Саморегуляция
Вы знаете, что я разрешаю детям рисовать на стенах, что разрешаю рвать книги, ходить босиком по улице, ломать свои игрушки, громко орать, играть с постельным бельём.
Так вот, у всех этих дозволений есть ограничения:
можно рисовать на стенах - только у нас дома, только в тех местах. где обои под покраску. Например, раньше можно было рисовать на стенах в ванной, а сейчас нельзя - потому что там мы сделали ремонт. Если бы всей нашей квартире были дорогие обои, венецианская штукатурка и проч - я бы НЕ разрешала им возюкать пластилином по стенам.
можно рвать книги - только мерзкие книжонки с гнусным содержанием, книги которые были изначально куплены с расчётом на то, что они будут порваны, книги, которые были порваны случайно в процессе чтения. Но рвать мои книги из детства - нельзя, рвать новые красивые книги - нельзя. В прошлом году, когда я валялась в депрессии без сил я разрешила рвать детям книги - но не то что "вот берите новые книги за 100500 рублей, пожалуйста разорвите их в труху". Это скорее выглядело так: "дети смотрят книги с тонкими страничками, они же их порвут, но у меня нет сил их контролировать, я заклею всё потом". Даже если они рвут газетки - есть ограничение, рвать можно только при условии полной уборки за собой. А ещё лучше рвать сразу над мусоркой.
можно ходить босиком на улице - например во дворе на прогулке, или если это вопрос жизни и смерти где-то ещё (ну вдруг ногу натёрло). Там где это неуместно и опасно - ходить босиком нельзя.
можно ломать свои игрушки - случайно в процессе игры, если игрушка уже была сломана и восстановлению не подлежит, то можно её доломать, но безопасным способом и убрать за собой (а ещё лучше доламывать над мусоркой). Новый только что подаренный автомобиль - ломать нельзя, нельзя ломать ради того, чтобы просто сломать.
можно громко орать - на как можно более дальнем удалении от меня, орать во время весёлой игры и громко петь - в другой комнате, где меня нет. орать от злости чтоб закладывало уши - нет, учимся выражать злость по-другому (орать тише, проговаривать "я злой_ая"). Орать в уши гостям нельзя, орать в месте, где принято вести себя тихо, или кто-то спит/неважно себя чувствует - нельзя.
можно играть с постельным бельём - но на кровати, или на чистом полу, нельзя таскать бельё из спальни, нельзя играть с бельём в прихожей.
И да, всё это справедливо для детей, с которыми можно договариваться. Понятно, что я не стану требовать от годовалой младеницы чинно вести себя на светском рауте и подддерживать беседу на непринуждённом французском языке. Где-то лет с 2,5-3х - все эти требования и ограничения прекрасно выполняются. А ДО этого возраста я например не вижу смысла давать ребёнку 1-1,5 года коллекционные издания, хрупкие игрушки или просить не вопить в общественных местах.
Напоследок цитата из "Саммерхилл:воспитание свободой", местами резковатая на поворотах, но с посылом я согласна:
Один такой адепт выразил мне недавно свое возмущение тем, что я накричал на трудного семилетнего мальчика, который стучал по двери моего кабинета. По мнению возмущавшегося, я должен улыбаться и терпеть шум, пока ребенок не изживет свое желание барабанить по дверям. Я действительно провел немало лет, терпеливо снося деструктивное поведение трудных детей, но делал это в качестве их психотерапевта, а не просто человека.
Если молодая мать считает, что ее трехлетнему ребенку следует позволить разрисовать входную дверь красными чернилами на том основании, что таким образом он свободно самовыражается, значит, она не способна ухватить самый смысл саморегуляции. Помню, мы с другом были в театре Ковент-Гарден. Во время первого отделения девочка, сидевшая перед нами, громко говорила что-то отцу. В антракте я нашел другие места. Друг спросил меня: «А что бы ты сделал, если бы так вел себя один из учеников Саммерхилла?» - «Велел бы ему заткнуться», - ответил я. «Тебе не пришлось бы этого делать, - сказал мой друг, - потому что они не стали бы так себя вести». И я думаю, что никто из них действительно не повел бы себя так.
Как-то одна женщина привела ко мне свою семилетнюю дочь. «Мистер Нилл, - сказала она, - я прочла каждую написанную вами строку, и еще до того, как Дафна родилась, я решила вырастить ее в точности по вашим идеям». Я взглянул на Дафну, которая стояла на моем рояле в грязных ботинках. Оттуда она совершила прыжок на софу и чуть не пробила ее насквозь. «Вы видите, как она естественна, - восхищенно прокомментировала мать. - Настоящий ребенок, воспитанный по Ниллу». Боюсь, я покраснел.
Именно различие между свободой и вседозволенностью и не могут ухватить многие родители. В строгой, суровой семье у детей нет никаких прав, в испорченной семье у них есть права на всё. Хороша та семья, в которой у детей и взрослых равные права. Это справедливо и для школы. Еще и еще раз следует подчеркнуть, что предоставить ребенку свободу и портить ребенка - разные вещи. Если трехлетний ребенок хочет пройтись по обеденному столу, вы просто говорите ему, что он не должен этого делать. Он обязан подчиниться, это верно, но и вам следует подчиниться ему, когда это необходимо. Я ухожу из комнат малышей, если меня об этом просят.
Для того чтобы дети могли жить в согласии со своей внутренней природой, от взрослых требуется определенное самопожертвование. Здравые родители находят какой-то компромисс. Вздорные родители либо лютуют, либо портят детей, отдавая им все права.
Так вот, у всех этих дозволений есть ограничения:
можно рисовать на стенах - только у нас дома, только в тех местах. где обои под покраску. Например, раньше можно было рисовать на стенах в ванной, а сейчас нельзя - потому что там мы сделали ремонт. Если бы всей нашей квартире были дорогие обои, венецианская штукатурка и проч - я бы НЕ разрешала им возюкать пластилином по стенам.
можно рвать книги - только мерзкие книжонки с гнусным содержанием, книги которые были изначально куплены с расчётом на то, что они будут порваны, книги, которые были порваны случайно в процессе чтения. Но рвать мои книги из детства - нельзя, рвать новые красивые книги - нельзя. В прошлом году, когда я валялась в депрессии без сил я разрешила рвать детям книги - но не то что "вот берите новые книги за 100500 рублей, пожалуйста разорвите их в труху". Это скорее выглядело так: "дети смотрят книги с тонкими страничками, они же их порвут, но у меня нет сил их контролировать, я заклею всё потом". Даже если они рвут газетки - есть ограничение, рвать можно только при условии полной уборки за собой. А ещё лучше рвать сразу над мусоркой.
можно ходить босиком на улице - например во дворе на прогулке, или если это вопрос жизни и смерти где-то ещё (ну вдруг ногу натёрло). Там где это неуместно и опасно - ходить босиком нельзя.
можно ломать свои игрушки - случайно в процессе игры, если игрушка уже была сломана и восстановлению не подлежит, то можно её доломать, но безопасным способом и убрать за собой (а ещё лучше доламывать над мусоркой). Новый только что подаренный автомобиль - ломать нельзя, нельзя ломать ради того, чтобы просто сломать.
можно громко орать - на как можно более дальнем удалении от меня, орать во время весёлой игры и громко петь - в другой комнате, где меня нет. орать от злости чтоб закладывало уши - нет, учимся выражать злость по-другому (орать тише, проговаривать "я злой_ая"). Орать в уши гостям нельзя, орать в месте, где принято вести себя тихо, или кто-то спит/неважно себя чувствует - нельзя.
можно играть с постельным бельём - но на кровати, или на чистом полу, нельзя таскать бельё из спальни, нельзя играть с бельём в прихожей.
И да, всё это справедливо для детей, с которыми можно договариваться. Понятно, что я не стану требовать от годовалой младеницы чинно вести себя на светском рауте и подддерживать беседу на непринуждённом французском языке. Где-то лет с 2,5-3х - все эти требования и ограничения прекрасно выполняются. А ДО этого возраста я например не вижу смысла давать ребёнку 1-1,5 года коллекционные издания, хрупкие игрушки или просить не вопить в общественных местах.
Напоследок цитата из "Саммерхилл:воспитание свободой", местами резковатая на поворотах, но с посылом я согласна:
Один такой адепт выразил мне недавно свое возмущение тем, что я накричал на трудного семилетнего мальчика, который стучал по двери моего кабинета. По мнению возмущавшегося, я должен улыбаться и терпеть шум, пока ребенок не изживет свое желание барабанить по дверям. Я действительно провел немало лет, терпеливо снося деструктивное поведение трудных детей, но делал это в качестве их психотерапевта, а не просто человека.
Если молодая мать считает, что ее трехлетнему ребенку следует позволить разрисовать входную дверь красными чернилами на том основании, что таким образом он свободно самовыражается, значит, она не способна ухватить самый смысл саморегуляции. Помню, мы с другом были в театре Ковент-Гарден. Во время первого отделения девочка, сидевшая перед нами, громко говорила что-то отцу. В антракте я нашел другие места. Друг спросил меня: «А что бы ты сделал, если бы так вел себя один из учеников Саммерхилла?» - «Велел бы ему заткнуться», - ответил я. «Тебе не пришлось бы этого делать, - сказал мой друг, - потому что они не стали бы так себя вести». И я думаю, что никто из них действительно не повел бы себя так.
Как-то одна женщина привела ко мне свою семилетнюю дочь. «Мистер Нилл, - сказала она, - я прочла каждую написанную вами строку, и еще до того, как Дафна родилась, я решила вырастить ее в точности по вашим идеям». Я взглянул на Дафну, которая стояла на моем рояле в грязных ботинках. Оттуда она совершила прыжок на софу и чуть не пробила ее насквозь. «Вы видите, как она естественна, - восхищенно прокомментировала мать. - Настоящий ребенок, воспитанный по Ниллу». Боюсь, я покраснел.
Именно различие между свободой и вседозволенностью и не могут ухватить многие родители. В строгой, суровой семье у детей нет никаких прав, в испорченной семье у них есть права на всё. Хороша та семья, в которой у детей и взрослых равные права. Это справедливо и для школы. Еще и еще раз следует подчеркнуть, что предоставить ребенку свободу и портить ребенка - разные вещи. Если трехлетний ребенок хочет пройтись по обеденному столу, вы просто говорите ему, что он не должен этого делать. Он обязан подчиниться, это верно, но и вам следует подчиниться ему, когда это необходимо. Я ухожу из комнат малышей, если меня об этом просят.
Для того чтобы дети могли жить в согласии со своей внутренней природой, от взрослых требуется определенное самопожертвование. Здравые родители находят какой-то компромисс. Вздорные родители либо лютуют, либо портят детей, отдавая им все права.