lugerovski
in
msk_ts
УСАДЬБА ЯСЕНЕВО: ПЕРВОЕ ЯНВАРЯ
Оригинал взят у yuri_sh в УСАДЬБА ЯСЕНЕВО: ПЕРВОЕ ЯНВАРЯ
С утра я повесил на живот сумку с фотоаппаратом, переступил границу Чертаново и через Битцевский лес направился к усадьбе Ясенево. Проведать любимый уголок.
«Ясенево» - новодел на историческом месте, причем незавершенный. Но он, заново отстроенный дом, так хорошо восстановил гармонию московской окраины, что кажется, будто сотворен не из кирича, а из силовых линий самой природы: овражных склонов, изгибов холма, липовых и ясеневых стволов. Жаль только, пока за забором… В прошлый раз мне не удалось подобраться к дому.
По дороге мне встретился маленький лыжник - лет шести. Он был без переднего зуба.
Лыжник пристально посмотрел на меня, на мою сумку с фотоаппаратом и широко улыбнулся:
- Почтальон?!
Костюмированные балы и карнавалы, видать, хорошо встряхнули мировоприятие малыша: все казались теперь ряжеными. Однако сравнение с Печкиным меня порадовало. Так оно и есть… Печкин. Спешу в Ясенево, за добрыми вестями. А потом разнесу по всему свету - чтобы всем было радостнее.
Прием беззубого, между прочим, мне понравился: маскарадным костюмом определить суть.
Вскоре показалась усадьба.
Увы, она по-прежнему была обнесена забором. Не подобраться. Я обошел усадьбу «по солнцу». И вдруг увидел снеговиков. Они стояли на границе усадебного владения - ну, не стража ли?
Я вспомнил прием беззубого лыжника и сказал маленькому снеговику: «Кот Бегемот?».
Снеговик одобрительно мурлыкнул.
«Дворянин Воланд?» - спросил я второго, с миндалевидными глазами и задумчивой соломинкой в уголке губ. И вежливо приподнял над головой лыжную шапочку.
Второй, вместо ответного приветствия, стрельнул миндалевидным глазом в сторону. Куда-то направлял… Я обернулся и увидел: лазейка!
В заборе усадьбы-стройки выломана доска, и к дому, наконец, приоткрыта дорога!
Я пробрался за забор и сделал долгожданные кадры.
А потом спустился к усадебному пруду, к его тишине.
На ветках, что держали на себе ночной снег, набухли, оказывается, почки.
А на дереве висела… еще одна усадьба. Птичья.
Изредка ее покачивал ветер и мешал мне прострелить фотоаппаратом вход и выход птичьего домика так, чтобы на горизонте оказались лыжники и дети на санках. Я оставил затею, потому что подумал: мешаю голодным птицам.
С утра я повесил на живот сумку с фотоаппаратом, переступил границу Чертаново и через Битцевский лес направился к усадьбе Ясенево. Проведать любимый уголок.
«Ясенево» - новодел на историческом месте, причем незавершенный. Но он, заново отстроенный дом, так хорошо восстановил гармонию московской окраины, что кажется, будто сотворен не из кирича, а из силовых линий самой природы: овражных склонов, изгибов холма, липовых и ясеневых стволов. Жаль только, пока за забором… В прошлый раз мне не удалось подобраться к дому.
По дороге мне встретился маленький лыжник - лет шести. Он был без переднего зуба.
Лыжник пристально посмотрел на меня, на мою сумку с фотоаппаратом и широко улыбнулся:
- Почтальон?!
Костюмированные балы и карнавалы, видать, хорошо встряхнули мировоприятие малыша: все казались теперь ряжеными. Однако сравнение с Печкиным меня порадовало. Так оно и есть… Печкин. Спешу в Ясенево, за добрыми вестями. А потом разнесу по всему свету - чтобы всем было радостнее.
Прием беззубого, между прочим, мне понравился: маскарадным костюмом определить суть.
Вскоре показалась усадьба.
Увы, она по-прежнему была обнесена забором. Не подобраться. Я обошел усадьбу «по солнцу». И вдруг увидел снеговиков. Они стояли на границе усадебного владения - ну, не стража ли?
Я вспомнил прием беззубого лыжника и сказал маленькому снеговику: «Кот Бегемот?».
Снеговик одобрительно мурлыкнул.
«Дворянин Воланд?» - спросил я второго, с миндалевидными глазами и задумчивой соломинкой в уголке губ. И вежливо приподнял над головой лыжную шапочку.
Второй, вместо ответного приветствия, стрельнул миндалевидным глазом в сторону. Куда-то направлял… Я обернулся и увидел: лазейка!
В заборе усадьбы-стройки выломана доска, и к дому, наконец, приоткрыта дорога!
Я пробрался за забор и сделал долгожданные кадры.
А потом спустился к усадебному пруду, к его тишине.
На ветках, что держали на себе ночной снег, набухли, оказывается, почки.
А на дереве висела… еще одна усадьба. Птичья.
Изредка ее покачивал ветер и мешал мне прострелить фотоаппаратом вход и выход птичьего домика так, чтобы на горизонте оказались лыжники и дети на санках. Я оставил затею, потому что подумал: мешаю голодным птицам.