* * *
* * *
Ничего нельзя начать сначала... Можно только… реставрировать, имитировать, врать.
- Скоро конец света, баба Зина, - сказал Вася, - плюньте.
- Вести себя надо прилично, - сказала баба Зина, - тогда и конца света не будет.
Они сядут в поезд, в поезде будет слишком холодно или слишком жарко, но все равно замечательно, будет пахнуть углем и железом, в титане будет горячая вода, поезд загудит, тронется с места, поплывут, качнувшись, назад фонарные столбы, поплывут предместья, увитые виноградом (листья сейчас темно-красные, с прозеленью), колеса будут стучать-стучать-стучать. В поезде так уютно спать. И матрасы жесткие, и белье воняет какой-то дрянью, и хлоркой из туалета несет, но все равно уютно. Наверное, потому что, пока человек едет, он чист. У него нет ни прошлого, ни будущего. Беда не может до него дотянуться, не может отыскать его, шарит-шарит своими длинными руками по тому месту, где он был раньше, но там его уже нет. Он просто едет. Едет, и все.
- …Нельзя быть несчастной.
- Вы ещё скажите эту мерзкую присказку: «Хочешь быть счастливым, будь им», я её ненавижу, её говорят, когда всё равно.
Может, это лично ей...не везет? И все прекрасное и интересное всегда случается с другими? Или...и с другими на самом деле ничего не происходит, а они тоже врут бессовестно и безбожно, чтобы остальные завидовали?
Неужели будущее сначала мигнет впереди, яркое и красивое, а когда догонишь, запыхавшись и обмирая заранее от восторга, возьмет да и обернется гнусной серой харей…
Надо что-то предпринимать, выбирать, решать в пользу того или этого. Держаться на поверхности, вставать утром, готовить себе завтрак, просто потому что надо. Заваривать кофе. Бриться. Чистить зубы.
Когда я был маленький, я тоже думал, что хорошее поведение вознаграждается. Что тот, кто почистил зубы и съел манную кашу, имеет какие-то преимущества в жизни перед тем, кто отказался есть эту скользкую комковатую пакость. Она так думает до сих пор. А если не думает, то надеется.
Страшная старуха с подведенными глазами, с распущенными волосами, в белом платье до щиколоток, выглядывающем из-под драпового пальто, сидела там, на ее коленях лежала книжка, прикрытая сморщенной рукой, и длинный тонкий узловатый палец с длинным тонким желтоватым ногтем закладывал страницу. Старуха смотрела опухшими глазами в сторону моря.
- Она читала «Алые паруса», - печальным шепотом сказал Вася, - она так и не дождалась своего Грея.
- Ой, - сказала Розка.
- Сначала она была совсем маленькой, лет восьми, потом ей было четырнадцать, - продолжал Вася, обгрызая вафельный стаканчик, - ну, Грин тогда еще не печатался, кажется. Или нет, как раз еще печатался? В общем, вот она прочла «Алые паруса». Очень неправильная книга, там говорится: если ждать и верить, то оно все получается обязательно. И вот она стала ждать и верить, и ходить сюда, ждать, когда покажется алый парус. И когда за ней ухаживал один серьезный человек, с самыми серьезными намерениями, она даже не заметила этого, а все продолжала ходить на бульвар. И сначала было солнце и акации в цвету, но потом погода вдруг почему-то стала портиться. И сначала ей казалось, что у нее много времени, а потом времени совсем не осталось, но она уже не понимала, что времени совсем не осталось.
- Вы знаете, я в детстве думал, что луна растет и убывает за ночь. Я даже отчетливо помню, как шел куда-то с родителями и видел в небе серпик, а потом, когда возвращался - полную луну… Потом я думал, может, это было затмение луны и я видел просто разные его фазы, но, знаете, не похоже. У луны во время затмения такой специфический красноватый оттенок…
- Наверное, два воспоминания наложились одно на другое, - сказал Лебедев. - В детстве это бывает. В детстве вообще время течет очень странно, какими-то рывками, склеенными фрагментами… Ребенок наблюдает странные вещи, которые кажутся ему вполне естественными. Он видит чудесное, невозможное. И только став взрослым, понимает, что такого не может быть, потому что не может быть никогда. И потому ничего особенного не видит.
Людям нужно чудо. Когда у них отобрали Бога, они придумали себе Бермудский треугольник. Неравноценная замена.
Люди были терпимее. Они принимали чужих. Принимали мир таким, каков он есть. С чудесами. С диковинными тварями. С ангелами, чистящими небесный свод. А теперь рисуют совершенно ложную картину и верят в нее.
- Небесный свод - это метафора, - возразил он. - Устаревшее понятие.
- Вот именно. Скажу вам по секрету, - проводник наклонился к его уху, и он почувствовал на щеке горячее и влажное дыхание, - вы в свои трубы наблюдаете несуществующие объекты. Это просто сложная иллюзия.
Вдруг внезапно стало очень тихо. Иногда так бывает, в самом конце лета. Время начинает двигаться словно нехотя, потом совсем останавливается. Воздух делается прозрачен и пуст, каждый звук словно подвисает в нем, отдельный и очень отчетливый. Длится это всего лишь краткий миг, потом застывший мир трогается с места и в усиливающемся лязге и грохоте набирает скорость, скользит, катится с вершины огромного хрустального шара…
Тогда наступает осень.
Это люди все забывают быстро, земля забывает долго. Или не забывает никогда. Земля...тоже может с ума сойти.
Память подчищает за людьми.
Мария Галина. Малая Глуша.
* * *