Помни имя своё (Часть 1-я)
Есть у меня одна знакомая. Её зовут Хильда. Она русская немка, родилась в 1939 году в Германии, точнее в Восточной Пруссии. До пяти лет она жила со своей семьёй в деревне недалеко от Кёнигсберга (теперь это город Калининград). Отца почему-то не взяли на фронт, вот они и жили все вместе - она, отец и мать, старшая сестра и младший брат.
Шла война. Хильда хорошо помнит тот погожий сентябрьский день 1944-го года, когда мать выстроила их, троих детей, во дворе возле дома. Они стояли напротив сарая, глядя на мать, и она завела с ними этот серьёзный разговор. По двору расхаживали куры, на лужайке щипали травку козы, на солнышке нежилась собака. Солнце светило детям прямо в глаза, и они жмурились. Было еще совсем тепло. Они не думали ни о чём плохом, просто внимательно слушали свою мать. И любовались ею. Она была такая красивая! Ах, какая красивая! Наверно, самая красивая на свете! Её тёмно-русые, слегка вьющиеся волосы были заплетеы в косы, обнажая высокий лоб, большие серые выразительные глаза ласково смотрели на них, они излучали свет и тепло. Детям было радостно просто смотреть на нее и слушать ее. А она как будто предчувствовала, что всё произойдёт именно так, как случилось. Она разговаривала с ними со всеми вместе и с каждым по отдельности. Она сказала детям:
- Всё, что я сейчас вам скажу, вы должны помнить всю жизнь и никогда не забывать, что бы ни случилось. Это очень важно, никогда не забывать, кто вы.
Хильде она сказала следующее:
- Запомни хорошенько, ты родилась такого-то числа в мае месяце 1939 года в такой-то деревне. Твоё полное имя такое-то. Имена родителей тоже надо помнить всегда. В той же деревне в церкви тебя крестили. Помни это всегда!!!
Хильда была послушным ребёнком, она постаралась всё в точности запомнить, что говорила ей мама в тот особенный памятный день сентября.
Прошла осень, наступила зима. Фронт приближался, уже была слышна канонада орудий. Родители ждали освобождения, как они считали. Зима выдалась снежной. Отец надевал на себя белую простынь, чтобы его не было видно издалека, залезал на дерево, чтобы увидеть, далеко ли русские. Потом он возвращался домой и с удовлетворением сообщал:
- Уже скоро, совсем немного осталось ждать!
Колонны русских прошли стороной от их деревни. Наступила ночь, дети спали в своей комнате наверху, когда в два часа ночи к ним в дом пришли русские солдаты и забрали отца. Дети молча прислушивались к тому, что происходит внизу у родителей, и дрожали от страха. Потом отца увели. Больше они его не видели. Мама поднялась наверх и успокоила их:
- Не бойтесь, я ведь с вами, я вас не оставлю.
И они заснули. А утром, когда они только встали и позавтракали, к ним в дом снова нагрянули солдаты. Их было двое, и они без объяснений увели куда-то мать. Дети остались совсем одни. Им было страшно в опустевшем доме, а мать все не возвращалась. Тогда они оделись и пошли к соседке. Хильде было пять с половиной лет, сестре - семь с половиной и брату три с половиной года.
В тот день у соседки гостила ее знакомая из Литвы. Надо сказать, что люди из Литвы и Восточной Пруссии всегда вели между собой торговлю, ездили друг к другу, возили свои товары. Граница была закрытой только некоторое время, когда в Литве была Советская власть. И они знали языки - литовцы говорили по-немецки, немцы - по-литовски. Как же иначе торговать?
По деревне пошли слухи, что всех взрослых немцев новые власти арестовывают и куда-то везут. А детей сажают в грузовик и вывозят в лес, где их просто расстреливают. Правда ли это - никто не знал. Соседка была напугана. Сначала она хотела передать детей властям, но услышав такие страшные новости, она передумала:
- Нет, этих детей я им не отдам!
Потом она обернулась к малышам:
- Надо говорить, что мы все литовцы. Вы не умеете говорить по-литовски, поэтому вы должны все время молчать. Не отвечать ни на какие вопросы. Мы сами скажем всё, что надо. Я объясню, что вы напуганы и поэтому вы молчите всё время.
У Хильды было тройное имя: Хильде - Кэте - Анна. Хильде и Кэте - явно немецкие имена, Анна имя нейтральное. Такое имя есть везде. Поэтому соседка велела Хильде называть себя впредь Анна. Сестру звали Люция. Это скорее польское, а не немецкое имя, Поэтому ничего придумывать не надо было.
Когда в дом соседки пришли русские солдаты, дети молчали. А соседка и её гостья объяснили по-литовски, вставляя в свою речь даже русские слова, что, мол, они приехали сюда из Литвы со своими товарами и с детьми. А тут началось наступление, и они побоялись под обстрелом ехать к себе домой в Литву. То, что соседка говорит по-литовски с акцентом, никто не заметил, кто там знает толком литовский язык. Солдаты никого не тронули и ушли. Потом пришли другие солдаты, велели всем одеться, взять свои вещи и немного продуктов, После этого их всех куда-то повели. Они шли колонной от деревни к деревне, собирая по пути таких же, как они, литовцев, и медленно продвигались к Литве.
Что они ели в пути, где спали, этого всего Хильда не помнит. Чем-то кормили. Спали, кажется, в каких-то сараях, не раздеваясь, прямо в одежде. Хильда помнит, что часто они бывали голодными. Она вспоминает, как стояли посреди улицы где-то, страшно хотелось есть, и ничего не было. И, говорит, невозможно передать это ощущение беспомощности - просить милостыню не умели, не могли просто, да и заговорить же нельзя, ведь боялись даже раскрыть рот. Нельзя же говорить по-немецки, сразу все поймут, что они немцы, их тотчас арестуют, вон, говорят, что и расстреливают детей... Они были уверены, что всех немецких детей расстреливают. Страшно...
Однажды в какой-то деревне одна женщина пожалела маленьких детей и вынесла им каждому по кусочку хлеба, а сверху положила еще тонюсенький кусочек сала и посыпала его солью! М-м-м, какое это было сало!!! Вкус его, кажется, она и теперь помнит. Ничего вкуснее того сала с хлебом она никогда в своей жизни не ела!
Так они шли недели две, наверно. И пришли к какой-то кирпичной стене. Там. возле этой стены была граница с Литвой. Многие люди, назвавшиеся литовцами, решили вернуться обратно, домой. Куда идти на чужбину, где тебя никто не ждет и ты никому не нужен? А там, позади, осталось жильё, имущество, у некоторых ещё и клочок земли там есть. Скоро весна, надо пахать, сеять, хозяйством заниматься, а не скитаться по чужим городам и весям. Там все свое, родное. Теперь опасность наверняка миновала, кого хотели вывезти - тех вывезли, остальных трогать не будут. Не оставят же они совсем пустые города и сёла. Кто-то же должен в них жить. Конечно, потом сюда могут приехать другие люди, но пока ведь там пусто, никого нет. И люди возвращались.
А детям идти было некуда, там их никто не ждёт, это они точно знали. Они нигде никому не нужны. И они пошли дальше, перешли через границу. Одна литовская женщина сказала пограничникам, что это её дети, и их пропустили. А когда перешли границу, женщина отвела их в распределитель.
В распределителе они жили некоторое время. И вот однажды Хильда стояла в комнате у окна и увидела, что какая-то чужая женщина ведёт за руку её сестру. Люция шла с гордо поднятой головой. И было чем гордиться! Её выбрали, выбрали!!! Её первую из всех троих выбрали! Теперь у нее снова будет дом, не такой, как прежде, но всё-таки! Эта женщина подарила Люции курточку из телячьей кожи, и девочка была занята своей обновкой. Она даже не глянула на свою сестру, а Хильда стояла у окна и горько плакала. Особенно ей было больно и обидно из-за того, что Люция даже не захотела попрощаться с ней… Теперь у нее нет и сестры… Потом забрали из распределителя и братика… И снова Хильда стояла у окна и смотрела, как чужие люди ведут ее братика в другую сторону.
Через некоторое время добрые люди выбрали Хильду и повели ее в третью сторону… Хильда стала жить в новой семье. Эта семья не имела своего жилища, они снимали комнату у одной женщины. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. К Хильде здесь хорошо относились, но новая семья жила очень стеснённо, если не сказать большего. Еды, правда, хватало, Хильда не ходила голодная, а вот на одежду денег не хватало. Лишней кровати в комнате не было. Тогда принесли откуда-то сетку, положили ее на раму, а сверху еще положили матрас, набитый соломой, чтобы не было холодно спать. Эта семья все время переезжала на новое место жительства, почему - Хильда не знает. Хильду всегда брали с собой, так они объездили всю Литву.
Потом женщина, которая взяла к себе Хильду, все-таки не выдержала и отвела девочку к одной старой женщине. Хильда стала жить у этой старушки. Время шло, уже наступил апрель, а в конце мая девочке уже исполнится шесть лет! Она помнит, как она играла с другими детьми во дворе старушкиного дома, когда к ней подошла незнакомая женщина, взяла её за ручку и куда-то повела. Хильда не возражала, взрослые ведь лучше знают, что надо делать.
С тех пор Хильда стала жить у этой женщины и её мужа. У них был свой дом в деревне, это была литовская семья. Их дети выросли и учились где-то в городе. Муж уходил на работу, а они вдвоем с новой матерью оставались дома. Хильда всегда старалась помочь, чем только могла. Они привыкли друг к другу, и Хильда так и осталась жить в этой семье.
(ОКОНЧАНИЕ читать здесь http://mriyap.livejournal.com/13310.html )
Шла война. Хильда хорошо помнит тот погожий сентябрьский день 1944-го года, когда мать выстроила их, троих детей, во дворе возле дома. Они стояли напротив сарая, глядя на мать, и она завела с ними этот серьёзный разговор. По двору расхаживали куры, на лужайке щипали травку козы, на солнышке нежилась собака. Солнце светило детям прямо в глаза, и они жмурились. Было еще совсем тепло. Они не думали ни о чём плохом, просто внимательно слушали свою мать. И любовались ею. Она была такая красивая! Ах, какая красивая! Наверно, самая красивая на свете! Её тёмно-русые, слегка вьющиеся волосы были заплетеы в косы, обнажая высокий лоб, большие серые выразительные глаза ласково смотрели на них, они излучали свет и тепло. Детям было радостно просто смотреть на нее и слушать ее. А она как будто предчувствовала, что всё произойдёт именно так, как случилось. Она разговаривала с ними со всеми вместе и с каждым по отдельности. Она сказала детям:
- Всё, что я сейчас вам скажу, вы должны помнить всю жизнь и никогда не забывать, что бы ни случилось. Это очень важно, никогда не забывать, кто вы.
Хильде она сказала следующее:
- Запомни хорошенько, ты родилась такого-то числа в мае месяце 1939 года в такой-то деревне. Твоё полное имя такое-то. Имена родителей тоже надо помнить всегда. В той же деревне в церкви тебя крестили. Помни это всегда!!!
Хильда была послушным ребёнком, она постаралась всё в точности запомнить, что говорила ей мама в тот особенный памятный день сентября.
Прошла осень, наступила зима. Фронт приближался, уже была слышна канонада орудий. Родители ждали освобождения, как они считали. Зима выдалась снежной. Отец надевал на себя белую простынь, чтобы его не было видно издалека, залезал на дерево, чтобы увидеть, далеко ли русские. Потом он возвращался домой и с удовлетворением сообщал:
- Уже скоро, совсем немного осталось ждать!
Колонны русских прошли стороной от их деревни. Наступила ночь, дети спали в своей комнате наверху, когда в два часа ночи к ним в дом пришли русские солдаты и забрали отца. Дети молча прислушивались к тому, что происходит внизу у родителей, и дрожали от страха. Потом отца увели. Больше они его не видели. Мама поднялась наверх и успокоила их:
- Не бойтесь, я ведь с вами, я вас не оставлю.
И они заснули. А утром, когда они только встали и позавтракали, к ним в дом снова нагрянули солдаты. Их было двое, и они без объяснений увели куда-то мать. Дети остались совсем одни. Им было страшно в опустевшем доме, а мать все не возвращалась. Тогда они оделись и пошли к соседке. Хильде было пять с половиной лет, сестре - семь с половиной и брату три с половиной года.
В тот день у соседки гостила ее знакомая из Литвы. Надо сказать, что люди из Литвы и Восточной Пруссии всегда вели между собой торговлю, ездили друг к другу, возили свои товары. Граница была закрытой только некоторое время, когда в Литве была Советская власть. И они знали языки - литовцы говорили по-немецки, немцы - по-литовски. Как же иначе торговать?
По деревне пошли слухи, что всех взрослых немцев новые власти арестовывают и куда-то везут. А детей сажают в грузовик и вывозят в лес, где их просто расстреливают. Правда ли это - никто не знал. Соседка была напугана. Сначала она хотела передать детей властям, но услышав такие страшные новости, она передумала:
- Нет, этих детей я им не отдам!
Потом она обернулась к малышам:
- Надо говорить, что мы все литовцы. Вы не умеете говорить по-литовски, поэтому вы должны все время молчать. Не отвечать ни на какие вопросы. Мы сами скажем всё, что надо. Я объясню, что вы напуганы и поэтому вы молчите всё время.
У Хильды было тройное имя: Хильде - Кэте - Анна. Хильде и Кэте - явно немецкие имена, Анна имя нейтральное. Такое имя есть везде. Поэтому соседка велела Хильде называть себя впредь Анна. Сестру звали Люция. Это скорее польское, а не немецкое имя, Поэтому ничего придумывать не надо было.
Когда в дом соседки пришли русские солдаты, дети молчали. А соседка и её гостья объяснили по-литовски, вставляя в свою речь даже русские слова, что, мол, они приехали сюда из Литвы со своими товарами и с детьми. А тут началось наступление, и они побоялись под обстрелом ехать к себе домой в Литву. То, что соседка говорит по-литовски с акцентом, никто не заметил, кто там знает толком литовский язык. Солдаты никого не тронули и ушли. Потом пришли другие солдаты, велели всем одеться, взять свои вещи и немного продуктов, После этого их всех куда-то повели. Они шли колонной от деревни к деревне, собирая по пути таких же, как они, литовцев, и медленно продвигались к Литве.
Что они ели в пути, где спали, этого всего Хильда не помнит. Чем-то кормили. Спали, кажется, в каких-то сараях, не раздеваясь, прямо в одежде. Хильда помнит, что часто они бывали голодными. Она вспоминает, как стояли посреди улицы где-то, страшно хотелось есть, и ничего не было. И, говорит, невозможно передать это ощущение беспомощности - просить милостыню не умели, не могли просто, да и заговорить же нельзя, ведь боялись даже раскрыть рот. Нельзя же говорить по-немецки, сразу все поймут, что они немцы, их тотчас арестуют, вон, говорят, что и расстреливают детей... Они были уверены, что всех немецких детей расстреливают. Страшно...
Однажды в какой-то деревне одна женщина пожалела маленьких детей и вынесла им каждому по кусочку хлеба, а сверху положила еще тонюсенький кусочек сала и посыпала его солью! М-м-м, какое это было сало!!! Вкус его, кажется, она и теперь помнит. Ничего вкуснее того сала с хлебом она никогда в своей жизни не ела!
Так они шли недели две, наверно. И пришли к какой-то кирпичной стене. Там. возле этой стены была граница с Литвой. Многие люди, назвавшиеся литовцами, решили вернуться обратно, домой. Куда идти на чужбину, где тебя никто не ждет и ты никому не нужен? А там, позади, осталось жильё, имущество, у некоторых ещё и клочок земли там есть. Скоро весна, надо пахать, сеять, хозяйством заниматься, а не скитаться по чужим городам и весям. Там все свое, родное. Теперь опасность наверняка миновала, кого хотели вывезти - тех вывезли, остальных трогать не будут. Не оставят же они совсем пустые города и сёла. Кто-то же должен в них жить. Конечно, потом сюда могут приехать другие люди, но пока ведь там пусто, никого нет. И люди возвращались.
А детям идти было некуда, там их никто не ждёт, это они точно знали. Они нигде никому не нужны. И они пошли дальше, перешли через границу. Одна литовская женщина сказала пограничникам, что это её дети, и их пропустили. А когда перешли границу, женщина отвела их в распределитель.
В распределителе они жили некоторое время. И вот однажды Хильда стояла в комнате у окна и увидела, что какая-то чужая женщина ведёт за руку её сестру. Люция шла с гордо поднятой головой. И было чем гордиться! Её выбрали, выбрали!!! Её первую из всех троих выбрали! Теперь у нее снова будет дом, не такой, как прежде, но всё-таки! Эта женщина подарила Люции курточку из телячьей кожи, и девочка была занята своей обновкой. Она даже не глянула на свою сестру, а Хильда стояла у окна и горько плакала. Особенно ей было больно и обидно из-за того, что Люция даже не захотела попрощаться с ней… Теперь у нее нет и сестры… Потом забрали из распределителя и братика… И снова Хильда стояла у окна и смотрела, как чужие люди ведут ее братика в другую сторону.
Через некоторое время добрые люди выбрали Хильду и повели ее в третью сторону… Хильда стала жить в новой семье. Эта семья не имела своего жилища, они снимали комнату у одной женщины. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. К Хильде здесь хорошо относились, но новая семья жила очень стеснённо, если не сказать большего. Еды, правда, хватало, Хильда не ходила голодная, а вот на одежду денег не хватало. Лишней кровати в комнате не было. Тогда принесли откуда-то сетку, положили ее на раму, а сверху еще положили матрас, набитый соломой, чтобы не было холодно спать. Эта семья все время переезжала на новое место жительства, почему - Хильда не знает. Хильду всегда брали с собой, так они объездили всю Литву.
Потом женщина, которая взяла к себе Хильду, все-таки не выдержала и отвела девочку к одной старой женщине. Хильда стала жить у этой старушки. Время шло, уже наступил апрель, а в конце мая девочке уже исполнится шесть лет! Она помнит, как она играла с другими детьми во дворе старушкиного дома, когда к ней подошла незнакомая женщина, взяла её за ручку и куда-то повела. Хильда не возражала, взрослые ведь лучше знают, что надо делать.
С тех пор Хильда стала жить у этой женщины и её мужа. У них был свой дом в деревне, это была литовская семья. Их дети выросли и учились где-то в городе. Муж уходил на работу, а они вдвоем с новой матерью оставались дома. Хильда всегда старалась помочь, чем только могла. Они привыкли друг к другу, и Хильда так и осталась жить в этой семье.
(ОКОНЧАНИЕ читать здесь http://mriyap.livejournal.com/13310.html )