0 дней до весны
Весенний авитаминоз так некстати нарушил все планы: вместо того, чтобы рассылать приглашения на встречу "на площади Восстанья в полшестого" я сижу дома, где стоит приятный аромат только что заваренного шалфея. Спасительный холодный раствор отдаленно напоминает соленые воды Адриатики, сдобренные воспоминаниями о диком галечном пляже, порезе о ракушку, цикадах в саду. В окно видно, как сырой ветер беспорядочно разбрасывает набухшие белые хлопья. Февраль, воистину любовь и гнев природы, подходит к концу.
Мне не пишется, не думается, зато подолгу и с удовольствием читается: лежа в кровати, нетерпеливо листаю "Подвиг" Набокова, который был в свое время отложен по запамятованной причине. Воображение занимают прогулки по воде в Кембридже, демоническая Соня и неловкость, которая случается, когда сквозь страницу, как в зеркале, ненароком ловишь свое испуганное отражение - неловкость узнавания. На полке по соседству - проза Цветаевой, Кирсанов и Газданов. Читаю так много и жадно впервые за последние пять месяцев.
Собственные же таланты за зиму истощились. Муза набрала воды в рот. 50-страничному отрывку, который пишется для монографии М., как и всякой научной писанине, повторяющей, как заклинание, "проблема", "безопасность", "интеграция", изящество слога, увы, не угрожает. Из приятного - возвращение рисования, когда-то безжалостно заброшенного: два новогодних портрета, на которые ушло три дня, - знакомая тяжесть в пальцах, посребренная грифелем ладонь, выразительный дымок на белой бумаге. И тут же понеслось: Джотто в Эрмитаже, вечера за Муратовым, фрески Буонаротти и любимый Сандро. По Фрейду, все свелось к прекрасной стране, куда отныне направлены наши с Л. взоры.
С интересом и довольством замечаю, что круг, за которым жизнь шла вне календарного времени, с концом февраля вот-вот разомкнется. Позади останутся длинные месяцы, занятые поисками, думами, сомнениями, открытиями и откровениями. Впереди - что-то совершенно новое. Опять дорога без конца и 0 дней до весны.
Мне не пишется, не думается, зато подолгу и с удовольствием читается: лежа в кровати, нетерпеливо листаю "Подвиг" Набокова, который был в свое время отложен по запамятованной причине. Воображение занимают прогулки по воде в Кембридже, демоническая Соня и неловкость, которая случается, когда сквозь страницу, как в зеркале, ненароком ловишь свое испуганное отражение - неловкость узнавания. На полке по соседству - проза Цветаевой, Кирсанов и Газданов. Читаю так много и жадно впервые за последние пять месяцев.
Собственные же таланты за зиму истощились. Муза набрала воды в рот. 50-страничному отрывку, который пишется для монографии М., как и всякой научной писанине, повторяющей, как заклинание, "проблема", "безопасность", "интеграция", изящество слога, увы, не угрожает. Из приятного - возвращение рисования, когда-то безжалостно заброшенного: два новогодних портрета, на которые ушло три дня, - знакомая тяжесть в пальцах, посребренная грифелем ладонь, выразительный дымок на белой бумаге. И тут же понеслось: Джотто в Эрмитаже, вечера за Муратовым, фрески Буонаротти и любимый Сандро. По Фрейду, все свелось к прекрасной стране, куда отныне направлены наши с Л. взоры.
С интересом и довольством замечаю, что круг, за которым жизнь шла вне календарного времени, с концом февраля вот-вот разомкнется. Позади останутся длинные месяцы, занятые поисками, думами, сомнениями, открытиями и откровениями. Впереди - что-то совершенно новое. Опять дорога без конца и 0 дней до весны.