Невиданной агрессии пост
Они говорят: "будь осторожнее: в этом эпизоде как говна полно змей".
Они говорят, что все здесь возможно, если быть честнее, сильнее и злей. (Многоточие, 2007)
Я ненавижу эту гребаную жизнь, эту идиотскую работу за 13 тысяч в месяц, себя ненавижу, в конце концов, за то, что я оправдываюсь за свои прекрасные постановки перед плебеями, которые нихрена не понимают в искусстве, которые подходят к тебе после концерта и выцарапывают тебе своими грязными ногтищами глотку, да так, что комом в горле застревают еще не сформировавшиеся в связанные слова звуки. Я хочу перерезать себе вены, но это будет по-детски глупо, ведь нас учили быть сильными. Я впечатываюсь лицом в подушку и реву, как подростки из американских фильмов. А мне всего лишь плохо, всего лишь гадко и мерзко от того, что каждое воняющее говно пытается возомнить из себя короля в красивой красной мантии, оставаясь говном еще на три поколения вперед. Я не стесняюсь больше ничего, ибо нечего мне терять.
Я вкладывала все силы в эти постановки, в эти плоды созидания. Я мучилась, я заставляла своих детей танцевать, заставляла их проговаривать каждое движение, чтобы моя мама, повидавшая за 15 лет миллионы танцевальных номеров, могла сказать: "Да, Оленька, это достойная постановка". И она это сказала, чёрт возьми. И мне, если честно, похрену, где стоит ваша дочь и ваша тоже, и ваша. Я постановщик, я хореограф, в моих глазах рисунки, перестроения и движения. Я могу ставить свои номера на ваших детей, а могу и на других, но неуважение, хамство и агрессию я буду отражать своей безупречностью, излучая солнечный свет. Наверное, у задрипанных и одиноких мамашек уже априори в крови заложено ненавидеть молодых и талантливых, красивых и добрых девочек. А я не буду перед ней скакать и кушать ту грязь, в которую она меня опрокинула, я просто вовремя уйду с вечеринки, или как там говорится? Всё это чем-то похоже на пизд*ц, но я не знаю, как он выглядит, поэтому все это напоминает уродскую кашу из человеческих пороков, которые выражаются в каждом слове, каждом жесте этих глупых, завистливых людей.
Теперь я усвоила одну прекрасную фразу, которая останавливает тлетворные зловония из их уст: "вы не могли бы перестать портить мне настроение?". К моему удивлению, это работает. Дебаты окончены, зрители разошлись. Шарманка заведена, и очень скоро она снова начнет свою глупую однооктавную мелодию о том, какая Ольга Сергеевна сука, раз свои лучшие годы жизни отдает чужим невоспитанным детям и таким же невоспитанным мамашкам.
А мама мне говорит, что у меня очень красивые глаза, когда я злюсь. А ведь по сути я никогда ни на кого не злюсь, просто каждое чмо пытается затоптать, задавить и задушить мою тонкую и чувственную натуру прямо во время концерта. А глаза мои не злющие, а растерянные, если не глуповато-наивные.
О такой жизни я мечтала? Да с такими мечтами лучше не дожидаться кончины, а сразу на пятый круг ада бы попасть. Даааа, не слава портит, не деньги, а сцена. Попав на сцену, вы хотите туда еще, еще и еще. Сцена манит, притягивает. Она не притянула лучших из нас для кого дом да уют, да семья. А я башкой об сцену, как рыба об лед бьюсь, лишь бы сделать из детей звезд, но неблагодарный это, униженный и оскорбленный труд.
Жизнь поделилась на все, что было до и после. Мама говорит, что из меня просто выплескивается злость и агрессия. А я уже понимаю, что это образ жизни. Амбициозность перемешивается с безденежьем. Обостренное чувство справедливости постоянно натыкается на желание некоторых личностей что-то урвать, обхитрить, присвоить себе чужие деньги. В частности я возненавидела Тому Монахову, которая, в буквальном смысле этого слова, нагадила в моей квартире и не вернула за проживание деньги. Хотя психологи говорят, что когда даешь деньги в долг и т.п., надо прокручивать и такой вариант, что человек их может никогда не вернуть. Но я устала, что именно со мной такая херня творится. Если бы Тамара не оставила в квартире огромные колтуны своих длинных черных волос, которые мы с Дашей целый день потом вычесывали из ковра, шелуху от семечек и бонус в виде засохших благоухающих носков в шкафу, отношение бы было к ней весьма нейтральное.
Я окончательно разочаровалась в Сереже, потому что целый год он ведет себя, как придурок.
Я очень устала, что желаемое и действительное живут в разных измерениях, что люди, которых я люблю, этого не ценят, а которых не перевариваю, начинают гадить, лицемерить и портить мою репутацию. Я устала от людей, от Москвы, от новостей про Украину. Я живу с переполненной чашей терпения уже пару месяцев, с тех пор, как мне выбрили виски, и прекрасно отдаю себе отчет в том, что это удел всех сильных, тех, кто не сломается. Извергая зло, я ломаю еще большее зло, и я готова сражаться до последней капли крови.
"Кусок мяса, нашампуренный жизнью - вот, кто я. Моя кровь стекает в огонь, шипит борьбой идеалов, высыхает, превращается в пепел, в ничто, как и все, как всегда. Ничего не изменишь: продажные ..., боги покупные, купившиеся праведники и умники немеркантильные - вы сдохнете все на общем шампуре. Ваша кровь пылью станет ненужной, а мясом вашим закусит время, выпив за бесконечность своего времени... Недолго осталось." (Многоточие, 2007)
Они говорят, что все здесь возможно, если быть честнее, сильнее и злей. (Многоточие, 2007)
Я ненавижу эту гребаную жизнь, эту идиотскую работу за 13 тысяч в месяц, себя ненавижу, в конце концов, за то, что я оправдываюсь за свои прекрасные постановки перед плебеями, которые нихрена не понимают в искусстве, которые подходят к тебе после концерта и выцарапывают тебе своими грязными ногтищами глотку, да так, что комом в горле застревают еще не сформировавшиеся в связанные слова звуки. Я хочу перерезать себе вены, но это будет по-детски глупо, ведь нас учили быть сильными. Я впечатываюсь лицом в подушку и реву, как подростки из американских фильмов. А мне всего лишь плохо, всего лишь гадко и мерзко от того, что каждое воняющее говно пытается возомнить из себя короля в красивой красной мантии, оставаясь говном еще на три поколения вперед. Я не стесняюсь больше ничего, ибо нечего мне терять.
Я вкладывала все силы в эти постановки, в эти плоды созидания. Я мучилась, я заставляла своих детей танцевать, заставляла их проговаривать каждое движение, чтобы моя мама, повидавшая за 15 лет миллионы танцевальных номеров, могла сказать: "Да, Оленька, это достойная постановка". И она это сказала, чёрт возьми. И мне, если честно, похрену, где стоит ваша дочь и ваша тоже, и ваша. Я постановщик, я хореограф, в моих глазах рисунки, перестроения и движения. Я могу ставить свои номера на ваших детей, а могу и на других, но неуважение, хамство и агрессию я буду отражать своей безупречностью, излучая солнечный свет. Наверное, у задрипанных и одиноких мамашек уже априори в крови заложено ненавидеть молодых и талантливых, красивых и добрых девочек. А я не буду перед ней скакать и кушать ту грязь, в которую она меня опрокинула, я просто вовремя уйду с вечеринки, или как там говорится? Всё это чем-то похоже на пизд*ц, но я не знаю, как он выглядит, поэтому все это напоминает уродскую кашу из человеческих пороков, которые выражаются в каждом слове, каждом жесте этих глупых, завистливых людей.
Теперь я усвоила одну прекрасную фразу, которая останавливает тлетворные зловония из их уст: "вы не могли бы перестать портить мне настроение?". К моему удивлению, это работает. Дебаты окончены, зрители разошлись. Шарманка заведена, и очень скоро она снова начнет свою глупую однооктавную мелодию о том, какая Ольга Сергеевна сука, раз свои лучшие годы жизни отдает чужим невоспитанным детям и таким же невоспитанным мамашкам.
А мама мне говорит, что у меня очень красивые глаза, когда я злюсь. А ведь по сути я никогда ни на кого не злюсь, просто каждое чмо пытается затоптать, задавить и задушить мою тонкую и чувственную натуру прямо во время концерта. А глаза мои не злющие, а растерянные, если не глуповато-наивные.
О такой жизни я мечтала? Да с такими мечтами лучше не дожидаться кончины, а сразу на пятый круг ада бы попасть. Даааа, не слава портит, не деньги, а сцена. Попав на сцену, вы хотите туда еще, еще и еще. Сцена манит, притягивает. Она не притянула лучших из нас для кого дом да уют, да семья. А я башкой об сцену, как рыба об лед бьюсь, лишь бы сделать из детей звезд, но неблагодарный это, униженный и оскорбленный труд.
Жизнь поделилась на все, что было до и после. Мама говорит, что из меня просто выплескивается злость и агрессия. А я уже понимаю, что это образ жизни. Амбициозность перемешивается с безденежьем. Обостренное чувство справедливости постоянно натыкается на желание некоторых личностей что-то урвать, обхитрить, присвоить себе чужие деньги. В частности я возненавидела Тому Монахову, которая, в буквальном смысле этого слова, нагадила в моей квартире и не вернула за проживание деньги. Хотя психологи говорят, что когда даешь деньги в долг и т.п., надо прокручивать и такой вариант, что человек их может никогда не вернуть. Но я устала, что именно со мной такая херня творится. Если бы Тамара не оставила в квартире огромные колтуны своих длинных черных волос, которые мы с Дашей целый день потом вычесывали из ковра, шелуху от семечек и бонус в виде засохших благоухающих носков в шкафу, отношение бы было к ней весьма нейтральное.
Я окончательно разочаровалась в Сереже, потому что целый год он ведет себя, как придурок.
Я очень устала, что желаемое и действительное живут в разных измерениях, что люди, которых я люблю, этого не ценят, а которых не перевариваю, начинают гадить, лицемерить и портить мою репутацию. Я устала от людей, от Москвы, от новостей про Украину. Я живу с переполненной чашей терпения уже пару месяцев, с тех пор, как мне выбрили виски, и прекрасно отдаю себе отчет в том, что это удел всех сильных, тех, кто не сломается. Извергая зло, я ломаю еще большее зло, и я готова сражаться до последней капли крови.
"Кусок мяса, нашампуренный жизнью - вот, кто я. Моя кровь стекает в огонь, шипит борьбой идеалов, высыхает, превращается в пепел, в ничто, как и все, как всегда. Ничего не изменишь: продажные ..., боги покупные, купившиеся праведники и умники немеркантильные - вы сдохнете все на общем шампуре. Ваша кровь пылью станет ненужной, а мясом вашим закусит время, выпив за бесконечность своего времени... Недолго осталось." (Многоточие, 2007)