы обратиться к буфетчице, в его сторону выдвинулся кортеж из трех завсегдатаев. Старшой, спившийся КМС по боксу, которого весь район знал по погонялу Шипа, положил свою тяжелую ладонь ему на грудь и вкрадчиво поинтересовался: «Ты чего расшумелся?». Абибасы как-то заметно приуныли. Это был не тот уровень охраны, чтобы ожидать пару смит-и-вессонов в каждом кармане. Шипа вопросительно молчал.
Клиент заюлил. Шипа убрал руку с его груди и тем же мятным голосом продолжил: «Выпить зашел - заходи. Но шуметь не нужно. Здесь этого не любят».
Самое удивительное, что театр абсурда, покоривший улицы Ленинграда в девяностые, не позволял вернуться в реальность ни на мгновение. Спустя пару минут мы уже пили с заказчиком и обсуждали, как же можно сделать так, чтобы все всех устроило. До этого я вел переговоры с его помощницей, которую он отрядил договариваться «со студентом», как самую умную. При этом то ли она его не поняла вовсе, то ли нарочно мстила за что-то, но хотел он мало того, что совершенно другого, так и в целом легко исполнимого. Мы расстались очень довольные друг другом, и спустя неделю я приехал к нему в офис, который он держал в контейнере за задворках стихийного рынка на Академической. Показал программу. Радовался он как дите, я не шучу. Кажется, он при мне отдал распоряжение «купить такой же компьютер домой, для детей, чтобы такие же умные выросли».
Это был единственный клиент из более, чем трех десятков, который подарил мне бутылку коньяка сверх гонорара. Прощаясь, он мне сказал: «А ведь я тогда тебя всерьез покалечить хотел, здорово, что ты этот трюк с рюмочной придумал».
Противоречивое было время.