История Царицына. Царская свадьба
Царская свадьба сыграла ключевую роль в истории Царицына и предопределила его возникновение. 29 января 1626 г. царь Михаил Фёдорович советовался со своим отцом святейшим патриархом Филаретом Никитичем Московским и всеа Русии и с матерью инокинею Марфой Ивановной о своём браке: «А произволил Государь взяти за себя Государя Лукьяна Степановича дщерь Евдокею Лукьяновну, а радость их была государская, и Воскресение, Февраля в 5 день. А наперед государской радости за три два ввела Государыню в царские хоромы и нарекли Царицею».
Перед свадьбой во избежание возникновения возможных местнических дел, о которых мы уже писали, царь и патриарх указали всем приглашённым быть на торжестве без мест.
Царская свадьба была очень пышная и величественная. «А место чертожное, на котором сидел Государь и Государыня Царевна Евдокея Лукьяновна, устроено была в грановитой полате, обито бархатом червчетым, а на нем два зголовья бархатных золотных в один узор, каков Государь указал; а на зголовья положено по сороку соболей, а третей сорок, которым Государя и Государыню свахи опахивали, держал у места дьяк … Да у места ж поставлен был стол, а на столе наслано три скатерти да положена перевеча, которую подносили к Государю и (к) Государыни и к бояром, с ширинками, да сыр, да соли соловка; да и в столы положены были перевечи да солоницы с солью, а судков в первым день не ставили. А наряд в грановитой полате, образы и застенки, поставлены были в болшом месте, над государевым местом и по стенам на четыре стороны, перваго наряду, а по лавкам посланы, полавочники перваго же наряду суконные со лвы.
А Государыню Царевну Евдокею Лукьявовну нарядили, по их государскому чину, как ей Государыне итти на месте, в её царицыных хоромех, в платье и в венец золотой с дорогим с каменьем и с жемчюгом. И сидела Государыня до времяни в своих хоромех, а у ней свахе и боярыни … А короваи обшиты были камкою червчетою, и покрыт коровай государев бархатом золотным Турским, а царицын отласом золотным участковым, и посилы ошиты были бархатом червчетым гладким; да на кареваех же ошиты были сверх по три деветь пенезей серебреных золочены(х): с одной стороны золочены и чеканено, а с другой стороны белой гладкой. А свечи были: государева свеча три пуда, а государынина два пуда. А на свечах были обручи болшие широкие, чеканены края оба и золочены ... Богоявленскую свечу нес стряпчей … А как Царь и Великий Князь Михайло Федорович всеа Русии пришед в золотую полату, и послал царицыных дружек, а велел Царевне Евдокее итти на место в грановитую полату; и Государыня Царевна шла на своих хором, через полату проходную, постелным крылцом. А наперед шли свещники и коравайники и фонарники, в терликах на соболях, а кожухи были им даны с казеннаго двора, и в шапках в черных в лисьих. А богоявленскую и обручалные свечи несли стряпчие, в золоте и в шапках в черных. А за ними нес осыпало, на золотой мисе, думной дьяк … а положено было на мису на три углы хмелю, да тридеветь соболей, да тридевет платков золотных участковых, длина пяти вершков, а ширина пол аршина, да тридеветь 6елок, да осмнадцать пенезей золоченых чеканены, да девять золотых Угорских. А за тем шли царевнины дружки ... Да перед Государынею же шли наперед, по сторонам, околничеи князь ... да дьяк … а берегли пути, чтоб никто не переходил. А за ними шел Благовещенской поп … и кропил путь святою водою. А с Государынею Царевною шли и вели под руки свахи болшие … А за боярынями несли убрусцы и ширинки государевы, и патриарховы, и государыне великие старицы иноки Марфы Ивановны, на золоченых блюдех. А пришед в грановитую полату Благовещенской поп чертежное место покропил святою водою, и Царевну посадили на место на зголовье, а сорок соболей сняв дали держать дьяку ... А на Царя и Великаго Князя Михаила Федоровича всеа Русии месте восадили князя Якова … Черкаскаго. А свахи все стояли у государынина места, у стола; а боярыни сели, по местом, в болшой лавке … А с свечами, пришед в полату, стали направе, [против государева места], у лавки; а короваи и с фонари стали по левой стороне, поотодвинувся подале, подле поставца».
После свадьбы царь и его отец, патриарх, были озабочены тем, чтобы устроить тестя в Москве. К этому времени свободным в Кремле был двор бывшего боярина князя Ивана Васильевича Голицына, умершего в ссылке, куда был отправлен царём за местнический спор на предыдущей свадьбе царя с княжной Марией Владимировной Долгорукой. Этот двор и решено было отдать царскому тестю, Лукьяну Степановичу Стрешневу. Но никаких заслуг, позволявших передать двор бесплатно, у Лукьяна Степановича Стрешнева не было, не было у него и денег на покупку. Тогда выкупили двор из казённых денег за очень большую по тем временам сумму 1 238 рублей 30 алтын. Вся эта сумма была роздана по монастырям на помин души усопшего князя Голицына по его духовному завещанию.
По-видимому, Лукьян Степанович не домогался чинов, и только в 1630 г. был из московских дворян произведён в окольничие. Его сыну, родному брату царицы Семёну Лукьяновичу, на момент свадьбы было примерно лет десять, и он стал первым стольником у своей сестры-царицы, которая приблизила к себе и своих двоюродных братьев, детей своего родного дяди Фёдора: Степана и Ивана Большого. Старший брат Степан, ставший после свадьбы стольником, был на государевой службе воеводой в различных городах, а Иван Большой был комнатным стольником царицы.
О том, как заботилась царица о своём младшем брате, свидетельствует Е.И. Забелин в своей Истории города Москвы: «В тот же год (1626) к празднику Рождества ему сшит богатый кафтан праздничный из турецкаго золотнаго атласа (по червчатой земле листье золото, в цветах шолк бел и лазорев), украшенный на груди восемью образцами (род запан) низаными жемчугом с канителью по червчатому атласу и шелковыми с серебром завязками с такими же кистями. По мастерской оценке этот кафтан стоил 34 р. 22 алтына, кроме образцов, которые были пожалованы от государя из хором. Ценность одежды по тому времени очень значительная, и богатый кафтан вместе с тем служит свидетелем, как одевала царица своих стольников. Тогда же ему был сшит другой кафтан, обычный, из червчатаго киндяка на лисьем меху бурых лисиц с нашивкою (застёжками) тканою в кружки из серебра с шолком и с воротником из золотнаго атласа по червчатой земле. По оценке всего материала этот кафтан, кроме меха, стоил 2 руб. 10 алтын с деньгами».
Перед свадьбой во избежание возникновения возможных местнических дел, о которых мы уже писали, царь и патриарх указали всем приглашённым быть на торжестве без мест.
Царская свадьба была очень пышная и величественная. «А место чертожное, на котором сидел Государь и Государыня Царевна Евдокея Лукьяновна, устроено была в грановитой полате, обито бархатом червчетым, а на нем два зголовья бархатных золотных в один узор, каков Государь указал; а на зголовья положено по сороку соболей, а третей сорок, которым Государя и Государыню свахи опахивали, держал у места дьяк … Да у места ж поставлен был стол, а на столе наслано три скатерти да положена перевеча, которую подносили к Государю и (к) Государыни и к бояром, с ширинками, да сыр, да соли соловка; да и в столы положены были перевечи да солоницы с солью, а судков в первым день не ставили. А наряд в грановитой полате, образы и застенки, поставлены были в болшом месте, над государевым местом и по стенам на четыре стороны, перваго наряду, а по лавкам посланы, полавочники перваго же наряду суконные со лвы.
А Государыню Царевну Евдокею Лукьявовну нарядили, по их государскому чину, как ей Государыне итти на месте, в её царицыных хоромех, в платье и в венец золотой с дорогим с каменьем и с жемчюгом. И сидела Государыня до времяни в своих хоромех, а у ней свахе и боярыни … А короваи обшиты были камкою червчетою, и покрыт коровай государев бархатом золотным Турским, а царицын отласом золотным участковым, и посилы ошиты были бархатом червчетым гладким; да на кареваех же ошиты были сверх по три деветь пенезей серебреных золочены(х): с одной стороны золочены и чеканено, а с другой стороны белой гладкой. А свечи были: государева свеча три пуда, а государынина два пуда. А на свечах были обручи болшие широкие, чеканены края оба и золочены ... Богоявленскую свечу нес стряпчей … А как Царь и Великий Князь Михайло Федорович всеа Русии пришед в золотую полату, и послал царицыных дружек, а велел Царевне Евдокее итти на место в грановитую полату; и Государыня Царевна шла на своих хором, через полату проходную, постелным крылцом. А наперед шли свещники и коравайники и фонарники, в терликах на соболях, а кожухи были им даны с казеннаго двора, и в шапках в черных в лисьих. А богоявленскую и обручалные свечи несли стряпчие, в золоте и в шапках в черных. А за ними нес осыпало, на золотой мисе, думной дьяк … а положено было на мису на три углы хмелю, да тридеветь соболей, да тридевет платков золотных участковых, длина пяти вершков, а ширина пол аршина, да тридеветь 6елок, да осмнадцать пенезей золоченых чеканены, да девять золотых Угорских. А за тем шли царевнины дружки ... Да перед Государынею же шли наперед, по сторонам, околничеи князь ... да дьяк … а берегли пути, чтоб никто не переходил. А за ними шел Благовещенской поп … и кропил путь святою водою. А с Государынею Царевною шли и вели под руки свахи болшие … А за боярынями несли убрусцы и ширинки государевы, и патриарховы, и государыне великие старицы иноки Марфы Ивановны, на золоченых блюдех. А пришед в грановитую полату Благовещенской поп чертежное место покропил святою водою, и Царевну посадили на место на зголовье, а сорок соболей сняв дали держать дьяку ... А на Царя и Великаго Князя Михаила Федоровича всеа Русии месте восадили князя Якова … Черкаскаго. А свахи все стояли у государынина места, у стола; а боярыни сели, по местом, в болшой лавке … А с свечами, пришед в полату, стали направе, [против государева места], у лавки; а короваи и с фонари стали по левой стороне, поотодвинувся подале, подле поставца».
После свадьбы царь и его отец, патриарх, были озабочены тем, чтобы устроить тестя в Москве. К этому времени свободным в Кремле был двор бывшего боярина князя Ивана Васильевича Голицына, умершего в ссылке, куда был отправлен царём за местнический спор на предыдущей свадьбе царя с княжной Марией Владимировной Долгорукой. Этот двор и решено было отдать царскому тестю, Лукьяну Степановичу Стрешневу. Но никаких заслуг, позволявших передать двор бесплатно, у Лукьяна Степановича Стрешнева не было, не было у него и денег на покупку. Тогда выкупили двор из казённых денег за очень большую по тем временам сумму 1 238 рублей 30 алтын. Вся эта сумма была роздана по монастырям на помин души усопшего князя Голицына по его духовному завещанию.
По-видимому, Лукьян Степанович не домогался чинов, и только в 1630 г. был из московских дворян произведён в окольничие. Его сыну, родному брату царицы Семёну Лукьяновичу, на момент свадьбы было примерно лет десять, и он стал первым стольником у своей сестры-царицы, которая приблизила к себе и своих двоюродных братьев, детей своего родного дяди Фёдора: Степана и Ивана Большого. Старший брат Степан, ставший после свадьбы стольником, был на государевой службе воеводой в различных городах, а Иван Большой был комнатным стольником царицы.
О том, как заботилась царица о своём младшем брате, свидетельствует Е.И. Забелин в своей Истории города Москвы: «В тот же год (1626) к празднику Рождества ему сшит богатый кафтан праздничный из турецкаго золотнаго атласа (по червчатой земле листье золото, в цветах шолк бел и лазорев), украшенный на груди восемью образцами (род запан) низаными жемчугом с канителью по червчатому атласу и шелковыми с серебром завязками с такими же кистями. По мастерской оценке этот кафтан стоил 34 р. 22 алтына, кроме образцов, которые были пожалованы от государя из хором. Ценность одежды по тому времени очень значительная, и богатый кафтан вместе с тем служит свидетелем, как одевала царица своих стольников. Тогда же ему был сшит другой кафтан, обычный, из червчатаго киндяка на лисьем меху бурых лисиц с нашивкою (застёжками) тканою в кружки из серебра с шолком и с воротником из золотнаго атласа по червчатой земле. По оценке всего материала этот кафтан, кроме меха, стоил 2 руб. 10 алтын с деньгами».