Бытовой постмодерн - 2
«Всё в прошлом». В.М.Максимов, 1889.
Бытовой постмодерн - 2
Можно сказать, что мир состоит из тем. Когда темы интересные - и мир интересен, но когда темы становятся неинтересными - и мир становится неинтересным и далее унылым. У тем есть внутреннее свойство - они исчерпываются.
Все самое интересное в теме выводится сразу. То, что не выводится сразу - это детали. В детали нужно углубляться. Но детали и не так интересны, и имеют гораздо меньшую аудиторию, поскольку недоступны всем тем, кто не понял собственно тему. Обычно детали интересны только специалистам. Все информационные темы так или иначе уходят в детали, где эти детали перекладывают с полочки на полочку особые, интересующиеся люди.
В развитии темы сначала выявляются все крупные детали, далее они становятся все мельче и мельче. Инволюция - это закручивание темы в детали по обратной спирали. И получается, что закручивание происходит в ничто или в пустоту.
В этом материальном мире не так много тем. Но кто создает темы? Темы создает жизнь. Единственная большая неисчерпаемая тема - это развитие жизни, все остальное - подтемы. Но эта большая тема требует деятельности. Без деятельности сама жизнь становится невозможной. В невозможной жизни все темы становятся пустыми. Их можно бесконечно мусолить, доходя до деталей, переформатировать, но все равно это скатится в унылость и раздражение.
Буквально на днях закрылись три темы - «выборы», «митинги» и «коррупция». Они уже давно были исчерпаны как что-то действенное, и теперь они закрылись в сознании приверженцев. Они никогда не приводили к какой-либо деятельности; если бы к ним подходили в трезвом уме и не раскручивали эти темы искусственно, они бы закрылись давным-давно, сами. А сейчас они закрылись с большой печалькой, поскольку сожрали у своих сторонников время и энергию. В «теме» остались только оплачиваемые исполнители. А насчет деталей - если бы у людей была память, они бы помнили, что эти темы закрываются далеко не в первый раз.
В понедельник ты говорил, что любишь яичницу, во вторник ты говорил, что любишь яичницу, в среду говорил, в четверг говорил, и вдруг в пятницу ты неожиданно заявляешь, что не любишь яичницу!
Идеи, смыслы, проекты - это тоже темы. С тем, что написано, проблему можно решить просто. Книги и всё подобное можно просто сжечь. Но главная тема - это ведь не книги. Главная тема - это люди. А главная проблема с людьми - это то, что люди исчерпываются до пустоты, как и любая другая тема.
Человека можно представить как несколько тем, которые приходят, живут и проходят. А когда уходит последняя тема, человек остается пустым.
Сначала человек становится неинтересным себе. Потом ему становятся неинтересны окружающие, в которых он ищет для себя наполнение. И в последнюю очередь он сам становится неинтересным окружающим. Это тоже вариант деградации; возможно, определяющий вариант.
У врачей есть технология - как узнать, кто в палате умрет первым? Если примерно равны по состоянию? Тот, кто перестал следить за собой.
Народы подчиняются этому же правилу, только более жестко. И в России есть проблема: во всём этом приходится жить. Среди народов, которые перестали следить за собой. И развиваться, и жить в таких условиях можно только вопреки среде. Контркультура, анти-мейнстрим и т.д.
Темы, которые выбирают люди, неразрывно связаны с их мировосприятием, более, они из мировосприятия происходят. Миропозитивность («мир хорош») предрасполагает к действию. Миронегативность действия подавляет. В поздней цивилизации большинство людей тяготеют к миронегативности; но при этом все равно есть и миропозитивные люди, и люди, находящиеся на грани. Миронегативность заразна и свойственна большинству. И потому верный путь, который выбирают субкультуры - это быть против большинства. К сожалению, у многих желающих протестовать быстро садятся батарейки, не хватает энергии, но это тоже неотъемлемая черта позднего времени. Мировосприятие - иногда исправимо, но если сели батарейки - это всё. От современной молодежи энергией особо не подпитаешься, им самим мало.
В 30 умерли, в 70 похоронены. (с) Коупленд.
Но это было написано в 91 году, во времена легендарные Поколения Х. Новые поколения умирают еще до рождения, рождаясь от мертвых. Оттого и зомби.
Выходит, что не столь важно, насколько проект или идея дурна или хороша. Более важно, насколько она миропозитивна. Потому что все равно, насколько дурна или хороша миронегативная идея - все равно она ведет в никуда. И еще - и идеи, и проекты - это просто дополнения к мировосприятию. Жизнь - действие. Не жизнь - не действие. А если миропозитивная идея дурна - жизнь ее скорректирует в нужную сторону.
Людям свойственно обманывать и себя, и окружающих. «Мир хорош» означает не только статическое состояние, не только настоящее время, это означает, что мир может быть изменен к лучшему. Если человек говорит, что все хорошо, но на самом деле у него всё полный отстой и он ничего не делает, а только чего-то ждет - он уже вошел в стадию миронегативности, он смирился с негативом. Христианам можно приплюсовать грех уныния.
Смерть неизбежна, как и похороны. Но для миропозитивного восприятия все-таки нежелательна, и чем позже, тем лучше. Темы исчерпываются, но чтобы было позже, не стоит идти этому процессу навстречу.
Если люди строят, например, сарай, то у них возникает множество производных тем. Но если люди ничего не строят, то никаких тем у них не возникает. Стабильность невозможна; есть только эволюция и инволюция, развитие тем и их схлопывание. Схлопывание, естественно, в пустоту.
Сараи нужны далеко не всем. А политика - это как раз и есть то общее, что может направлять энергию и поддерживать миропозитивность. А миропозитивность находит среду приложения, в том числе людей. И если эта система есть - она поддерживает сама себя.
"Человек есть политическое животное (существо)" (с) Аристотель.
Разумеется, политика должна быть политикой. Унылые выборы ничтожных депутатов - это не то, это говнополитика. Политика должна быть на уровне, как минимум «и увидел я новое небо и новую землю». А варианты ниже в утилизируемой стране с утилизируемым народом просто теряются из-за несоразмерности народной трагедии и политической комедии.
Политика проводится не какими-то космическими силами, а конкретным человеком - тогда этот человек становится субъектом политики. В каком политическом космосе летают Обама и Путин и что они там делают - это вопрос третьестепенной важности, вопрос дополнительный к личной, «моей» политике. Первый субъект политики - исключительно «Я»; ручеек воли бежит именно от «Я», сливаясь с другими ручейками в реки «Мы». Иначе происходит переход от действия, в котором есть смысл, к потреблению чужой «политики», в котором смыслов нет, и начинается спектакль. Иначе это только программирование биороботов. Для биороботов, кстати, вопрос миропозитивности-миронегативности не стоит, потому что не существует.
Даже пьянки и компании делятся на миропозитивные и миронегативные. В первых говорят о политике и будущем; во вторых почти не говорят, потому что и так все ясно - всё закончилось. Говорят о прошлом, в основном о прошлых пьянках. О будущем не говорят, как будто о чем-то неприличном; прилично в будущее не верить и о нем не говорить - такой вариант миронегативной политкорректности.
Для того, чтобы жизнь двигалась вперед, количество обсуждаемого будущего должно превосходить количество обсуждаемого прошлого. А созидательному моменту достаточно быть - тогда потребительский момент может быть любым. (Потребительский момент - это да, плохо, но все-таки поскольку общество потребления дано, нельзя уж совсем от него отрываться, потребители не поймут, а других почти и нет).
Большой вопрос - происходит ли алкогольная деградация в результате алкоголизма или деградации? Скорее, в результате деградации. А когда деградация проникает в человека, тогда алкоголь добивает его окончательно. Люди, активно интересующиеся жизнью, не спиваются. Чтобы спиться, человеку нужно сначала устать.
Человек исчерпанный обычно работает в режиме ретранслятора чего-то. Такой зомби-радиоприемник. Выявляется он буквально парой вопросов за рамками дискурса. На поздних стадиях вещает вообще несмотря на вопросы, всё о своем. В общем, телевизор говорит больше нового. Поэтому в компаниях таких людей сами эти люди предпочитают телевизор. Они говорят, что в режиме фона; нет, на самом деле в режиме фона - это они, а не телевизор.
В трезвом виде выносить всё это «падение человеческого» сложно. А особенно самого себя выносить сложно. Потому опять и снова алкоголь. И люди - опять и снова в режиме фона.
Теперь назад, к идеям и проектам, к информации вообще, которая, как известно, рождает власть. Обычно в постмодерне информация служит чисто для потребления, как кто-то потребляет музыку, так кто-то потребляет информацию. Да, вот хороший текст, например. И что дальше? А дальше или что-то делать, или ничего не делать.
Деконструкция - как метод изучения - в позднем постмодерне убивает вещи. Это происходит, поскольку вещи уже сами по себе истертый обветшалый хлам, и когда их начинают пристально изучать, весь их негатив выявляется и внушает отвращение. По ходу изучения происходят настоящие деконструкции вещей - начиная от высоких идей и заканчивая собственно человеком. И это происходит вне намерений изучающего, и иногда вопреки этим намерениям; хотели как лучше и т.д. Хотели, например, восстановить и утвердить «человек - это звучит гордо», а пока восстанавливали - он в блевотине захлебнулся. Склонность же зрителей к негативу добивает вещи окончательно - зрители видят только то, что может их разочаровать; во времена позднего постмодерна разочаровываться - это уже привычка. Или, если кому угодно, «новая традиция».
*(Деконструкция - понимание чего-то путем разрушения стереотипа или включения в новый контекст. А других методов уже и нет, не осталось.)
Текст в постмодерне живет своей текстовой жизнью, не выходя за текстовые рамки - это с одной стороны. С другой стороны, текст находится в пределах рамок потребления, в результате текст становится только текстом и ничем более. «Ах, какой текст» - это не жизнь текста и его темы, это их смерть. Потому что на этом всё кончается. Когда-то было слово, оно было выше текста. Теперь остался только нарратив, он ниже текста.
Литература - это суррогат действенного преобразования мира (с) Сартр.
Можно добавить, что не только литература, но и вообще текст как таковой - в широком смысле.
На самом деле всё хорошо в меру, и главное - не обожраться. Почитал - преобразовал, почитал - преобразовал. А если только читать, действительно, «тошнота» наступит. От исчерпания. Касается к тому же любой информации вообще.
Текст и тема - это средства, а не цель. Нет цели - и средства не нужны, и текст не нужен. Анализировать? А что-то еще осталось, что нужно проанализировать? И для чего это «нужно»?
Поэт в России больше чем поэт. (с) Евтушенко.
Нет, это не про взаимодействие с органами, это про общество. А писатель вынужден быть больше, чем писатель. Потому что в стране, уставшей от текста, просто писать недостаточно. От собственно писательства писателей здесь устают раньше, чем писатель что-то напишет. Все что-то пишут, а в массовом обществе все равны; кроме Пелевина, конечно.
У информации, скопленной в человеке, есть эффективный пик, когда информации накоплено достаточно для действия. Дальнейшее накапливание информации приводит к растворению необходимого информационного массива в избыточном, по сути мусорном, и вся информация обнуляется, становясь мусорной. Когда человек начинает догадываться, что информация превратилась в мусор - тогда он и устает окончательно, тогда батарейки и садятся.
Исчерпанно бродить среди исчерпанного мира, фиксируя УГ - это, наверно, скучно. А чтобы мир не исчерпался, как снаружи человека, так и внутри, мир нужно регулярно пересоздавать заново. В том числе включать новые темы.
Со временем исчерпываются и закрываются все темы, все информационные проекты. И здесь два варианта - или на их место приходят проекты не информационные, проекты действенные, или наступает окончательная пустота.