Борису
Поэты погибают в двадцать семь,
Затоптаны четырехстопным ямбом,
Они, срывая нимбы, лезут в ямы
И по углям идут, как по росе.
Поэты погибают в двадцать семь,
Успев пожить и умереть на славу.
Им не страшны остывших чувств облавы
И хруст любви в домашнем колесе.
Пусть их несут в своей пустой красе
Успеха карусельные лошадки.
Всё ж - прямо в небо отворив тетрадки -
Хоть в Африке, хоть в средней полосе
Боится смерть, что вдруг умрёт совсем
Споткнется, обожжется и промокнет,
А жизнь, идя на свет, выходит в окна…
Поэты улетают в двадцать семь.
Затоптаны четырехстопным ямбом,
Они, срывая нимбы, лезут в ямы
И по углям идут, как по росе.
Поэты погибают в двадцать семь,
Успев пожить и умереть на славу.
Им не страшны остывших чувств облавы
И хруст любви в домашнем колесе.
Пусть их несут в своей пустой красе
Успеха карусельные лошадки.
Всё ж - прямо в небо отворив тетрадки -
Хоть в Африке, хоть в средней полосе
Боится смерть, что вдруг умрёт совсем
Споткнется, обожжется и промокнет,
А жизнь, идя на свет, выходит в окна…
Поэты улетают в двадцать семь.