Жаркие языки вдохновения. (ч 3. п.с. Осталось ещё 3 :))
3.
«Как любовью и радостью дышит
Вся природа под вешним лучом,
И душа благодарная чует
Здесь присутствие Бога во всем!»
Алексей Плещеев
Ещё ночью барабанивший дождь вновь проснулся после нашей трапезы, и пол дня сопровождал нас. Под его шелест я проспала ровно до Твери. Когда я увидела окраину- я ужаснулась: не дай Бог весь город такой обшарпанный, серый, гнетущий.. царила полная безысходность во всем. Но нет, вот и показались аккуратные домики, времен застройки Екатерины Второй. А потом- широкие прямые улицы. Таким образом нас подвезли к краеведческому музею. Вежливая интеллигентная женщина спросила, что именно нас интересует, а в частности стоит ли рассказывать про природу и ВОв. На что все закивали, что не стоит о последнем много, а лучше о Тверском княжестве времен князя Альгерда (пишу в более привычной мне версии родной мовы). Но когда нам показали первый зал со зверями (не настоящими, а чучелами, конечно же) то ей пришлось показать и все остальное по природе области.
Что меня удивило, так музей был достаточно богатый, и представлял из себя смесь нашей национального музея культуры и истории, музея экологии и музея Вов. Экспонатов оказалось много, но мои предпочтения оставались на архитектуре, украшениях, оружии и одежде.
Но на залах музея экскурсия не завершилась. В связи с мокрой погодой пришлось не выходя из автобуса наблюдать виды города. И выяснилось, что Тверь строилась по плану Петербурга, потому улицы были настолько прямыми, а домики что-то так и напоминали.
Возле Волги, готовый отправится в очередное путешествие в Индию, стоял Афанасий Никитин.
А мы ехали в церковь Белой Троицы. Вот так удивительно называется один из древнейших храмов города.
«Лета 7072 (1564 г.) совершен бысть сей храм во имя Живоночальнля Троица месяца августа 15 при благоверном царе великом князе Иване Васильевиче и всея России и при священном митрополите Макарии и при епископе Акакии Тверском замышлением и строением раба Божия Гаврииле Андреева Тоушиньского».
А затем мы едем в ещё одно место, оставшееся в тяжелом состоянии после бурного 20-го века. Христорождественский монастырь высок, огромен, и прекрасен. Но пока это модно себе дорисовывать, т.к. все подлежит полной реконструкции. Два храма, построенные уже в наше время, на месте древних уже радуют глаз. А тут только Бог в помощь.
Как писала одна из настоятельниц игуменя Калерия: «30 апреля 1930 г. Я собралась с Марией в монастырь. Поехали на новом трамвае… едва доехали. О Боже, монастырь наш- ужас один!.. Сердце не выносит вида. Помолилась, перекрестила дорогие могилки. Преподобные мои, вот все, что вам осталось… Тут не могу быть, и туда, где дом, не хочу, так все чуждо душе, Господи!»
И сейчас монастырю тяжело, но все отличаются гостеприимством и, я бы сказала, добротолюбием…
И снова дорога, мелькающая, бегущая, влекущая, манящая… вдоль дороги- полуразрушенные и новые храмы, новизна и старина, блеск и серость…
Но лишь замелькало озеро, я поняла, вот он! Валдай! Самая главная точка нашего местопребывания!
На чудесный остров мы прибыли в некоей спешке, боялись опоздать на ужин, но оказалось, что мы приехали вовремя, ещё до его начала. Горящие в солнечных лучах шпили и кресты.. все настолько завораживало и умиротворяло, что душа сама собою уже держала тебя, а не ты её…
Впервые для меня трапеза и у паломников, и у монахов проходила одновременно в одном месте. Сначала было страшновато сидеть чувствуя, что за твоей спиной сидят строгие последователи высокодуховной жизни, но потом немного обвыклись..
После, мы совершили прогулку к озеру, и каково было наше удивление, когда мы увидели, что солнце-то играет!!! Радости нашей не было предела.
А после мы увидели иеромонаха Пантелеимона. Как оказалось из его рассказов, он до монашества был сельским врачом. Неисповедимы пути Господни!
Но после 11 ворота монастыря закрывались, и посему мы отправились спать в паломническую гостиницу, ибо утром нас ждал новый, полный впечатлений день…
«Как любовью и радостью дышит
Вся природа под вешним лучом,
И душа благодарная чует
Здесь присутствие Бога во всем!»
Алексей Плещеев
Ещё ночью барабанивший дождь вновь проснулся после нашей трапезы, и пол дня сопровождал нас. Под его шелест я проспала ровно до Твери. Когда я увидела окраину- я ужаснулась: не дай Бог весь город такой обшарпанный, серый, гнетущий.. царила полная безысходность во всем. Но нет, вот и показались аккуратные домики, времен застройки Екатерины Второй. А потом- широкие прямые улицы. Таким образом нас подвезли к краеведческому музею. Вежливая интеллигентная женщина спросила, что именно нас интересует, а в частности стоит ли рассказывать про природу и ВОв. На что все закивали, что не стоит о последнем много, а лучше о Тверском княжестве времен князя Альгерда (пишу в более привычной мне версии родной мовы). Но когда нам показали первый зал со зверями (не настоящими, а чучелами, конечно же) то ей пришлось показать и все остальное по природе области.
Что меня удивило, так музей был достаточно богатый, и представлял из себя смесь нашей национального музея культуры и истории, музея экологии и музея Вов. Экспонатов оказалось много, но мои предпочтения оставались на архитектуре, украшениях, оружии и одежде.
Но на залах музея экскурсия не завершилась. В связи с мокрой погодой пришлось не выходя из автобуса наблюдать виды города. И выяснилось, что Тверь строилась по плану Петербурга, потому улицы были настолько прямыми, а домики что-то так и напоминали.
Возле Волги, готовый отправится в очередное путешествие в Индию, стоял Афанасий Никитин.
А мы ехали в церковь Белой Троицы. Вот так удивительно называется один из древнейших храмов города.
«Лета 7072 (1564 г.) совершен бысть сей храм во имя Живоночальнля Троица месяца августа 15 при благоверном царе великом князе Иване Васильевиче и всея России и при священном митрополите Макарии и при епископе Акакии Тверском замышлением и строением раба Божия Гаврииле Андреева Тоушиньского».
А затем мы едем в ещё одно место, оставшееся в тяжелом состоянии после бурного 20-го века. Христорождественский монастырь высок, огромен, и прекрасен. Но пока это модно себе дорисовывать, т.к. все подлежит полной реконструкции. Два храма, построенные уже в наше время, на месте древних уже радуют глаз. А тут только Бог в помощь.
Как писала одна из настоятельниц игуменя Калерия: «30 апреля 1930 г. Я собралась с Марией в монастырь. Поехали на новом трамвае… едва доехали. О Боже, монастырь наш- ужас один!.. Сердце не выносит вида. Помолилась, перекрестила дорогие могилки. Преподобные мои, вот все, что вам осталось… Тут не могу быть, и туда, где дом, не хочу, так все чуждо душе, Господи!»
И сейчас монастырю тяжело, но все отличаются гостеприимством и, я бы сказала, добротолюбием…
И снова дорога, мелькающая, бегущая, влекущая, манящая… вдоль дороги- полуразрушенные и новые храмы, новизна и старина, блеск и серость…
Но лишь замелькало озеро, я поняла, вот он! Валдай! Самая главная точка нашего местопребывания!
На чудесный остров мы прибыли в некоей спешке, боялись опоздать на ужин, но оказалось, что мы приехали вовремя, ещё до его начала. Горящие в солнечных лучах шпили и кресты.. все настолько завораживало и умиротворяло, что душа сама собою уже держала тебя, а не ты её…
Впервые для меня трапеза и у паломников, и у монахов проходила одновременно в одном месте. Сначала было страшновато сидеть чувствуя, что за твоей спиной сидят строгие последователи высокодуховной жизни, но потом немного обвыклись..
После, мы совершили прогулку к озеру, и каково было наше удивление, когда мы увидели, что солнце-то играет!!! Радости нашей не было предела.
А после мы увидели иеромонаха Пантелеимона. Как оказалось из его рассказов, он до монашества был сельским врачом. Неисповедимы пути Господни!
Но после 11 ворота монастыря закрывались, и посему мы отправились спать в паломническую гостиницу, ибо утром нас ждал новый, полный впечатлений день…