Нацистский германист О. Хефлер (по А. В. Хрякову)
После окончания Первой мировой войны австрийский медиевист А. Допш, стремясь преодолеть психологический шок от краха 1918 г., воспринимаемого многими не иначе как «Закат Европы», представил свою концепцию европейской истории, где вместо цезур и катастроф господствовали континуитет и преемственность. В своей работе он констатировал наличие разнообразных линий, соединявших Римскую империю с ранне-средневековой Европой. Пытаясь защитить Германию от обвинений в варварстве, повсеместно звучавших в ходе войны, Допш способствовал разрушению прежнего образа примитивного германского варвара якобы разрушившего высокоразвитую римскую культуру. По его мнению, германцы не являлись варварами, они не только не уничтожили античность, но напротив, сохранили многие ее элементы и продлили их существование.
/Его советским последователем указывают академика Д. М. Петрушевского/
-- Выше был бонус-введение /из этого же источника/ про Допша --
Одним из адептов теории германского континуитета был немецкий германист Отто Хефлер (1901-1987), занимавшийся установлением якобы имеющейся сущностной связи между первобытными германцами и современными немцами.
Речь идет о стремительном распространении в немецком обществе откровенно националистической и антисемитской идеологии «фелькише». Само прилагательное фелькиш (völkisch), было образованно в последней трети XIX в. от слова «Volk» (народ), как альтернатива уже существовавшему в языке, но воспринимаемому негативно, слову «national» (национальный) [10, s. 23]. Речь шла не о простой замене одного слова на другое, а о принципиальной смене значения, в результате чего «фелькиш» стало обозначать не «национальный», а нечто совершенно иное, чему в других языках нет прямых аналогов. Сам термин стал означать специфическую форму национализма, основанную на признании приоритета кровной близости. Еще в 60-е гг. ХХ в. американский историк Джордж Мосс указал на гигантское влияние данной националистической идеологии на разнообразные стороны немецкой культуры рубежа XIX - XX вв. [14].
Наука воспринималась как свободная от данных националистических идей. Тем более, что немецкая историография имела репутацию «эталонной», следующей заветам великого Ранке, всегда изображать историю «какой она была на самом деле», без гнева и пристрастий.
Но именно поражение в Первой мировой войне привело к повсеместному распространению понятия «народ» в весьма узком материалистическом и даже этно-биологическом расовом значении. Немецкие правые начала XX в. (и движение фелькише в особенности) исходили из эксклюзивного характера народа и комбинировали его с зарождающейся расистской идеологией, в их работах границы между понятиями народ, нация и раса стремительно стирались. Если слово фелькиш и употреблялось в качестве синонима национального и этнического, то всегда в смысле расового национализма, так как расизм стал центральным элементом этого мировоззрения.
Кроме того в идеологии фелькише раса не была исключительно биологической величиной, фиксирующей чисто антропологические или генетические признаки; раса означала также идеальную сущность или даже метафизическую категорию [10, s. 36 - 38]. В основе понимания расы уже изначально лежали интеллектуальные спекуляции относительно сущности, происхождения и истории языка, народа и культуры, чьи внутренние характеристики и признаки соответствовали внешним и вместе с ними передавались по наследству. Благодаря этой неразрывной смеси естественнонаучных и гуманитарных спекуляций, расизм смог стать всеобъемлющим мировоззрением, с помощью которого пытались интерпретировать все без исключения социальные и исторические явления [3, с. 15 - 43].
Наиболее востребованными понятиями в этой среде становятся понятия «целостность» и «единство». Эти и подобные им концепты понималась как синхронно, в рамках современного общества, так и диахронно в рамках сохранившихся органических, кровных связей с германскими предками. Стенания о нарастающем распаде органического коллектива на бесчисленное множество эгоистичных индивидуумов, сочетались с жалобами о вреде нарастающей профессиональной научной специализации не позволяющей понять жизнь немецкого народа во всей ее полноте и целостности. Точно также в исторической перспективе предпочтение отдавалось преемственности, континуитету, неразрывным образом связывавшим современность с германской предысторией. По свидетельству Теодора Адорно: «В предфашистской Германии целостность была девизом всех тех, кто отметал XIX в. как в общем и целом устаревший..."
в этих условиях стало возможным распространение и признание теории О. Хефлера, представителя венской школы германистики, развивавшей мысль о континуитете между германской древностью и современной культурой немцев [7]. В отличие от большинства представителей профессиональной историографии и, прежде всего, медиевистов, Хефлер рассматривал германцев не как варваров-язычников, пополнивших ряды цивилизованных народов лишь под влиянием римских и христианских традиций. По его мнению, германцы изначально отличались государственно-организационными способностями, позволившими им придти к «гигантским историко-политическим достижениям» [13, s. 1].
По мнению О. Хефлера, германцы вошли в мировую историю лишь благодаря своим завоеваниям и созидательным государственническим способностям и не удивительно, что выражением их воинственной сущности являлся бог Вотан /нордический бог Вотан (Один)/. /Вотан для германцев это не только мифический персонаж, король богов, он сохранил все качества как культовый бог королей, т. е. он считался богом исторических королей, предком германских фамилий./
/По Хефлеру/ В реальности же история германских народов более чем другие «характеризуется континуитетом». Именно у германцев «историческое единство жизни» менее всего было подвержено разрывам. И связано это с континуитетом и постоянством таких элементов как: нордическая раса, язык, территория, наконец, государство. В отличие от остальных народов Европы, современные немцы сохранили со своими германскими предками нерушимую «живую связь», позволяющую фактически отождествлять немцев с германцами [12, s. 5].
По мнению, немецкого ученого, позитивистская историография недопустимым образом свела духовную жизнь германцев исключительно к христианству, причастность к которому якобы и определяла сакральный статус многих средневековых институтов и, прежде всего, королевской власти.
** В своем выступлении на съезде Хефлер призвал отвергнуть, присущий немецкой исторической науке «дуализм», разделявший «мирскую» и «духовную» сферы германской жизни. Само это деление, по его словам, было неизвестно древним германцам, вся их жизнь была пропитана религиозным сакральным содержанием, недоступным для рационального понимания [12, s. 21].
Хефлер в отличие от традиционной исторической науки призывает при изучении дописьменных эпох использовать совершенно иные методологические инструменты, обращаться, прежде всего, к анализу культовых ритуальных практик, среди которых культы плодородия, солнца, мертвых [12, s. 22]. Подобного рода мистерии связывали внутреннюю структуру обществ, становясь основой человеческих общностей. Они демонстрируют существование континуитета между древностью и средневековьем, в том числе, в существовании различных средневековых корпораций, придавая им сакральный мистический характер. Современная же социальная история оставляет подобные сообщества и союзы вне своего внимания. Исходя из этого, по мнению немецкого германиста, требуется по иному взглянуть на возникновение таких корпораций как рыцарство, купеческие гильдии [12, s. 23].
Но, несмотря, на ряд проницательных замечаний, присутствовавших в выступлении Хефлера, общий тон его работы был очевиден, по его мнению, континуитет возможен только на расово-биологической основе и лучше всего эта основа сохранилась у немцев. Присущие древним германцам специфические ритуальные переживания это выражение их принадлежности к высшей нордической культуре. В отличие от того же А. Допша, у О. Хефлера вопрос стоял не о равнозначности германской и римской культурной и государственной традиций, а об историческом первенстве германцев в Европе по отношению не только к славянам и кельтам, но и к римлянам.
/Про Допша из РуВики: «История человечества» ЮНЕСКО (2003) называет его главным сторонником концепции не прерывавшейся преемственности (континуитета) между римской античной и средневековой эпохами (с. 267). Он выступил с возвеличиванием древних германцев вплоть до признаниях их культурного равенства с древними римлянами/
Сегодня не у кого не вызывает сомнения тот факт, что О. Хефлер внес существенный вклад в идеологическое оправдание и укрепление национал-социализма. Он не был нацистом из оппортунистических соображений как многие другие ученые, его приверженность нацистской идеологии была другого свойства, он был внутренне убежден не только в мировоззренческих основаниях, но и в практической необходимости национал-социализма [9]. По словам одного из учеников Хефлера, после падения монархии в 1918 г. он верил в «восстановление Рейха в средневековом стиле», он считал что «Третий рейх сможет восстановить империю германцев, в которую должны будут войти скандинавы и жители Нидерландов» и именно эта вера привела его к Гитлеру и его движению.
https://cyberleninka.ru/article/n/teoriya-germanskogo-kontinuiteta-o-heflera-v-nemetskom-nauchno-politicheskom-prostranstve-tretiego-reyha
/Его советским последователем указывают академика Д. М. Петрушевского/
-- Выше был бонус-введение /из этого же источника/ про Допша --
Одним из адептов теории германского континуитета был немецкий германист Отто Хефлер (1901-1987), занимавшийся установлением якобы имеющейся сущностной связи между первобытными германцами и современными немцами.
Речь идет о стремительном распространении в немецком обществе откровенно националистической и антисемитской идеологии «фелькише». Само прилагательное фелькиш (völkisch), было образованно в последней трети XIX в. от слова «Volk» (народ), как альтернатива уже существовавшему в языке, но воспринимаемому негативно, слову «national» (национальный) [10, s. 23]. Речь шла не о простой замене одного слова на другое, а о принципиальной смене значения, в результате чего «фелькиш» стало обозначать не «национальный», а нечто совершенно иное, чему в других языках нет прямых аналогов. Сам термин стал означать специфическую форму национализма, основанную на признании приоритета кровной близости. Еще в 60-е гг. ХХ в. американский историк Джордж Мосс указал на гигантское влияние данной националистической идеологии на разнообразные стороны немецкой культуры рубежа XIX - XX вв. [14].
Наука воспринималась как свободная от данных националистических идей. Тем более, что немецкая историография имела репутацию «эталонной», следующей заветам великого Ранке, всегда изображать историю «какой она была на самом деле», без гнева и пристрастий.
Но именно поражение в Первой мировой войне привело к повсеместному распространению понятия «народ» в весьма узком материалистическом и даже этно-биологическом расовом значении. Немецкие правые начала XX в. (и движение фелькише в особенности) исходили из эксклюзивного характера народа и комбинировали его с зарождающейся расистской идеологией, в их работах границы между понятиями народ, нация и раса стремительно стирались. Если слово фелькиш и употреблялось в качестве синонима национального и этнического, то всегда в смысле расового национализма, так как расизм стал центральным элементом этого мировоззрения.
Кроме того в идеологии фелькише раса не была исключительно биологической величиной, фиксирующей чисто антропологические или генетические признаки; раса означала также идеальную сущность или даже метафизическую категорию [10, s. 36 - 38]. В основе понимания расы уже изначально лежали интеллектуальные спекуляции относительно сущности, происхождения и истории языка, народа и культуры, чьи внутренние характеристики и признаки соответствовали внешним и вместе с ними передавались по наследству. Благодаря этой неразрывной смеси естественнонаучных и гуманитарных спекуляций, расизм смог стать всеобъемлющим мировоззрением, с помощью которого пытались интерпретировать все без исключения социальные и исторические явления [3, с. 15 - 43].
Наиболее востребованными понятиями в этой среде становятся понятия «целостность» и «единство». Эти и подобные им концепты понималась как синхронно, в рамках современного общества, так и диахронно в рамках сохранившихся органических, кровных связей с германскими предками. Стенания о нарастающем распаде органического коллектива на бесчисленное множество эгоистичных индивидуумов, сочетались с жалобами о вреде нарастающей профессиональной научной специализации не позволяющей понять жизнь немецкого народа во всей ее полноте и целостности. Точно также в исторической перспективе предпочтение отдавалось преемственности, континуитету, неразрывным образом связывавшим современность с германской предысторией. По свидетельству Теодора Адорно: «В предфашистской Германии целостность была девизом всех тех, кто отметал XIX в. как в общем и целом устаревший..."
в этих условиях стало возможным распространение и признание теории О. Хефлера, представителя венской школы германистики, развивавшей мысль о континуитете между германской древностью и современной культурой немцев [7]. В отличие от большинства представителей профессиональной историографии и, прежде всего, медиевистов, Хефлер рассматривал германцев не как варваров-язычников, пополнивших ряды цивилизованных народов лишь под влиянием римских и христианских традиций. По его мнению, германцы изначально отличались государственно-организационными способностями, позволившими им придти к «гигантским историко-политическим достижениям» [13, s. 1].
По мнению О. Хефлера, германцы вошли в мировую историю лишь благодаря своим завоеваниям и созидательным государственническим способностям и не удивительно, что выражением их воинственной сущности являлся бог Вотан /нордический бог Вотан (Один)/. /Вотан для германцев это не только мифический персонаж, король богов, он сохранил все качества как культовый бог королей, т. е. он считался богом исторических королей, предком германских фамилий./
/По Хефлеру/ В реальности же история германских народов более чем другие «характеризуется континуитетом». Именно у германцев «историческое единство жизни» менее всего было подвержено разрывам. И связано это с континуитетом и постоянством таких элементов как: нордическая раса, язык, территория, наконец, государство. В отличие от остальных народов Европы, современные немцы сохранили со своими германскими предками нерушимую «живую связь», позволяющую фактически отождествлять немцев с германцами [12, s. 5].
По мнению, немецкого ученого, позитивистская историография недопустимым образом свела духовную жизнь германцев исключительно к христианству, причастность к которому якобы и определяла сакральный статус многих средневековых институтов и, прежде всего, королевской власти.
** В своем выступлении на съезде Хефлер призвал отвергнуть, присущий немецкой исторической науке «дуализм», разделявший «мирскую» и «духовную» сферы германской жизни. Само это деление, по его словам, было неизвестно древним германцам, вся их жизнь была пропитана религиозным сакральным содержанием, недоступным для рационального понимания [12, s. 21].
Хефлер в отличие от традиционной исторической науки призывает при изучении дописьменных эпох использовать совершенно иные методологические инструменты, обращаться, прежде всего, к анализу культовых ритуальных практик, среди которых культы плодородия, солнца, мертвых [12, s. 22]. Подобного рода мистерии связывали внутреннюю структуру обществ, становясь основой человеческих общностей. Они демонстрируют существование континуитета между древностью и средневековьем, в том числе, в существовании различных средневековых корпораций, придавая им сакральный мистический характер. Современная же социальная история оставляет подобные сообщества и союзы вне своего внимания. Исходя из этого, по мнению немецкого германиста, требуется по иному взглянуть на возникновение таких корпораций как рыцарство, купеческие гильдии [12, s. 23].
Но, несмотря, на ряд проницательных замечаний, присутствовавших в выступлении Хефлера, общий тон его работы был очевиден, по его мнению, континуитет возможен только на расово-биологической основе и лучше всего эта основа сохранилась у немцев. Присущие древним германцам специфические ритуальные переживания это выражение их принадлежности к высшей нордической культуре. В отличие от того же А. Допша, у О. Хефлера вопрос стоял не о равнозначности германской и римской культурной и государственной традиций, а об историческом первенстве германцев в Европе по отношению не только к славянам и кельтам, но и к римлянам.
/Про Допша из РуВики: «История человечества» ЮНЕСКО (2003) называет его главным сторонником концепции не прерывавшейся преемственности (континуитета) между римской античной и средневековой эпохами (с. 267). Он выступил с возвеличиванием древних германцев вплоть до признаниях их культурного равенства с древними римлянами/
Сегодня не у кого не вызывает сомнения тот факт, что О. Хефлер внес существенный вклад в идеологическое оправдание и укрепление национал-социализма. Он не был нацистом из оппортунистических соображений как многие другие ученые, его приверженность нацистской идеологии была другого свойства, он был внутренне убежден не только в мировоззренческих основаниях, но и в практической необходимости национал-социализма [9]. По словам одного из учеников Хефлера, после падения монархии в 1918 г. он верил в «восстановление Рейха в средневековом стиле», он считал что «Третий рейх сможет восстановить империю германцев, в которую должны будут войти скандинавы и жители Нидерландов» и именно эта вера привела его к Гитлеру и его движению.
https://cyberleninka.ru/article/n/teoriya-germanskogo-kontinuiteta-o-heflera-v-nemetskom-nauchno-politicheskom-prostranstve-tretiego-reyha