Истории от Олеся Бузины: Дары Украине Молотова-Риббентропа
В воскресенье исполняется 70 лет со дня, когда Германия и СССР договорились разделить Польшу и присоединить Западную Украину к советской.
Так получилось, что пакт Молотова-Риббентропа больше всех ругают те, кто из-за него прирос землицами. Любят его ругнуть в странах Прибалтики. Особенно почему-то в Литве, которая приобрела благодаря этому договору свою нынешнюю столицу Вильнюс. (До Второй мировой войны этот город принадлежал Польше и носил славянское название Вильно.) В Украине тоже по поводу старого документа 1939 года между СССР и Германией сказано в последние годы немало нелицеприятных слов. Между тем так уж получилось, что вся нынешняя Западная Украина, включая и Галичину, и Волынь, вошли в состав УССР только благодаря сделке Гитлера и Сталина.
Сколько говорили о «вековечной мечте» западных и восточных украинцев жить вместе. Провозглашали какие-то «злуки», так и оставшиеся только на бумаге, произносили пламенные речи и писали тонны брошюр. А когда дошло до дела, великий украинский патриот Симон Петлюра одним росчерком пера расплатился в 1920 году с польским маршалом Пилсудским целой Галичиной - «дорогоцінним українським П`ємонтом», святым местом, где сидел митрополит Андрей Шептицкий (тоже большой украинский патриот и, к слову сказать, родной брат польского военного министра 20-х годов). Вот так взял и отдал! Не поморщившись! И хорошо бы хоть за военную поддержку! А то просто за право проехаться в обозе того же Пилсудского в красный Киев - подышать напоследок чистым днепровским воздухом и повернуть назад в эмиграцию.
А злой гений тоталитаризма, «лютий кат українського народу», как теперь у нас говорят, Иосиф Сталин взял да и исправил историческую ошибку головного атамана УНР. И ведь этот факт из истории не выбросишь! Он есть. С ним ничего не поделаешь. Даже если забыть, так соседи напомнят - те же поляки, например, до сих пор приезжающие на экскурсии посмотреть на «свой» Львов.
Можно, конечно, исправить ошибку Сталина - вернуть Польше Львов, Румынии - южную Бессарабию и Черновицкую область (родину одного из нынешних претендентов на украинскую булаву Яценюка), а соседей-белорусов попросить избавиться от города Бреста - по состоянию на осень 1939 года - польской крепости. Только, думаю, Лукашенко не захочет. Да и наши критики «сделки» Молотова-Риббентропа вряд ли с этим согласятся. У кого-то - квартира в том же Львове. У Виктора Андреевича в Карпатах - целое поместье. Захочется ли исправлять несправедливость двух европейских тиранов?
В истории уже был подобный случай. Российскому императору Павлу Первому страшно не нравилось все, что сделала его мама Екатерина Вторая и ее фаворит князь Потемкин. А сделали они немало - прежде всего, завоевали все Крымское ханство. Как-то Павел разговаривал с одним из своих придворных и все время повторял: «Как исправить все зло, причиненное России Потемкиным?». А придворный ему в ответ: «Государь, верните туркам Крым!» Тут Павел и осекся.
Вообще же накал обсуждения советско-германского соглашения время от времени всплывает только потому, что демократическому Западу становится стыдно за те события, которые ему предшествовали. Речь прежде всего идет о так называемом Мюнхенском сговоре 1938 года. Тогда Англия и Франция попытались заткнуть Гитлеру рот жирным чехословацким куском.
Фюрер все время разглагольствовал, что немцам не хватает жизненного пространства. Это было краеугольным камнем нацистской идеологии. Немцы действительно единственные в Западной Европе демонстрировали высокие темпы прироста населения. К тому же это население страдало националистическими комплексами. На протяжении нескольких поколений германским школьникам внушали, что они являются гражданами великой страны, которой «не додали». У англичан и французов было полно колоний. У американцев и русских - бескрайние просторы прерий и лесов. А бедный трудолюбивый немец вынужден ютиться на клочке земли, зажатый с одной стороны Альпами, с другой - морем, с третьей - Рейном, за которым живут «лягушатники-французы». И только на Востоке открываются необозримые поля, на которых лениво копошатся славяне. Туда и Англия, и Франция с удовольствием направили бы «творческую энергию» новых сверхлюдей, взявших на вооружение теорию расового превосходства, разработанную близким родственником тогдашнего премьер-министра Великобритании Невилла Чемберлена - Хьюстоном Чемберленом.
Проблема была лишь в том, что эти самые ленивые славяне на разных этапах своей истории дважды умудрялись создавать крупные военные государства, останавливавшие германский поход на Восток - Польшу и Россию. У этих стран были сложные взаимоотношения, но и та, и другая, несомненно, обладали прививкой имперского духа. Все русско-польские противоречия на протяжении долгих столетий можно объяснить тем, что эти северные славянские сверхдержавы оспаривали пальму первенства на востоке Европы. Суть этого противостояния выражена хрестоматийной пушкинской фразой: «Кичливый лях иль гордый росс». Сначала лидировала Польша, чьи войска в XVII веке брали Кремль. Потом на первое место вышла Россия.
Но кто из них был сильнее в 1939 году, никто не знал. Все мы крепки задним умом. Скажем, поляки считали свою армию одной из лучших в мире. В 1920 году им удалось разбить наступавшие на Варшаву войска красного полководца Тухачевского. Они очень гордились этим «чудом на Висле». Чудом казалось и само возрождение Польши после полутора веков потери независимости. Ей тогда потрясающе везло. Даже при разделе Чехословакии Варшаве удалось отщипнуть кусочек - Тешинскую область.
Что касается гитлеровского вермахта, то он насчитывал всего пять лет. Только в 1934 году немцы стали возрождать свою армию, введя всеобщую воинскую повинность. Никто в мире не подозревал, что за столь короткий срок им удастся провести революцию в военном деле, доведя до совершенства авиацию и танковые войска.
Советский же Союз, как казалось, на долгие годы ослаблен последствиями гражданской войны и репрессиями 30-х годов, затронувших верхушку Красной армии. И на Западе, и в Польше его не считали серьезным противником. Каждый в мире вел свою игру. Сейчас мало кто помнит, что после выхода в 1934 году Германии из Лиги Наций ее интересы там почти до самого начала Второй мировой войны представляла все та же Польша! И почти никто не хочет вспоминать, что польский и немецкий министры иностранных дел полковник Бек и Риббентроп считались чуть ли не закадычными друзьями.
НА ЖИВЦА: ГИТЛЕР НА УДОЧКЕ СТАЛИНА
На протяжении всех 30-х годов Германия и СССР считались заклятыми идеологическими врагами. Только Советский Союз открыто на государственном уровне противостоял фашизму, поддерживая республиканцев в Испании, против которых так же открыто в одних рядах с солдатами генерала Франко сражались нацисты-добровольцы из юного Третьего рейха. Нет ничего более несовместимого, чем гитлеровская идея о превосходстве германской расы и коммунистический пролетарский интернационализм. В Лондоне и Париже никогда бы не поверили, что у этих противоположностей может быть хотя бы временный союз. Но в истории случается и непредвиденное.
Первым наладить отношения с Берлином попытался Сталин. Сделал он это очень по-сталински, осторожно, заметив в выступлении на XVIII партийном съезде весной 1939 года, что не собирается «таскать каштаны из огня» для таких империалистических хищников, как Англия и Франция. В немецком руководстве тут же уловили этот тонкий намек. Как писал в мемуарах германский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп: «С марта 1939 г. я считал, что в речи Сталина мною услышано его желание улучшить советско-германские отношения… Я ознакомил фюрера с этой речью Сталина и настоятельно просил его дать мне полномочия для требующихся шагов, дабы установить, действительно ли за нею скрывается серьезное желание».
«Взаимные дипломатические беседы» с советским поверенным в делах в Берлине Астаховым становились, по словам Риббентропа, «все содержательнее». Результатом этих бесед явился проект пакта о ненападении и разграничении сфер влияния в Восточной Европе, который передали в Москву. А дальше последовало приглашение от Сталина о присылке полномочного представителя.
Пакт Молотова-Риббентропа вполне мог бы называться пактом Геринга-Молотова. Риббентроп советовал Гитлеру отправить в Москву для переговоров жизнерадостного толстяка-рейхсмаршала, раблезианское брюхо которого могло вместить целый погреб кавказских вин, которыми тогда угощали в Кремле. Но фюрер настоял, что поедет именно Риббентроп как лучше разбирающийся в международной политике. В результате 23 августа 1939 года был заключен один из самых быстрых договоров в мировой истории, который в Советском Союзе назвали Пактом о ненападении между Германией и СССР. Согласно его секретному дополнению, в случае конфликта Польши с немцами Красная армия получала право продвинуться на запад до речки Сан и верховьев Вислы, взяв под контроль Западную Украину и Белоруссию. Вопрос о будущем существовании Польши оставался открытым. Ведь ни Гитлер, ни Сталин не предполагали, что польская армия так быстро рассыплется, а правительство убежит в Лондон.
ПОЛЬСКИЕ ГАЗЕТЫ: «МЫ БОМБИМ БЕРЛИН!»
Об эйфории, царившей в польском обществе перед войной с Германией, свидетельствует письмо читателя в русский эмигрантский журнал «Часовой», опубликованное в декабрьском номере за 1939 год. Этот бывший белогвардеец жил под Белостоком и работал лесником. «Весь август, - писал он, - прошел в мобилизационной горячке. И пресса, и власти, и рядовые люди совершенно серьезно обсуждали вопрос о полном разгроме Германии.
Вот распространенное мнение: «У немцев режим трещит, революция на носу, голод, в Польшу бегут тысячами (!!) германские дезертиры; находились «очевидцы», видевшие «собственными глазами» эти тысячи немецких офицеров и солдат, переходивших германо-польскую границу. Стоит только польской армии ударить одновременно на Восточную Пруссию и на Берлин, как все полетит. Данциг будет занят в несколько часов, через неделю наша кавалерия будет поить своих коней в древнем польском Кролевце (Кенигсберг), а через две недели мы будем под стенами Берлина. Конечно, война закончится в 2-3 недели, если не обманут французы и англичане, ну а если они и на этот раз не выступят, то справимся и без них. Под угрозой страшной революции немцы вынуждены будут пойти на капитуляцию, и Польша сыграет огромную историческую роль, восстановив то положение, которое было до XVII века, когда наши короли давали из своих рук герцогские титулы тевтонским маркграфам».
Возражать на все это, по словам автора письма, было бесполезно: «Если вы принимали все эти разговоры скептически, на вас начинали коситься, если же вы их начинали оспаривать, то рисковали быть заподозренным в нелояльности. Но все-таки был один вопрос, который мы могли обсуждать, а именно - вопрос о большевиках. «Большевики - всецело в руках англичан и французов. Они все время предлагают нам свою помощь, но мы от нее отказываемся, как от чумы». Когда же был заключен германо-советский пакт (Молотова-Риббентропа), поляки не придали этому почти никакого значения. «Большевики боятся Польши, как огня. Нам на востоке, в сущности, не надо никакой армии. Один КОП (Корпус пограничной стражи) справится с наблюдением за границей». Вышло все с точностью до наоборот. Через три недели в Варшаве были немцы.
НИ КРАВЧУКА, НИ ЮЩЕНКО, НИ ЯЦЕНЮКА В ИСТОРИИ УКРАИНЫ ПРОСТО НЕ БЫЛО БЫ
Интересно представить будущее Европы и Украины, если бы пакт Молотова-Риббентропа не был заключен. Возможно, Гитлер тихо досидел бы до пенсии в своем «Вольфшанце», так и не решившись на войну. Он надиктовал бы второй том «Майн кампф» и состарился бы, потешая Европу своими оригинальными суждениями по всем текущим вопросам мировой политики. Уцелели бы все европейские евреи, погибшие в концлагерях. Но никогда бы не возникло государство Израиль, а сионизм остался бы просто одним из маловлиятельных интеллектуальных течений.
У Украины тоже была бы совершенно другая история. Бандера и Шухевич так и сидели бы в польской тюрьме, откуда их освободили гитлеровцы. Ну, разве что иногда выходили бы по амнистии, грабили бы очередную почту или кого-то убивали по идейным соображениям и снова получали срок. Львов остался бы польско-еврейским городом, а нынешняя Западная Украина - несколькими польскими воеводствами.
Если бы Советский Союз распался в 1991 году, то от него отделилась бы только Восточная Украина. Никакого первого президента Кравчука просто не могло бы быть физически, так как Леонид Макарович остался бы на польской Ровенщине и вырос гражданином Речи Посполитой. На президентских выборах 2004 года у Ющенко не было бы никаких шансов - победа однозначно досталась бы Януковичу. А среди нынешних кандидатов в президенты однозначно не значился бы уроженец румынских Черновиц Арсений Яценюк. В лучшем случае он мог бы выдвинуться на президента Румынии.
Вот какой была бы нынешняя Украина, не случись такого «преступления», как пакт, вошедший в историю по именам министров иностранных дел двух тоталитарных государств. Зато много бы народа уцелело! И много народа просто не родилось…
Олесь Бузина
Так получилось, что пакт Молотова-Риббентропа больше всех ругают те, кто из-за него прирос землицами. Любят его ругнуть в странах Прибалтики. Особенно почему-то в Литве, которая приобрела благодаря этому договору свою нынешнюю столицу Вильнюс. (До Второй мировой войны этот город принадлежал Польше и носил славянское название Вильно.) В Украине тоже по поводу старого документа 1939 года между СССР и Германией сказано в последние годы немало нелицеприятных слов. Между тем так уж получилось, что вся нынешняя Западная Украина, включая и Галичину, и Волынь, вошли в состав УССР только благодаря сделке Гитлера и Сталина.
Сколько говорили о «вековечной мечте» западных и восточных украинцев жить вместе. Провозглашали какие-то «злуки», так и оставшиеся только на бумаге, произносили пламенные речи и писали тонны брошюр. А когда дошло до дела, великий украинский патриот Симон Петлюра одним росчерком пера расплатился в 1920 году с польским маршалом Пилсудским целой Галичиной - «дорогоцінним українським П`ємонтом», святым местом, где сидел митрополит Андрей Шептицкий (тоже большой украинский патриот и, к слову сказать, родной брат польского военного министра 20-х годов). Вот так взял и отдал! Не поморщившись! И хорошо бы хоть за военную поддержку! А то просто за право проехаться в обозе того же Пилсудского в красный Киев - подышать напоследок чистым днепровским воздухом и повернуть назад в эмиграцию.
А злой гений тоталитаризма, «лютий кат українського народу», как теперь у нас говорят, Иосиф Сталин взял да и исправил историческую ошибку головного атамана УНР. И ведь этот факт из истории не выбросишь! Он есть. С ним ничего не поделаешь. Даже если забыть, так соседи напомнят - те же поляки, например, до сих пор приезжающие на экскурсии посмотреть на «свой» Львов.
Можно, конечно, исправить ошибку Сталина - вернуть Польше Львов, Румынии - южную Бессарабию и Черновицкую область (родину одного из нынешних претендентов на украинскую булаву Яценюка), а соседей-белорусов попросить избавиться от города Бреста - по состоянию на осень 1939 года - польской крепости. Только, думаю, Лукашенко не захочет. Да и наши критики «сделки» Молотова-Риббентропа вряд ли с этим согласятся. У кого-то - квартира в том же Львове. У Виктора Андреевича в Карпатах - целое поместье. Захочется ли исправлять несправедливость двух европейских тиранов?
В истории уже был подобный случай. Российскому императору Павлу Первому страшно не нравилось все, что сделала его мама Екатерина Вторая и ее фаворит князь Потемкин. А сделали они немало - прежде всего, завоевали все Крымское ханство. Как-то Павел разговаривал с одним из своих придворных и все время повторял: «Как исправить все зло, причиненное России Потемкиным?». А придворный ему в ответ: «Государь, верните туркам Крым!» Тут Павел и осекся.
Вообще же накал обсуждения советско-германского соглашения время от времени всплывает только потому, что демократическому Западу становится стыдно за те события, которые ему предшествовали. Речь прежде всего идет о так называемом Мюнхенском сговоре 1938 года. Тогда Англия и Франция попытались заткнуть Гитлеру рот жирным чехословацким куском.
Фюрер все время разглагольствовал, что немцам не хватает жизненного пространства. Это было краеугольным камнем нацистской идеологии. Немцы действительно единственные в Западной Европе демонстрировали высокие темпы прироста населения. К тому же это население страдало националистическими комплексами. На протяжении нескольких поколений германским школьникам внушали, что они являются гражданами великой страны, которой «не додали». У англичан и французов было полно колоний. У американцев и русских - бескрайние просторы прерий и лесов. А бедный трудолюбивый немец вынужден ютиться на клочке земли, зажатый с одной стороны Альпами, с другой - морем, с третьей - Рейном, за которым живут «лягушатники-французы». И только на Востоке открываются необозримые поля, на которых лениво копошатся славяне. Туда и Англия, и Франция с удовольствием направили бы «творческую энергию» новых сверхлюдей, взявших на вооружение теорию расового превосходства, разработанную близким родственником тогдашнего премьер-министра Великобритании Невилла Чемберлена - Хьюстоном Чемберленом.
Проблема была лишь в том, что эти самые ленивые славяне на разных этапах своей истории дважды умудрялись создавать крупные военные государства, останавливавшие германский поход на Восток - Польшу и Россию. У этих стран были сложные взаимоотношения, но и та, и другая, несомненно, обладали прививкой имперского духа. Все русско-польские противоречия на протяжении долгих столетий можно объяснить тем, что эти северные славянские сверхдержавы оспаривали пальму первенства на востоке Европы. Суть этого противостояния выражена хрестоматийной пушкинской фразой: «Кичливый лях иль гордый росс». Сначала лидировала Польша, чьи войска в XVII веке брали Кремль. Потом на первое место вышла Россия.
Но кто из них был сильнее в 1939 году, никто не знал. Все мы крепки задним умом. Скажем, поляки считали свою армию одной из лучших в мире. В 1920 году им удалось разбить наступавшие на Варшаву войска красного полководца Тухачевского. Они очень гордились этим «чудом на Висле». Чудом казалось и само возрождение Польши после полутора веков потери независимости. Ей тогда потрясающе везло. Даже при разделе Чехословакии Варшаве удалось отщипнуть кусочек - Тешинскую область.
Что касается гитлеровского вермахта, то он насчитывал всего пять лет. Только в 1934 году немцы стали возрождать свою армию, введя всеобщую воинскую повинность. Никто в мире не подозревал, что за столь короткий срок им удастся провести революцию в военном деле, доведя до совершенства авиацию и танковые войска.
Советский же Союз, как казалось, на долгие годы ослаблен последствиями гражданской войны и репрессиями 30-х годов, затронувших верхушку Красной армии. И на Западе, и в Польше его не считали серьезным противником. Каждый в мире вел свою игру. Сейчас мало кто помнит, что после выхода в 1934 году Германии из Лиги Наций ее интересы там почти до самого начала Второй мировой войны представляла все та же Польша! И почти никто не хочет вспоминать, что польский и немецкий министры иностранных дел полковник Бек и Риббентроп считались чуть ли не закадычными друзьями.
НА ЖИВЦА: ГИТЛЕР НА УДОЧКЕ СТАЛИНА
На протяжении всех 30-х годов Германия и СССР считались заклятыми идеологическими врагами. Только Советский Союз открыто на государственном уровне противостоял фашизму, поддерживая республиканцев в Испании, против которых так же открыто в одних рядах с солдатами генерала Франко сражались нацисты-добровольцы из юного Третьего рейха. Нет ничего более несовместимого, чем гитлеровская идея о превосходстве германской расы и коммунистический пролетарский интернационализм. В Лондоне и Париже никогда бы не поверили, что у этих противоположностей может быть хотя бы временный союз. Но в истории случается и непредвиденное.
Первым наладить отношения с Берлином попытался Сталин. Сделал он это очень по-сталински, осторожно, заметив в выступлении на XVIII партийном съезде весной 1939 года, что не собирается «таскать каштаны из огня» для таких империалистических хищников, как Англия и Франция. В немецком руководстве тут же уловили этот тонкий намек. Как писал в мемуарах германский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп: «С марта 1939 г. я считал, что в речи Сталина мною услышано его желание улучшить советско-германские отношения… Я ознакомил фюрера с этой речью Сталина и настоятельно просил его дать мне полномочия для требующихся шагов, дабы установить, действительно ли за нею скрывается серьезное желание».
«Взаимные дипломатические беседы» с советским поверенным в делах в Берлине Астаховым становились, по словам Риббентропа, «все содержательнее». Результатом этих бесед явился проект пакта о ненападении и разграничении сфер влияния в Восточной Европе, который передали в Москву. А дальше последовало приглашение от Сталина о присылке полномочного представителя.
Пакт Молотова-Риббентропа вполне мог бы называться пактом Геринга-Молотова. Риббентроп советовал Гитлеру отправить в Москву для переговоров жизнерадостного толстяка-рейхсмаршала, раблезианское брюхо которого могло вместить целый погреб кавказских вин, которыми тогда угощали в Кремле. Но фюрер настоял, что поедет именно Риббентроп как лучше разбирающийся в международной политике. В результате 23 августа 1939 года был заключен один из самых быстрых договоров в мировой истории, который в Советском Союзе назвали Пактом о ненападении между Германией и СССР. Согласно его секретному дополнению, в случае конфликта Польши с немцами Красная армия получала право продвинуться на запад до речки Сан и верховьев Вислы, взяв под контроль Западную Украину и Белоруссию. Вопрос о будущем существовании Польши оставался открытым. Ведь ни Гитлер, ни Сталин не предполагали, что польская армия так быстро рассыплется, а правительство убежит в Лондон.
ПОЛЬСКИЕ ГАЗЕТЫ: «МЫ БОМБИМ БЕРЛИН!»
Об эйфории, царившей в польском обществе перед войной с Германией, свидетельствует письмо читателя в русский эмигрантский журнал «Часовой», опубликованное в декабрьском номере за 1939 год. Этот бывший белогвардеец жил под Белостоком и работал лесником. «Весь август, - писал он, - прошел в мобилизационной горячке. И пресса, и власти, и рядовые люди совершенно серьезно обсуждали вопрос о полном разгроме Германии.
Вот распространенное мнение: «У немцев режим трещит, революция на носу, голод, в Польшу бегут тысячами (!!) германские дезертиры; находились «очевидцы», видевшие «собственными глазами» эти тысячи немецких офицеров и солдат, переходивших германо-польскую границу. Стоит только польской армии ударить одновременно на Восточную Пруссию и на Берлин, как все полетит. Данциг будет занят в несколько часов, через неделю наша кавалерия будет поить своих коней в древнем польском Кролевце (Кенигсберг), а через две недели мы будем под стенами Берлина. Конечно, война закончится в 2-3 недели, если не обманут французы и англичане, ну а если они и на этот раз не выступят, то справимся и без них. Под угрозой страшной революции немцы вынуждены будут пойти на капитуляцию, и Польша сыграет огромную историческую роль, восстановив то положение, которое было до XVII века, когда наши короли давали из своих рук герцогские титулы тевтонским маркграфам».
Возражать на все это, по словам автора письма, было бесполезно: «Если вы принимали все эти разговоры скептически, на вас начинали коситься, если же вы их начинали оспаривать, то рисковали быть заподозренным в нелояльности. Но все-таки был один вопрос, который мы могли обсуждать, а именно - вопрос о большевиках. «Большевики - всецело в руках англичан и французов. Они все время предлагают нам свою помощь, но мы от нее отказываемся, как от чумы». Когда же был заключен германо-советский пакт (Молотова-Риббентропа), поляки не придали этому почти никакого значения. «Большевики боятся Польши, как огня. Нам на востоке, в сущности, не надо никакой армии. Один КОП (Корпус пограничной стражи) справится с наблюдением за границей». Вышло все с точностью до наоборот. Через три недели в Варшаве были немцы.
НИ КРАВЧУКА, НИ ЮЩЕНКО, НИ ЯЦЕНЮКА В ИСТОРИИ УКРАИНЫ ПРОСТО НЕ БЫЛО БЫ
Интересно представить будущее Европы и Украины, если бы пакт Молотова-Риббентропа не был заключен. Возможно, Гитлер тихо досидел бы до пенсии в своем «Вольфшанце», так и не решившись на войну. Он надиктовал бы второй том «Майн кампф» и состарился бы, потешая Европу своими оригинальными суждениями по всем текущим вопросам мировой политики. Уцелели бы все европейские евреи, погибшие в концлагерях. Но никогда бы не возникло государство Израиль, а сионизм остался бы просто одним из маловлиятельных интеллектуальных течений.
У Украины тоже была бы совершенно другая история. Бандера и Шухевич так и сидели бы в польской тюрьме, откуда их освободили гитлеровцы. Ну, разве что иногда выходили бы по амнистии, грабили бы очередную почту или кого-то убивали по идейным соображениям и снова получали срок. Львов остался бы польско-еврейским городом, а нынешняя Западная Украина - несколькими польскими воеводствами.
Если бы Советский Союз распался в 1991 году, то от него отделилась бы только Восточная Украина. Никакого первого президента Кравчука просто не могло бы быть физически, так как Леонид Макарович остался бы на польской Ровенщине и вырос гражданином Речи Посполитой. На президентских выборах 2004 года у Ющенко не было бы никаких шансов - победа однозначно досталась бы Януковичу. А среди нынешних кандидатов в президенты однозначно не значился бы уроженец румынских Черновиц Арсений Яценюк. В лучшем случае он мог бы выдвинуться на президента Румынии.
Вот какой была бы нынешняя Украина, не случись такого «преступления», как пакт, вошедший в историю по именам министров иностранных дел двух тоталитарных государств. Зато много бы народа уцелело! И много народа просто не родилось…
Олесь Бузина