Замечательная Элиабель расписалась
(Коммари вчера к ночи запостил подряд аж три поста, Элиабель оттуда.)
Марксизм как интернациональная идеология рухнул уже в 1938 году, когда стало ясно, что социалисты и коммунисты никогда не договорятся сотрудничать даже, если речь будет идти о сопротивлении фашизму или помощи Испанской республике во время нападения фашистов. На индивидуальном уровне такое сотрудничество было, а на институциональном нет - руководители западного социализма сделали все, чтобы его предотвратить. И сами социал-демократы на Западе (за исключением австрийской, итальянской и испанской соц. партии) отказались от марксизма и революции еще до войны, хотя программно этот отказ был оформлен уже после войны.
Войну СССР встретил в одиночестве. В отличие от гражданской войны не было никакой солидарности пролетарских организаций с СССР. Конечно, европейский континент был завоеван фашистами, но лейбористы в Великобритании или социалисты в США не поддержали СССР, хотя во время гражданской рабочие этих стран это делали. Другими словами, интернациональная политика левых умерла еще до войны. А во время Холодной войны, на контролируемой США территории, новый западный социализм был предельно враждебен СССР.
(Мой комм: Дело, конечно, не в интернационализме - в классовой теории ключ! И всё это объясняет современная марксистская теория среднего класса. Который зародился уже к началу прошлого века, в первом мире. А к ВОВ себя и показал, будучи антипролетарским.)
Еще до войны на западе, то есть до 1939 года, во Франции, Великобритании и США, последних свободных от фашистского контроля стран в пролетарских организациях активная полемика на тему, стоит ли поддерживать СССР в войну. Начиная с 1937 года прокатилась огромная антисоветская кампания, в которой активную роль приняли не только традиционные правые, но и левые: троцкисты - Боркенау, Джордж Орвелл, Альфред Росмер, левые социалисты - Ф. Адлер, меньшевики, правые социалисты типа лейбористов, профсоюзные деятели. Они утверждали, что СССР - фашистское государство и защищать его не нужно.
(Мой комм: как это угрожающе напоминает сегодняшнюю антикитайскую антикоммунистическую истерию!)
В результате этих компаний образовался фронт антисоветских левых, которые полагали, что главной целью левого движения является не борьба с фашизмом или капитализмом, а именно с "отвратительной язвой сталинизма". Как всегда бывает во время разборок между левыми, рабочий класс был глубоко деморализован. За защиту СССР выступали только коммунисты. Поэтому во Франции или, например, в Швеции коммунистические партии были запрещены накануне гитлеровского вторжения как "иностранные агенты", национальные предатели, коммунистических активистов повсюду арестовывали. Да, что там говорить - в воспоминаниях коминтерновцы (это тоже проверямо, могу дать ссылку на французское издание) пишут про разговоры с советскими в конце 1930х, которые им, западным коммунистам, с горечью говорят, что СССР остался без поддержки западного пролетариата, в полной изоляции...
https://kommari.livejournal.com/3460136.html?thread=163262760#t163262760
(Из-под следующего поста.)
Письма, дневники 1920х и 1930х показывают, что народ верил в коммунизм. Да еще как верил! Вера в вождя была верой в человека, который к коммунизму знает дорогу. За это и уважали Сталина, если говорить про народ, а не про интеллигенцию.
Впрочем, и большинство людей из интеллигенции относились к нему с восхищением в 1933-1935 г, а потом во время войны.
...Я помню сталинистов из народа в 1980е. Помню и то, что один американский историк написал о СССР 1970х, что интеллигенция была антисталински настроена, но многие из народа стояли за Сталина. Но многие, безусловно, разуверились и разочаровались - не только в Сталине, но и в коммунизме вообще.
***
Аресты и осуждения безвинных людей, конечно, имели место, и во времена Ежова и во времена Берии. Раньше тоже - но до Ежова это были единичные случаи и они, как правило, расследовались.
Оба этих периода, и время Ежова, и время Берии, совпадают с реальным наступлением военной тревоги - массовых поражениях левых движений в Европе, триумфе контрреволюции, обострении холодной войны и близкой опасности ее перехода в горячую фазу. И во времена Ежова, и во времена Берии были реальные опасения об инфильтрации советских партийных и государственных учреждений противниками советской власти, агентами врага. Это была не паранойя, а опасения, основанные на реальных событиях.
Я неважно знаю послевоенное время, не берусь судить о нем, но во второй половине 1930х инфильтрация, скажем, европейских стран шпионами нацистов, пятой колонной - факт совершенно реальный. Французская, английская пресса пишут об этом постоянно в те годы. И в Испании во время гражданской войны это ясно видно.
Как тут не вспомнить террор французской революции, который вспыхнул и разлился именно во времена военной опасности, беспрецедентного давления извне на страну революции превосходящими силами противника?..
Дзержинский, например, эмоционально заявил на заседании ЦК, во время которого он умер от сердечного приступа, что оппозиция, раскалывая партию, создает условия для контрреволюции и для террора. Но раскол партии, на мой взгляд, был как раз неизбежен, потому что партия большевиков была в 1917 году соединением разных групп, иногда довольно сильно различающихся идейно. Безусловно, 1937 год был страшным испытанием. Тем более, казалось бы, надо было быть осторожным, касаясь этой раны. Но Хрущев не склонен был осторожничать. Он, мне кажется, прибег к десталинизации по причинам внешнеполитическим - он хотел помириться с Западом, предотвратить возможность новой войны, ослабить Холодную войны, сотрудничать. На Западе ненавидели Сталина, вот десталинизации и была уступкой западным силам, первой попыткой войти в "сообщество цивилизованных стран". Хрущев действительно добился "мирного существования", в то время как Сталин шел по линии принципиального противостояния с Западом. Десталинизировать надо было именно брутально, топором, надо было пойти на ослабление коммунистического движения, чтобы добиться уступок от Запада. Впрочем, Хрущев, кажется, не мог предусмотреть, что давление Запада не уменьшится, а просто примет другие формы - в виде антикоммунистических выступлений в ГДР, Венгрии, Чехословакии и Польши. Горбачев потом совершил точно ту же ошибку - поверил, что мир и дружба возможны, хотя в школе должен был учить, что полностью мирное и дружеское существование невозможно между представителями разных социальных систем, или соперничающих капиталистических блоков.
***
(И еще она успела у себя пост оставить.)
Марксизм как интернациональная идеология рухнул уже в 1938 году, когда стало ясно, что социалисты и коммунисты никогда не договорятся сотрудничать даже, если речь будет идти о сопротивлении фашизму или помощи Испанской республике во время нападения фашистов. На индивидуальном уровне такое сотрудничество было, а на институциональном нет - руководители западного социализма сделали все, чтобы его предотвратить. И сами социал-демократы на Западе (за исключением австрийской, итальянской и испанской соц. партии) отказались от марксизма и революции еще до войны, хотя программно этот отказ был оформлен уже после войны.
Войну СССР встретил в одиночестве. В отличие от гражданской войны не было никакой солидарности пролетарских организаций с СССР. Конечно, европейский континент был завоеван фашистами, но лейбористы в Великобритании или социалисты в США не поддержали СССР, хотя во время гражданской рабочие этих стран это делали. Другими словами, интернациональная политика левых умерла еще до войны. А во время Холодной войны, на контролируемой США территории, новый западный социализм был предельно враждебен СССР.
(Мой комм: Дело, конечно, не в интернационализме - в классовой теории ключ! И всё это объясняет современная марксистская теория среднего класса. Который зародился уже к началу прошлого века, в первом мире. А к ВОВ себя и показал, будучи антипролетарским.)
Еще до войны на западе, то есть до 1939 года, во Франции, Великобритании и США, последних свободных от фашистского контроля стран в пролетарских организациях активная полемика на тему, стоит ли поддерживать СССР в войну. Начиная с 1937 года прокатилась огромная антисоветская кампания, в которой активную роль приняли не только традиционные правые, но и левые: троцкисты - Боркенау, Джордж Орвелл, Альфред Росмер, левые социалисты - Ф. Адлер, меньшевики, правые социалисты типа лейбористов, профсоюзные деятели. Они утверждали, что СССР - фашистское государство и защищать его не нужно.
(Мой комм: как это угрожающе напоминает сегодняшнюю антикитайскую антикоммунистическую истерию!)
В результате этих компаний образовался фронт антисоветских левых, которые полагали, что главной целью левого движения является не борьба с фашизмом или капитализмом, а именно с "отвратительной язвой сталинизма". Как всегда бывает во время разборок между левыми, рабочий класс был глубоко деморализован. За защиту СССР выступали только коммунисты. Поэтому во Франции или, например, в Швеции коммунистические партии были запрещены накануне гитлеровского вторжения как "иностранные агенты", национальные предатели, коммунистических активистов повсюду арестовывали. Да, что там говорить - в воспоминаниях коминтерновцы (это тоже проверямо, могу дать ссылку на французское издание) пишут про разговоры с советскими в конце 1930х, которые им, западным коммунистам, с горечью говорят, что СССР остался без поддержки западного пролетариата, в полной изоляции...
https://kommari.livejournal.com/3460136.html?thread=163262760#t163262760
(Из-под следующего поста.)
Письма, дневники 1920х и 1930х показывают, что народ верил в коммунизм. Да еще как верил! Вера в вождя была верой в человека, который к коммунизму знает дорогу. За это и уважали Сталина, если говорить про народ, а не про интеллигенцию.
Впрочем, и большинство людей из интеллигенции относились к нему с восхищением в 1933-1935 г, а потом во время войны.
...Я помню сталинистов из народа в 1980е. Помню и то, что один американский историк написал о СССР 1970х, что интеллигенция была антисталински настроена, но многие из народа стояли за Сталина. Но многие, безусловно, разуверились и разочаровались - не только в Сталине, но и в коммунизме вообще.
***
Аресты и осуждения безвинных людей, конечно, имели место, и во времена Ежова и во времена Берии. Раньше тоже - но до Ежова это были единичные случаи и они, как правило, расследовались.
Оба этих периода, и время Ежова, и время Берии, совпадают с реальным наступлением военной тревоги - массовых поражениях левых движений в Европе, триумфе контрреволюции, обострении холодной войны и близкой опасности ее перехода в горячую фазу. И во времена Ежова, и во времена Берии были реальные опасения об инфильтрации советских партийных и государственных учреждений противниками советской власти, агентами врага. Это была не паранойя, а опасения, основанные на реальных событиях.
Я неважно знаю послевоенное время, не берусь судить о нем, но во второй половине 1930х инфильтрация, скажем, европейских стран шпионами нацистов, пятой колонной - факт совершенно реальный. Французская, английская пресса пишут об этом постоянно в те годы. И в Испании во время гражданской войны это ясно видно.
Как тут не вспомнить террор французской революции, который вспыхнул и разлился именно во времена военной опасности, беспрецедентного давления извне на страну революции превосходящими силами противника?..
Дзержинский, например, эмоционально заявил на заседании ЦК, во время которого он умер от сердечного приступа, что оппозиция, раскалывая партию, создает условия для контрреволюции и для террора. Но раскол партии, на мой взгляд, был как раз неизбежен, потому что партия большевиков была в 1917 году соединением разных групп, иногда довольно сильно различающихся идейно. Безусловно, 1937 год был страшным испытанием. Тем более, казалось бы, надо было быть осторожным, касаясь этой раны. Но Хрущев не склонен был осторожничать. Он, мне кажется, прибег к десталинизации по причинам внешнеполитическим - он хотел помириться с Западом, предотвратить возможность новой войны, ослабить Холодную войны, сотрудничать. На Западе ненавидели Сталина, вот десталинизации и была уступкой западным силам, первой попыткой войти в "сообщество цивилизованных стран". Хрущев действительно добился "мирного существования", в то время как Сталин шел по линии принципиального противостояния с Западом. Десталинизировать надо было именно брутально, топором, надо было пойти на ослабление коммунистического движения, чтобы добиться уступок от Запада. Впрочем, Хрущев, кажется, не мог предусмотреть, что давление Запада не уменьшится, а просто примет другие формы - в виде антикоммунистических выступлений в ГДР, Венгрии, Чехословакии и Польши. Горбачев потом совершил точно ту же ошибку - поверил, что мир и дружба возможны, хотя в школе должен был учить, что полностью мирное и дружеское существование невозможно между представителями разных социальных систем, или соперничающих капиталистических блоков.
***
(И еще она успела у себя пост оставить.)