Геза Альфёльди #ДревнийРим #кризис #религия
/представитель социальной истории немецкой традиции XX века?/
/два молодых доктора философии в свежайшей работе разбирают наследие Г. Альфёльди о Др. Риме, в особенности затрагивая аспект религии/
* Его работы, посвященные augustales, augures или религиозной жизни Аквинкума, не должны рассматриваться как исследования исключительно римской религии, но как подробный сегмент социальной истории провинции, где римская религиозная коммуникация является частью процесса так называемой "романизации" и представляет собой социальный аспект провинциальной жизни.26
* Альфёльди снова следует очень важной теории interpretatio romana, утверждая, что местные, исконно кельтские целительные боги были "объединены" с римскими целительными божествами.
** Он подчеркивает важность римской религии и ее социальных аспектов
* В этой книге римская религия предстает как часть процесса "романизации": доримские божества и их материальные свидетельства (в порядке исключения Альфёльди приводит многочисленные примеры небольших индейских курганов, гуративных изображений и святилищ) интерпретируются в контексте романизации, как преобразующая и интегрирующая социальная сила империи37. В его провинциальной монографии религия появляется дважды: сначала как вспомогательный элемент или следствие проблематичного и недавно оспариваемого понятия романизации, а в главе, посвященной кризису третьего века, Альфёльди сжимает тему религии в общее понятие "духовности" и "интеллектуальных изменений".
* Во введении Альфёльди упоминает римскую религию как фундаментальный элемент римского общества, ссылаясь на свое исследование о римской религии и кризисе III века н.э.45. Обсуждая римское республиканское общество, Альфёльди упоминает роль религии и религиозных деятелей как важнейших факторов функциональности и правового равновесия государства и его народа.46 Римская религия выступает также как гарантия mosmaiorum, культа предшественников и общественной жизни. Акторы римской религиозной коммуникации появляются в основном в главах, посвященных honestiores, элите общества, описывая аэлитарный фасад римской религии (государственная религия -Reichsreligion, Staatsreligion). Жрецы, боги и места римской религии подчеркиваются в основном как часть элиты и редко обсуждаются в главах, посвященных humiliores.47
** Религия как тема полностью отсутствовала в первоначальной монографии Альфёльди 1975 года. После многочисленных критических выступлений Альфёльди изменил некоторые детали книги, особенно в главах о Римской республике и позднеримском периоде. Небольшие пробелы по римской религии в его главной книге подкреплены несколькими сносками, в которых цитируются некоторые общие работы по римскому религиозному плюрализму48 и религиозной жизни сенаторской элиты.49
* Это одна из самых важных статей, написанных венгерским историком, имеющим немецкое гражданство, о феномене "кризиса третьего века", в частности, о взаимосвязи между кризисом и религиозной политикой. Хорошо известно, что в течение третьего века римское общество переживало глубокие изменения в своей духовной и моральной ориентации. Система ценностей, действовавшая до этого времени, перестала быть универсальным поведенческим ориентиром. Преданность древним религиозным традициям Рима и императорский культ как идеологический инструмент, обеспечивающий сплоченность различных социальных групп, перестали быть узнаваемыми факторами, когда требовалась моральная и, прежде всего, духовная ориентация для общества - почему бы не описать его таким образом? - на фоне постоянных внутренних и внешних конфликтов, повсеместной и все более распространяющейся бедности. /М.С. в ориг. - widespread and increasingly rampant poverty/
Действительно, от III века до нас дошло меньше литературных произведений, чем от более ранних и более поздних веков. Возможно, это просто вопрос удачи, случайное обстоятельство, хотя видно, что сама грамотность становится более ограниченной в различных провинциях. С неоплатонизмом родилась новая философия, которая также пыталась предложить жизненную ориентацию, учитывающую сложные обстоятельства того времени. Однако влияние этого философского движения было ограничено небольшими группами интеллектуалов среди элиты. Древние культы традиционной римской религии нашли значительного соперника в культе Митры, Deus Sol Invictus, потому что эта религия, которая распространилась лучше со времен Северов, оказалась чрезвычайно привлекательной для многих людей благодаря своим высоким моральным императивам, своей теологии, включавшей концепцию победы над силами тьмы и мора, и сплоченности своих приверженцев внутри митраистских общин. Более того, с распространением христианства в III веке Римской империи пришлось столкнуться с религиозным проявлением, которое как сами христианские лидеры, так и сторонники древних культов считали опасным для самого существования государства - прежде всего потому, что обращение многих жителей римского мира в последователей Иисуса Христа было следствием убеждения, что неразрешимые проблемы современной жизни империи могут быть решены только в следующей жизни через веру в Христа. Недаром последующие императоры, следуя более терпимой политике Севери по отношению к церкви, принимали крайние меры против этого опасного суеверия: гонения на христиан при Деции, Валериане и Диоклетиане, которые были систематическими и жестокими как в глобальном масштабе, так и в степени, ранее неизвестной в императорской политике, были попыткой спасти империю от врагов, чьи суеверия, как считалось, вызывали гнев богов, тем самым делая их ответственными за все бедствия того времени. Это убеждение разделяли многие жители империи.
Мистериальные религии, в частности культ Митры, и христианство обещали всевозможные утешения и искупления. На самом деле, это обещание во многих случаях удовлетворяло религиозные, теологические и моральные потребности значительной части жителей империи в большей степени, чем предложения древней и традиционной религии, имевшей более гражданский характер. Столкнувшись с этим сдвигом, римское государство оказалось вынужденным принять чью-то сторону и отреагировать, и оно попыталось заново продвигать mos maiorum со всем спектром его религиозных и этических последствий56. Можно отметить целую программу, предпринятую с этой целью императорами-солдатами: например, поручение императора Деция восстановить древние религиозные памятники, разрушавшиеся на протяжении веков, или провозглашение restitutiopietatis никогда не отличавшимся благоразумием правителем Клавдием Готиком57.
Императоры третьего века до Диоклетиана не пытались преобразовать римский мир, но были убеждены, что меры, которым они отдавали предпочтение - поощрение древних гражданских религиозных культов, древней религии и в целом древнего политического порядка - были необходимыми и императивными мерами, которые должны были быть реализованы со всей силой закона. В работе "Die Krise des Imperium Romanum und die Religions Rom" Альфёльди проводит подробный и тщательный анализ религиозной политики нескольких так называемых "Soldaten-Kaisern "58 , в частности, в дунайских провинциях, откуда происходило большинство из них. Он обращает внимание на поразительное рвение, сохранившееся к культам государственных богов в Паннонии на протяжении всего третьего века, в отличие от предыдущих столетий. В этой части империи в этот период возрождались древние культы традиционной религии, которые были давно забыты на сапоге Италии59 , о чем свидетельствует гораздо больше документов, чем в предыдущие периоды. Это были такие культы, как культ Марса Градива, бога, который появлялся в тот момент битвы, когда встречались первые два града - первые линии сражающихся;60 или менее известный культ богини Салации, божества, которое символизировало олицетворение бурного моря и бурлящей силы весен.61. Мы знаем ее имя только из записей в античной литературе, таких как антикварный труд Варро, написанный примерно в конце республиканского периода - за исключением надписи, посвященной в этом третьем веке группой ветеранов в Виндобоне (Паннония).
Как показывает работа Альфёльди, древнеримские праздники, которые в других областях империи в это время уже не документировались, в Паннонии в третьем веке отмечались с большой интенсивностью.63 Древние дни праздников (dies fasti) римских божеств праздновались в этой провинции в третьем веке солдатами и военизированным обществом с поразительной интенсивностью. Поэтому мы не должны удивляться тому, что христианство не смогло пустить глубокие корни в дунайских провинциях до того, как оставило свои первые реальные следы в эпоху Диоклетиана.64 Работа Альфёльди знаменует собой начало изменения направления в научных исследованиях религиозной жизни в третьем веке. Долгое время в исследованиях доминировала идея о том, что этот век был временем триумфа восточных мистериальных культов, совпавшим с упадком традиционной римской гражданской религии. В этой обширной и вдумчивой работе Альфёльди показывает, что в этот период также наблюдались важные тенденции, целью которых было не что иное, как восстановление и возрождение древнеримской религии. Имперская пропаганда, более того, решительно поддерживала эти тенденции. Например, успехи Филиппа Араба как восстановителя порядка в империи объяснялись его eusebeia, его pietas, его верностью традиционным богам Рима.
Другой император, Деций, приказал восстановить древние статуи богов.66 На надписях, содержащих похвалу императорам как restitutor orbis, обычно появляется фигура императора, предлагающего алтарь богам. Это несет то же послание, что и Панегирик Филиппу, то есть, что восстановление порядка в империи должно начаться с демонстрацииpietas erga deos, цитируя здесь фразу, привычную для самих римлян.
Преследователи христиан, такие как Деций, Валериан и Диоклетиан, обязывали всех своих подданных приносить жертвы, чтобы примирить богов с римлянами.67 Это девиз restitutio pietatis был не просто пустым и инертным лозунгом, предназначенным для имперской пропаганды. В своей работе Альфёльди собирает доказательства реального возрождения древнеримских культов, прежде всего в армии в Дунайских провинциях и в обществе этих провинций, которое в третьем веке стало важнейшей опорой в сохранении римского порядка.
Это не просто доказательство преемственности римской религии с раннеимперского периода до III века, что полностью противоречит понятию "кризис", но скорее доказательство того, что популярность этих культов, по крайней мере в Дунайском регионе и в период правления императоров-солдат, была намного выше, чем в любое предыдущее время. Это гораздо больше, чем возрождение гражданской религии.
Это свидетельствует о центральности идеи о том, что кризис империи не может быть преодолен иначе, чем с помощью традиционных и светских богов Рима. Эта идея полностью соответствовала религиозной политике современных императоров - императоров, большая часть которых происходила из того самого общества и армии Паннонии и соседних дунайских провинций. Эта реставрационная предрасположенность началась с правления Септимия Севера, правителя из Средиземноморской Африки, которого римляне высмеивали за его странный акцент, и продолжалась до правления Диоклетиана. Она имеет важные точки пересечения с вышеупомянутыми императорами из Дунайского региона, многие из которых достигли вершины из действительно скромного происхождения, и все они были глубоко проникнуты военными ценностями, которые разделяли такие личности, как Деций, Клавдий Готский и Диоклетиан, о которых говорилось выше.
В заключение следует отметить, что эта важная работа Альфёльди ставит точку в ошибочном представлении о превосходстве восточных культов и христианства в Риме во время плохо названного "века кризиса", третьего столетия. Ф. Кумон должен быть в значительной степени квалифицирован.
В работе Альфёльди римская религия представлена в той же манере, о которой говорил Сайм в одной из своих работ: "скорее формальная, чем духовная".72 Религия предстает как одна из сторон романизации, понятие, повторенное Альфёльди в одном из его поздних исследований.
Религия предстает также как одно из зеркал и чувствительных индикаторов основных социальных и политических изменений римского мира, таких как кризис республики, революция Августа, военный кризис III века н.э. или христианизация империи.
Альтхайм в своей важнейшей книге о римской религии отмечал, что "...история римской религии, как особый предмет изучения, может быть ориентирована только историей Рима в целом. Она может быть понята только как часть единого целого, которое, рассматриваемое с другой точки зрения, предстает перед нами как история римской литературы, римского искусства, римского права, и которое, как и любая история, имеет свое средоточие в истории государства".77
https://www.researchgate.net/publication/363917095_Geza_Alfoldy_and_the_study_of_Roman_religion
/два молодых доктора философии в свежайшей работе разбирают наследие Г. Альфёльди о Др. Риме, в особенности затрагивая аспект религии/
* Его работы, посвященные augustales, augures или религиозной жизни Аквинкума, не должны рассматриваться как исследования исключительно римской религии, но как подробный сегмент социальной истории провинции, где римская религиозная коммуникация является частью процесса так называемой "романизации" и представляет собой социальный аспект провинциальной жизни.26
* Альфёльди снова следует очень важной теории interpretatio romana, утверждая, что местные, исконно кельтские целительные боги были "объединены" с римскими целительными божествами.
** Он подчеркивает важность римской религии и ее социальных аспектов
* В этой книге римская религия предстает как часть процесса "романизации": доримские божества и их материальные свидетельства (в порядке исключения Альфёльди приводит многочисленные примеры небольших индейских курганов, гуративных изображений и святилищ) интерпретируются в контексте романизации, как преобразующая и интегрирующая социальная сила империи37. В его провинциальной монографии религия появляется дважды: сначала как вспомогательный элемент или следствие проблематичного и недавно оспариваемого понятия романизации, а в главе, посвященной кризису третьего века, Альфёльди сжимает тему религии в общее понятие "духовности" и "интеллектуальных изменений".
* Во введении Альфёльди упоминает римскую религию как фундаментальный элемент римского общества, ссылаясь на свое исследование о римской религии и кризисе III века н.э.45. Обсуждая римское республиканское общество, Альфёльди упоминает роль религии и религиозных деятелей как важнейших факторов функциональности и правового равновесия государства и его народа.46 Римская религия выступает также как гарантия mosmaiorum, культа предшественников и общественной жизни. Акторы римской религиозной коммуникации появляются в основном в главах, посвященных honestiores, элите общества, описывая аэлитарный фасад римской религии (государственная религия -Reichsreligion, Staatsreligion). Жрецы, боги и места римской религии подчеркиваются в основном как часть элиты и редко обсуждаются в главах, посвященных humiliores.47
** Религия как тема полностью отсутствовала в первоначальной монографии Альфёльди 1975 года. После многочисленных критических выступлений Альфёльди изменил некоторые детали книги, особенно в главах о Римской республике и позднеримском периоде. Небольшие пробелы по римской религии в его главной книге подкреплены несколькими сносками, в которых цитируются некоторые общие работы по римскому религиозному плюрализму48 и религиозной жизни сенаторской элиты.49
* Это одна из самых важных статей, написанных венгерским историком, имеющим немецкое гражданство, о феномене "кризиса третьего века", в частности, о взаимосвязи между кризисом и религиозной политикой. Хорошо известно, что в течение третьего века римское общество переживало глубокие изменения в своей духовной и моральной ориентации. Система ценностей, действовавшая до этого времени, перестала быть универсальным поведенческим ориентиром. Преданность древним религиозным традициям Рима и императорский культ как идеологический инструмент, обеспечивающий сплоченность различных социальных групп, перестали быть узнаваемыми факторами, когда требовалась моральная и, прежде всего, духовная ориентация для общества - почему бы не описать его таким образом? - на фоне постоянных внутренних и внешних конфликтов, повсеместной и все более распространяющейся бедности. /М.С. в ориг. - widespread and increasingly rampant poverty/
Действительно, от III века до нас дошло меньше литературных произведений, чем от более ранних и более поздних веков. Возможно, это просто вопрос удачи, случайное обстоятельство, хотя видно, что сама грамотность становится более ограниченной в различных провинциях. С неоплатонизмом родилась новая философия, которая также пыталась предложить жизненную ориентацию, учитывающую сложные обстоятельства того времени. Однако влияние этого философского движения было ограничено небольшими группами интеллектуалов среди элиты. Древние культы традиционной римской религии нашли значительного соперника в культе Митры, Deus Sol Invictus, потому что эта религия, которая распространилась лучше со времен Северов, оказалась чрезвычайно привлекательной для многих людей благодаря своим высоким моральным императивам, своей теологии, включавшей концепцию победы над силами тьмы и мора, и сплоченности своих приверженцев внутри митраистских общин. Более того, с распространением христианства в III веке Римской империи пришлось столкнуться с религиозным проявлением, которое как сами христианские лидеры, так и сторонники древних культов считали опасным для самого существования государства - прежде всего потому, что обращение многих жителей римского мира в последователей Иисуса Христа было следствием убеждения, что неразрешимые проблемы современной жизни империи могут быть решены только в следующей жизни через веру в Христа. Недаром последующие императоры, следуя более терпимой политике Севери по отношению к церкви, принимали крайние меры против этого опасного суеверия: гонения на христиан при Деции, Валериане и Диоклетиане, которые были систематическими и жестокими как в глобальном масштабе, так и в степени, ранее неизвестной в императорской политике, были попыткой спасти империю от врагов, чьи суеверия, как считалось, вызывали гнев богов, тем самым делая их ответственными за все бедствия того времени. Это убеждение разделяли многие жители империи.
Мистериальные религии, в частности культ Митры, и христианство обещали всевозможные утешения и искупления. На самом деле, это обещание во многих случаях удовлетворяло религиозные, теологические и моральные потребности значительной части жителей империи в большей степени, чем предложения древней и традиционной религии, имевшей более гражданский характер. Столкнувшись с этим сдвигом, римское государство оказалось вынужденным принять чью-то сторону и отреагировать, и оно попыталось заново продвигать mos maiorum со всем спектром его религиозных и этических последствий56. Можно отметить целую программу, предпринятую с этой целью императорами-солдатами: например, поручение императора Деция восстановить древние религиозные памятники, разрушавшиеся на протяжении веков, или провозглашение restitutiopietatis никогда не отличавшимся благоразумием правителем Клавдием Готиком57.
Императоры третьего века до Диоклетиана не пытались преобразовать римский мир, но были убеждены, что меры, которым они отдавали предпочтение - поощрение древних гражданских религиозных культов, древней религии и в целом древнего политического порядка - были необходимыми и императивными мерами, которые должны были быть реализованы со всей силой закона. В работе "Die Krise des Imperium Romanum und die Religions Rom" Альфёльди проводит подробный и тщательный анализ религиозной политики нескольких так называемых "Soldaten-Kaisern "58 , в частности, в дунайских провинциях, откуда происходило большинство из них. Он обращает внимание на поразительное рвение, сохранившееся к культам государственных богов в Паннонии на протяжении всего третьего века, в отличие от предыдущих столетий. В этой части империи в этот период возрождались древние культы традиционной религии, которые были давно забыты на сапоге Италии59 , о чем свидетельствует гораздо больше документов, чем в предыдущие периоды. Это были такие культы, как культ Марса Градива, бога, который появлялся в тот момент битвы, когда встречались первые два града - первые линии сражающихся;60 или менее известный культ богини Салации, божества, которое символизировало олицетворение бурного моря и бурлящей силы весен.61. Мы знаем ее имя только из записей в античной литературе, таких как антикварный труд Варро, написанный примерно в конце республиканского периода - за исключением надписи, посвященной в этом третьем веке группой ветеранов в Виндобоне (Паннония).
Как показывает работа Альфёльди, древнеримские праздники, которые в других областях империи в это время уже не документировались, в Паннонии в третьем веке отмечались с большой интенсивностью.63 Древние дни праздников (dies fasti) римских божеств праздновались в этой провинции в третьем веке солдатами и военизированным обществом с поразительной интенсивностью. Поэтому мы не должны удивляться тому, что христианство не смогло пустить глубокие корни в дунайских провинциях до того, как оставило свои первые реальные следы в эпоху Диоклетиана.64 Работа Альфёльди знаменует собой начало изменения направления в научных исследованиях религиозной жизни в третьем веке. Долгое время в исследованиях доминировала идея о том, что этот век был временем триумфа восточных мистериальных культов, совпавшим с упадком традиционной римской гражданской религии. В этой обширной и вдумчивой работе Альфёльди показывает, что в этот период также наблюдались важные тенденции, целью которых было не что иное, как восстановление и возрождение древнеримской религии. Имперская пропаганда, более того, решительно поддерживала эти тенденции. Например, успехи Филиппа Араба как восстановителя порядка в империи объяснялись его eusebeia, его pietas, его верностью традиционным богам Рима.
Другой император, Деций, приказал восстановить древние статуи богов.66 На надписях, содержащих похвалу императорам как restitutor orbis, обычно появляется фигура императора, предлагающего алтарь богам. Это несет то же послание, что и Панегирик Филиппу, то есть, что восстановление порядка в империи должно начаться с демонстрацииpietas erga deos, цитируя здесь фразу, привычную для самих римлян.
Преследователи христиан, такие как Деций, Валериан и Диоклетиан, обязывали всех своих подданных приносить жертвы, чтобы примирить богов с римлянами.67 Это девиз restitutio pietatis был не просто пустым и инертным лозунгом, предназначенным для имперской пропаганды. В своей работе Альфёльди собирает доказательства реального возрождения древнеримских культов, прежде всего в армии в Дунайских провинциях и в обществе этих провинций, которое в третьем веке стало важнейшей опорой в сохранении римского порядка.
Это не просто доказательство преемственности римской религии с раннеимперского периода до III века, что полностью противоречит понятию "кризис", но скорее доказательство того, что популярность этих культов, по крайней мере в Дунайском регионе и в период правления императоров-солдат, была намного выше, чем в любое предыдущее время. Это гораздо больше, чем возрождение гражданской религии.
Это свидетельствует о центральности идеи о том, что кризис империи не может быть преодолен иначе, чем с помощью традиционных и светских богов Рима. Эта идея полностью соответствовала религиозной политике современных императоров - императоров, большая часть которых происходила из того самого общества и армии Паннонии и соседних дунайских провинций. Эта реставрационная предрасположенность началась с правления Септимия Севера, правителя из Средиземноморской Африки, которого римляне высмеивали за его странный акцент, и продолжалась до правления Диоклетиана. Она имеет важные точки пересечения с вышеупомянутыми императорами из Дунайского региона, многие из которых достигли вершины из действительно скромного происхождения, и все они были глубоко проникнуты военными ценностями, которые разделяли такие личности, как Деций, Клавдий Готский и Диоклетиан, о которых говорилось выше.
В заключение следует отметить, что эта важная работа Альфёльди ставит точку в ошибочном представлении о превосходстве восточных культов и христианства в Риме во время плохо названного "века кризиса", третьего столетия. Ф. Кумон должен быть в значительной степени квалифицирован.
В работе Альфёльди римская религия представлена в той же манере, о которой говорил Сайм в одной из своих работ: "скорее формальная, чем духовная".72 Религия предстает как одна из сторон романизации, понятие, повторенное Альфёльди в одном из его поздних исследований.
Религия предстает также как одно из зеркал и чувствительных индикаторов основных социальных и политических изменений римского мира, таких как кризис республики, революция Августа, военный кризис III века н.э. или христианизация империи.
Альтхайм в своей важнейшей книге о римской религии отмечал, что "...история римской религии, как особый предмет изучения, может быть ориентирована только историей Рима в целом. Она может быть понята только как часть единого целого, которое, рассматриваемое с другой точки зрения, предстает перед нами как история римской литературы, римского искусства, римского права, и которое, как и любая история, имеет свое средоточие в истории государства".77
https://www.researchgate.net/publication/363917095_Geza_Alfoldy_and_the_study_of_Roman_religion