(no subject)
Владимир Васильевич получил по голове бутылкой из-под кефира и был таков.
И не просто таков, а таков, чтобы было страшно на него смотреть.
Кефирные бутылки в прежние времена делали на славу, не то, что нынче.
И врачу - Глебу Сергеевичу тоже было страшно.
Поэтому зашил он Владимира Васильевича вслепую.
Слепая сопротивлялась как могла.
Так и жил Владимир Васильевич. Внутри. Сначала пугался, а потом привык.
И даже странно ощутил себя, когда вышел наружу.
Как он вышел, не стану описывать, дабы не оскорбить чувств верующих.
И все его называли "Чужой". А ему было неприятно.
Но он и к этому привык.
А надо быть добрее. Вообще-то. Потому что чужим ведь каждый может оказаться.
Правда?
И не просто таков, а таков, чтобы было страшно на него смотреть.
Кефирные бутылки в прежние времена делали на славу, не то, что нынче.
И врачу - Глебу Сергеевичу тоже было страшно.
Поэтому зашил он Владимира Васильевича вслепую.
Слепая сопротивлялась как могла.
Так и жил Владимир Васильевич. Внутри. Сначала пугался, а потом привык.
И даже странно ощутил себя, когда вышел наружу.
Как он вышел, не стану описывать, дабы не оскорбить чувств верующих.
И все его называли "Чужой". А ему было неприятно.
Но он и к этому привык.
А надо быть добрее. Вообще-то. Потому что чужим ведь каждый может оказаться.
Правда?