Последняя жизнь бардессы
Неспешно, чешуйка за чешуйкой, Зеани полировала перепачканную коленку потемневшим в сумерках плащом. Мелкие зверьки, напуганные присутствием злобной ауры, поспешили убраться прочь, еще когда Яда только-только думала облюбовать этот старый пень, неведомыми ветрами занесенный на дерево - обрубленная деревяшка прочно обосновалась на паре крепких веток под зонтом зеленеющей листвы. В отличии от мелкой дичи крылатые солисты леса и не думали покидать насиженные гнезда из-за какого-то мрисвиза: подумаешь, чешуйчатая тварь в хамелионящем плаще, под темнеющей тканью которого спрятана пара мелодичных кинжалов...
Даже в последней своей поджизни Лучеяда не обошлась без музыки: при ударе одного о другой кинжалы-йабри наполняли воздух мелодичным завораживающим звоном. Старые инструменты же - мандолину, бандуру, сопилку, музыкальный посох - попросту невозможно было взять на верхушку дерева, да и чешую обдирали, в отличии о кинжалов. Зато дорожный журнал и карандашный огрызок неизменно оставались с собой - на сей раз во внутреннем кармане мрисвизьего плащика. Устроившись на пне поудобней, на всякий случай зацепившись правой лапой за ветки, роксоналка положила блокнот на колени.
"Начало пути - заросшая десятки лет назад тропинка от казацкого куреня под Киевом до рокового безвременья, где многому было положено начало. Пара дорожных булыжников от безвременья во вселенную Зэлькинурэ - десятилетний дом, наградивший монстром, живущим внутри. А из дома ведет превеликое множество путей в иные, чужие, злые и серые миры, вселенные, просто уголки чужбины. Дороги, тропки, проспекты; посох, плащ, котомка; меч, боль, сомнение; друзья, песни, слова. Слова. Слова.
Здесь, в Хагенском лесу - новом зеленеющем доме, полном нечисти, - назначена встреча жителей мира: дабы не забывать друг друга, окунувшись в свои жизни сполна, дабы не терять обретенное зря. Когда-то мне казалось, что, уйдя на время, всегда смогу вернуться, и ни одно дерево не постареет, не упадет ни один листочек. Однако, не одна я так думала, и возвращались мы в уже почужевшие места - не наш родной лес. Не родной? Даже без старожилов наша поляна остается узким кругом друзей, сидящих у костра и передающих друг другу кубок вина из Тамаранга. Мы ушли, а дом - постаревший, с дырявой крышей, не препятствующей дождям, без горячей воды и центрального отопления - остался, наш дом остался, не сгинул в пучинах времен. Придите же вновь на поляну, друзья, выпейте со мной вина!"
Карандаш, спрятанный в рукав, зацепился за какую-то чешуйку, но теперь Яду это не волновало: скоро, совсем скоро поляна внизу может огласиться живыми голосами, голосами ее друзей.
Даже в последней своей поджизни Лучеяда не обошлась без музыки: при ударе одного о другой кинжалы-йабри наполняли воздух мелодичным завораживающим звоном. Старые инструменты же - мандолину, бандуру, сопилку, музыкальный посох - попросту невозможно было взять на верхушку дерева, да и чешую обдирали, в отличии о кинжалов. Зато дорожный журнал и карандашный огрызок неизменно оставались с собой - на сей раз во внутреннем кармане мрисвизьего плащика. Устроившись на пне поудобней, на всякий случай зацепившись правой лапой за ветки, роксоналка положила блокнот на колени.
"Начало пути - заросшая десятки лет назад тропинка от казацкого куреня под Киевом до рокового безвременья, где многому было положено начало. Пара дорожных булыжников от безвременья во вселенную Зэлькинурэ - десятилетний дом, наградивший монстром, живущим внутри. А из дома ведет превеликое множество путей в иные, чужие, злые и серые миры, вселенные, просто уголки чужбины. Дороги, тропки, проспекты; посох, плащ, котомка; меч, боль, сомнение; друзья, песни, слова. Слова. Слова.
Здесь, в Хагенском лесу - новом зеленеющем доме, полном нечисти, - назначена встреча жителей мира: дабы не забывать друг друга, окунувшись в свои жизни сполна, дабы не терять обретенное зря. Когда-то мне казалось, что, уйдя на время, всегда смогу вернуться, и ни одно дерево не постареет, не упадет ни один листочек. Однако, не одна я так думала, и возвращались мы в уже почужевшие места - не наш родной лес. Не родной? Даже без старожилов наша поляна остается узким кругом друзей, сидящих у костра и передающих друг другу кубок вина из Тамаранга. Мы ушли, а дом - постаревший, с дырявой крышей, не препятствующей дождям, без горячей воды и центрального отопления - остался, наш дом остался, не сгинул в пучинах времен. Придите же вновь на поляну, друзья, выпейте со мной вина!"
Карандаш, спрятанный в рукав, зацепился за какую-то чешуйку, но теперь Яду это не волновало: скоро, совсем скоро поляна внизу может огласиться живыми голосами, голосами ее друзей.