Признание
Это была чувственная ночь - лазурная и бархатная. Фонари заливали улицы мягким оранжевым светом. Из окна маршрутки она вглядывалась в лица людей. Уже не в первый раз наступал в её жизни момент, когда каждый человек был похож на кого-то ещё, в каждом была какая-то знакомая черта или повадка, стиралось ощущение новизны.При этом глаз продолжал привычно выхватывать из толпы особенно характерных персонажей - бабульку с мопсом, бритоголового пухлика средних лет в дорогом костюме, араба с блестящими от геля волосами с сияющей блондинкой под ручку, стайку кавказских девушек, элегантно одетых в чёрное: одна на каблуках, остальные в балетках. Воздух пах машинами и немного - её духами. С приходом осени она опять надела сладкий запах, который продолжала чувствовать после нанесения, но против обыкновения, это её совсем не раздражало. Через двойное стекло проезжающего автобуса, как в калейдоскопе, она увидела яркие огни цветочного ларька -звездочки, круги и надпись. Пора выходить.
Ячейки многоэтажных домов светятся окнами - время всем привычного телевизора. У одного из встречных парней узкий воротник полосатой рубашки, из-под которого чётко выступает ровная полоса чёрного галстука. В синем небе четвертинка луны.
У парикмахерской пахло свежескошенной травой. Рядом с витриной круглосуточного магазина её обогнала стройная мама с ребенком в нагрудном рюкзачке. А уже около дома мимо неё метнулось огромное белое облако на поводке - чау чау, тянущий за собой своего хозяина.
На ещё пахнущей свежим асфальтом десткой площадке наконец-то пусто - ни детей, ни парочек. Пискнул домофон, от которого пальцы всегда пахнут металлом.
Зайдя в квартиру, она привычно дернула за старомодный шнурок, включающий свет. На кухне довольно урчал пузатый ЗИЛ. Переодевшись, она сварила кофе в турке и села у раскрытого окна смотреть через ветви яблонь на звёзды.
Она любила Москву.