В Италию в январе. Немыслимый подарок к моему Д.Р. День 9. В Венеции после гондолы.: mrs

mrs_mcwinkie

В Италию в январе. Немыслимый подарок к моему Д.Р. День 9. В Венеции после гондолы.

Aug 30, 2018 10:29

День еще только начинался, когда мы сошли на берег и попрощались с Марко. Что же теперь можно делать после того бокала восхитительного напитка, которым оказался для нас этот баснословный круиз на гондоле? Но никуда не денешься, надо снова возвращаться к прозе жизни. Однако же это - Венеция, а здесь любая проза несет в себе зерно высокой романтики. В этом читатель может легко убедится, открывши картинки из любого Катиного фотоочерка, включая и тот, где рассказывается про текущий день. Мне же по ходу дела предстоит работа всего лишь комментатора к этим снимкам, хотя должен признаться, что иногда я не могу удержаться от того, чтобы не высказать какие-то ассоциативные соображения - что-то вроде праздной игры ума. Как всегда, мой гид мне ни слова не сказала о нашем маршруте - а я, признаться, особенно этим и не интересовался. Тут же Катерина исчезла в поисках очередной мелкой пластики, что сама так и просится ей в кадр.

Тем временем я брел лениво по какой-то уличке и вдруг остолбенел от удивления. У входа в маленький магазинчик стояла фигура в человеческий рост, в черном плаще и черной же шляпе. В темных очках, а на фальшивом носу нечто вроде санитарной маски. Надпись гласила: «Доктор Чума» и чуть ниже - Don’t touch!. Я замер и как-то машинально пробормотал: «А я доктор химии Вильям Смит, из России». Мне показалось, что услышав это, чучело несколько оживилось и даже пробормотало что-то вроде:"Россия...мне припоминается мистер Вальсингам. Он когда-то привез мне вот такой привет от маэстро Пушкина:

Царица грозная, Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой....
Что делать нам? и чем помочь?»

Я его обрадовал, сказавши, что стараниями наших докторов мы давно уже забыли о чуме, но нас по сей день не оставляют другие, не менее губительные, беды и ненастья, от которых мы спасаемся почти так же, как советовал спасаться от Чумы, Зимы, да и прочих напастей наш величайший поэт, который знал все про нас и нашу жизнь:
«Как от проказницы Зимы,
Запремся также от Чумы!
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы».

Доктор Чума весьма благосклонно выслушал мои тирады, потянулся было обнять меня на прощанье, но я ловко уклонился, и мы расстались друзьями.
Наша следующая цель - Санта-Мария Глориозо деи Фрари, великолепная францисканская церковь, как ее назвала Катя. Я бы с ней согласился, но мне мешают эти нелепые волюты (или как называются те завитки по абрису крыши?), которые зачем-то разместили по верху классического готического фасада этого храма. Видимо, такова была мода ко времени окончания строительства храма в середине XV века.

Интерьер храма производит ошеломляющее впечатление - много всего и самого разного. Свободного пространства почти нет - богатейшая коллекция скульптур, украшающих надгробия всяких знатных людей - от дожей, ничем особенно не прославившихся, до действительно великих художников - Тициана и Кановы. Добавим к этому множество икон и живописных полотен на библейские темы, мраморных изваяний античных героев и святых и, конечно, еще немалое количество всякого рода лепнины. Пожалуй, более чем достаточно, чтобы убедить любого посетителя, что он находится в одном из самых нарядных и великолепных храмов Венеции, да, пожалуй, и всей Италии. Понятное дело, я вовсе не собираюсь с этим спорить - в конце концов я не Мартин Лютер. Но при этом не могу удержаться от некоторых нелицеприятных замечаний.

Вот одно из них. Стоило мне увидеть гробницу дожa Джованни Пезаро, о которой совершенно уничижительным образом отозвалась Катя, как на меня повеяло чем-то удивительно родным и знакомым. Ба!... да такого рода мраморные монументы я вижу каждый раз, когда оказываюсь на московских кладбищах, будь то Ваганьково или Востряки! Там целые участки отведены под совершенно роскошные могилы знаменистостей криминального мира, «братков». Заказчики всего этого великолепия - пока еще уцелевшие «братки», не скупились - вся площадь погребения выложена первоклассным мрамором, мраморный же монумент «благородного мужа» во весь рост и рядом с ним что-нибудь из любимых его «игрушек». Запомнилось, что на одном из памятников был поставлен сделанный в натуральную величину мраморный (!) передок «мерседеса» - видимо, с ним расстаться было невмочь и после кончины. Да, людское тщеславие поистине не знает границ ни во времени, ни в пространстве.

фото отсюда

Меня, конечно, можно упрекнуть в чрезмерной придирчивости к понятным человеческим слабостям, но меня оправдывает увиденное на могиле А. В. Суворова в храме Александро-Невской лавры: белая мараморная плита с надписью: «Здесь лежит Суворов». А теперь сравните эти слова с эпитафией на гробнице Пезаро (им самим сочиненной, как утверждает Катя): «Сюда пришел Джованни Пезаро, лучший среди дожей...».
Фото из википедии

По отношению к большинству надгробий, что я видел в Санта Мария Глориоза деи Фрари, пожалуй более всего подходят полные осуждения слова капитана Глостера из поэмы «Мэри Глостер» Редъярда Киплинга: «Мрамор и мавзолеи - я зову их гордыней могил». Конечно, это не относится к таким памятникам как надгробия Тициана или Кановы - здесь перед нами совершенно замечательные произведения искусства, достойным образом увековечивающие в людской памяти имена этих великих людей.
В базилике было довольно темно и мало что можно было рассмотреть, как следует, помимо всяческих гробниц. Но все-таки кое-что попало в наше поле зрения. Главное, что я смог увидеть тогда - это выполненная Донателло совершенно изумительная деревянная скульптура Иоанна Крестителя. Я чуть было не сказал - портрет, настолько образ Иоанна Предтечи меня поразил тем, что он соответствовал его личности. Это звучит по меньшей степени странно - ведь ни Донателло, ни кто-нибудь еще, включая меня, грешного, не могли видеть этого библейского персонажа. И тем не менее, в моем восприятии он может быть только таким, каким его угадал гениальный Донателло в своей скульптуре. Действительно, только таким может быть человек, который точно знал, что он предвещает приход подлинного Спасителя и никто и ничто не может этого изменить - а его личная судьба при этом не имеет никакого значения.

Тициановское «Вознесение Богоматери» принято выделять как одну из лучших картин, созданных этим замечательным художником. Картина эта произвела на меня сильное впечатление своей живописностью, яркой сочностью красок и великолепно прописанными фигурами всех действующих персонажей. Но меня удивило только одно - почему эту картину поместили в алтарь? Ведь в ней нет ничего сакрального, никакого ощущения таинства, подлинного чуда происходящего - а ведь Вознесение это великое чудо! Спору нет, тициановская картина необыкновенно красива, но пусть меня, как угодно разругают, но я бы отнес ее к разряду светской живописи на религиозную тему и поместил бы в подходящий музей, к примеру - в Эрмитаж.

Иконы, которые Катя отметила в своем фотоотчете, мне были особенно интересны тем, что они были написаны в XIV - XV веках. В это время еще были живы традиции и каноны византийской иконописи, но уже появился и Джотто и многие другие, и византийские традиции постепенно уходили в прошлое. Не могу судить об этом квалифицировано, но мне показалось, что в этих иконах уже отчетливо ощутим отход от византизма, что проявилось хотя бы в том, что иконы стали более красочными и нарядными, лики приобрели живость, а позы святых сделались менее скованными. Пожалуй, лучше всего я это увидел в иконе-картине Паоло Венециано (1339 г) «Мадонна с Младенцем и святыми...».

Это уже не Византия в ее каноническом виде - посмотрите только на ее золотой фон, на нарядное платье Мадонны, на Младенца, почти шалящего и напрямую обращающегося к коленопреклоненному «дяде», дожу Франческо Дондоло. Хотя в ликe Мадонны еще сохраняется византийскую строгость, даже суровость.
Я был рад потом прочесть в википедии следующую оценку творчества Паоло Венециано: «Творчество Паоло Венециано несёт как явные черты, унаследованные от византийской живописи, в том числе золотой фон, так и цветовое разнообразие, характерное для современных (например, Джотто) и более поздних живописных итальянских школ)».

Наверное, еще очень многое надо было рассмотреть в этой церкви, но мы это оставили на следующий раз, а тогда предались нашему любимому занятию - бродить по городу. С той поры прошло уже немало времени, но стоит мне развернуть фотоленту Катиного отчета, и в моей памяти снова явственно всплывают и эти узенькие переулочки, где невозможно разминуться двум пешеходам и широкий простор Гранд канала с гондолами, вапоретто, полицейским катерами и двумя параллельными рядами палаццо, уже много веков равнодушно взирающих на всю окружающую суету…

И конечно, всюду с нами были черные зеркала каналов, про которые так и хочется сказать, что они были созданы сознательно по проекту гениального архитектора. В этой сети малых каналов по обе стороны идут то нарядные палаццо, а то какое-то обшарпе, почти неприличное, и разнообразие всего кажется неичерпаемым.

И конечно, почти в любом месте можно увидеть неподалеку один-два моста, и нельзя без удивления замечать, насколько разнообразны иx отражения в воде. A вот и мост без перил, о котором я уже упоминал - интересно было бы прознать, кто был автором такого нетривиального решения? Тут Катерина прервала мои праздные рассуждения, сказав: «пап, все наоборот, раньше все мосты были без перил, перила - веянье нового времени»

Но вот я дошел до еще одного, самого главного для меня моста. Его я приметил на Катиной фотографии, сделанной еще 5 лет тому назад. Там на камне у перил сидел седой мужчина с собачкой. Снимок был отличный, но мне вдруг захотелось, чтоб вместо этого пожилого джентельмена сидел я. Но фотошопом моя дочь не захотела заниматься - ну и ладно, нет так и не надо! Но оказывается, что она-то все запомнила! И вот бредем мы каким-то каналом, перед нами очередной мостик и Катя мне и говорит: «Ты, конечно, ничего не помнишь, но это именно тот самый мостик, на котором ты хотел запечатлеться. Только вот собачки у меня для тебя нет!». Я был совершенно ошарашен - все это выглядело, как исполнение желания, а я к этому не привык и не знал, как к этому следует относиться.. Однако же примостился на указанном камушке, принял предписанную позу и теперь смотрю на эту фотку - она мне нравится. И хотя считается, что исполнение желания может иметь самые скверные последствия (см. «Шагреневую кожу» Оноре Бальзака), но, видимо - это не мой случай.

А потом Катя повела меня к своему самому любимому месту в городе - к площадке церкви Мизерикордия. Признаться, мне это место не показалось особенно примечательным на первый взгляд. Пересечение каналов, здание скуолы и небольшая и довольно изящная церковь Мизерикордии - все выглядит несколько патриархально и мило. Но стоит перевести взгляд на воду, и ты видишь необычайно живописную картину, просто уникальную по своему графическому рисунку. И создана эта картина водой, которая будто играет отражениями и бликами, очертаниями домов и цветом неба, чтобы создать удивительную картину, прекрасную на одно мгновения, которое и должен поймать и отобразить художник. Ради того, чтобы это увидать, стоило прийти на это место!

Последнее, куда мы успели заскочить, была церковь Сан Маркуоло. Но там было темно и Катя удовольствовалась тем, что сфотографировала очередной вертеп-презепе. А это спровоцировало меня на рассказ об истоках этого, признаемся, несколько странного интереса.

папа в Италии, Венеция, Италия, путешествия, интересное