Сказка про белую волчицу
Давным-давно, никто уже и не помнит, где и когда это было... В одной деревне, на самой окраине, у опушки леса жил молодой охотник. Не первый год жил он там, а сам был не из этих мест. Давно, еще мальчишкой, пришел откуда-то издалека и поселился в заброшенной избе, да там и зажил. Был он ловок и смел, зверя и птицу бил, но не ставил силков, которые калечат и никогда не стрелял дичи больше, чем надобно. Звали его Яр.
Была та деревня ничем не примечательна. Люди как люди жили там. Только боялись в той деревне леса, а больше леса - волков сторожились. Ну, как боялись - конечно, ходили в лес. Как без грибов и ягод проживешь? И дичь у охотников заезжих меняли. Как поселился у них Яр - стали с ним обмен вести. И от волка бы любой отбился топором, если нужда бы пришла. Только в полнолунные ночи запирали все двери, закрывали ставнями окна и жгли огонь до рассвета. Каждый - старый и малый - слышали от дедов и бабок, что лунными ночами собираются волки в стаю и выходят из лесу. Сказывали, что как будто танцуют они волчий танец, а песни их и так всякий слышал. И еще говорили, что если кто увидит этот танец - сам себя забудет и уйдет в лес. И съедят его там волки, даже следов не оставят.
Лишь охотник Яр не боялся этих сказок. Ведь жил он с лесом по соседству и почти в родстве. Знал повадки всякого зверя и птицы, никого зря не обижал и знал, что и зверь просто так не бросится никогда.
Только раз за разом в полнолуние охватывала его странная тоска. Хотелось смеяться и плакать без причины, бежать куда-то сломя голову и кричать. Никуда он не бежал, конечно. Лишь сидел у окна: смотрел, как полная луна серебрила лес, заливала призрачным светом поляну на опушке. Слышал иногда волчьи песни и вздыхал, сам не зная, о чем.
И вот, как-то зимой, в самую морозную ночь, когда даже деревья стонут от холода, сидел он так же у окна и смотрел на заснеженную поляну. Высоко стояла луна, освещала каждый сугроб и кочку, резкие тени от веток чертили снег. Засмотрелся Яр и сам не заметил, когда вышли на поляну волки. Они кружили, петляли, взметывали снежные вихри лапами. Волчья песнь стояла над лесом, странный танец все ускорялся. И вдруг, в снежном круговороте Яр заметил белую волчицу. Она плясала и металась вместе с волками. Казалось, что весь этот странный хоровод кружится вокруг нее. На мгновение снег заслонил все - даже луну... И Яр увидел, что в кругу волков пляшет прекрасная девушка, с волосами до пят и кожей белой, как снег. Волки обступали ее, прыгали на нее - она уворачивалась и кружилась. Не помня себя, Яр бросился из дому. Лишь бы успеть, спасти ее... С голыми руками, без оружия, кинулся Яр к волкам. Раскидал их, схватил на руки деву - и назад, в дом.
Дома же, при свете, разглядел он ее... и понял, что пропал совсем. Не видал он прежде такой красоты. Была она стройной и сильной, прямой, как молодая березка, а в глазах ее не было ни тени страха.
"Как зовут тебя, красавица?", - еле вымолвил Яр.
"Не будет тебе радости в том...", - вздохнула девушка. "Но, раз уж спрашиваешь, зови меня Ули".
"Уууулииии..." - словно ветер прошелестел.
"Оставайся со мной, Ули", - попросил Яр, - "будь моей женой. Не знаю, как ты оказалась в лесу, а не отпущу я тебя туда одну больше."
- "Знаешь ли ты сам, о чем просишь? Неужели не понял, что я не такая, как ты?" - Ули смотрела Яру прямо в глаза.
- "Понял. А все одно - будь моей. Ни о чем не спрошу, ничем не попрекну. Люба ты мне".
"И ты мне люб. Смелостью своей и тем, что с лесом в мире живешь. Только помни слова мои, и то, что сам обещал."
И зажили они вместе.
Долго ли - коротко ли, а узнали в деревне, что охотник не один теперь живет. Сама Ули в деревню не ходила, а только всегда видно, когда у дома хозяйка появляется, даже если стоит тот дом на отшибе. Да и подарками Яр баловал молодую жену. То отрез ткани, то бусы лазоревые покупал на ярмарке. А сельчане знай примечали. Судачили, конечно: кто такая, что за чужачка пришлая? Почему в люди не показывается? Сам староста пошел в гости к охотнику. Как бы по делу - мол, надо ему шкур лисьих на шубу жене, и к кому идти с таким делом, как не к охотнику. Пришел староста и стал смотреть потихоньку из-за дерева: двор прибран, ставни крашены, занавеси на окнах. И девица-красавица под окном сидит. Виданное ли дело - среди бела дня не в огороде спину гнет, а травы перебирает. И руки у нее белые, нежные. А как подняла взгляд к окну, совсем староста обмер. Глаза у нее зеленые-зеленые, как лес, и смотрят - будто насквозь видят. Никогда прежде староста таких глаз не видел. Испугался, сам не зная чего, да так и повернул домой. Даже про дело свое забыл.
Дома, конечно, рассказал староста обо всем жене. И тут уж пошли слухи по деревне гулять. Мол, живет там колдунья лесная. Кто ее знает, чего теперь ждать. Да не околдовала ли она молодого охотника. И не заколдует ли всю деревню. Дошли эти слухи до Яра. Он бы и рад отмахнуться, да от всех не отмашешься. С кем торговать приходится, у кого инструмент брать. Ни людям без него, ни ему без людей. Стал он гостей звать, с женой знакомить. Была Ули со всеми вежлива, приветлива. А все равно - чужая, и люди ей чужие. Косятся опасливо, угощение пробовать боятся. Даром, что Яр ест и нахваливает - кто его знает, что намешала.
Стали его люди сторониться. И очень это Яра огорчило.
Много лет назад через его родную деревню прошло войско: людей убили, скот увели, дома пожгли. Только маленький Яр спасся, потому что был в ту ночь на рыбалке, на дальнем озере. Вернулся - нет ни дома, ни родных... Долго тогда он скитался по лесам. Голодал и холодал, хоть и промышлял охотой да грибами. Тяжело мальчишке одному. Под самую зиму вышел он к деревне - и поселился, с разрешения старосты, в доме на опушке. Не нашел бы жилья - совсем бы пропал в морозы.
Прижился Яр в этой деревне, своим стал. Долго к нему присматривались, но признали своим. А вот жену его не приняли. Стали его люди спрашивать, отчего не рассказывает он ничего про Ули? Отчего она сама людей сторонится, если не со зла? Да так заботливо спрашивали, что начал Яр сомневаться. Если она его любит, отчего молчит? Не рассказывает о себе? Допекло его, не выдержал - стал расспрашивать. Ули раз отшутилась, другой промолчала, а на третий раз напомнила:
"Ты ведь сам обещал ни о чем не спрашивать меня? Или я тебе плохая жена? Или разлюбил ты меня?
Спохватился Яр, да не смог остановиться.
"Люблю я тебя, как не любить? Потому и хочу знать о тебе все. Люди разное говорят... я им не верю - а возразить в ответ ничего не могу. Ты ведь ничего не рассказываешь..."
"От того не рассказываю, что смелостью своей ты меня из лесу забрал и словом своим наш уговор скрепил. Смелость и слово держат нас вместе, муж мой. И любовь наша. Только мало одной любви, видать...", - вздохнула Ули.
"Могу я рассказать тебе, откуда пришла, да только нарушу этим уговор и станет лес меня звать обратно. Не смогу быть все время с тобой, как прежде".
Услышал ее Яр, но не понял. Подумал, пустяки это. Подумаешь - слово!
"Расскажи"
Тяжело вздохнула Ули... и рассказала. Родилась она далеко от этих мест. В тех краях, где жил ее род, люди не боялись леса и жили с ним в мире. Даже маленькие дети смело ходили по грибы и ягоды и всегда возвращались. Но не смог лес уберечь деревню Ули от беды. Напали чужаки мимоезжие, добро разграбили, мужчин убили, женщин в полон увели. Одной Ули удалось убежать. Гнались за ней, но она бежала в лес, не помня себя. Больше всего на свете она хотела спрятаться... и лес укрыл ее. Превратилась она в белую волчицу, а встречная стая приняла ее. Так и бегала Ули с волками, лишь в полнолуние обращаясь девушкой, пока Яр не позвал ее.
Выслушал Яр рассказ и обнял жену крепко. Знал он, как страшно остаться одному. Обняла его Ули, шепнула на ухо "прости"... и, обернувшись волчицей, выскочила из дому вон.
Всю ночь ее не было. Всю ночь Яр выходил в лес и звал: "Уууулиии!", метался по округе, искал... Лишь на рассвете вышла к нему Ули из леса.
"Как же нам быть теперь? - спросил, обняв ее, Яр. - Ты останешься со мной?"
"Останусь, если ты все еще хочешь этого. Но теперь мне придется каждое полнолуние уходить от тебя. Нарушилось слово, помогавшее мне оставаться в человеческом облике. Не могу я отказаться от своих серых братьев. Хотела быть только с тобой - да не вышло. Будешь ли ты любить меня, как прежде?"
"Люблю и буду любить", - сказал Яр.
Стали они жить лучше прежнего. Охотник и раньше любил долго бродить по лесу, а с Ули стал для него лес домом родным. И тепло им было вместе.
Ули знала целебные травы, собирала их, смешивала. Как-то пришел к Яру староста за диким медом. Мол, кашель одолел - сил нет. Охотник добыл меду, а еще дал старосте трав от простуды. И староста выздоровел уже на второй день. Так же вышло с барсучьим жиром от ревматизма, для жены старосты. Стали люди заглядывать к охотнику и его жене за лекарствами от хворей. Коситься на Ули не перестали. Но ведь лечит же, помогает? Ну, и пусть живет.
Только с каждым новым полнолунием стала опять одолевать Яра тоска. Та самая тоска, которая ушла было совсем, как зажил он с любимой. Каждую ночь, когда всходила полная луна, Ули оборачивалась белой волчицей и убегала в лес. Поутру возвращалась. Но всю ночь Яр не находил себе места, спать не мог - лишь сидел у окна и смотрел на луну.
"Неужели не можешь ты совсем не уходить?", - всякий раз спрашивал он жену.
"Не могу. Там дом мой, братья и сестры мои. Там душа моя. Останусь я без души - и нечем мне будет любить тебя, муж мой", - отвечала ему Ули.
Не давало это покоя Яру. Как то раз не выдержал он, стал опять расспрашивать. "А если случится что? Если ты убежишь совсем далеко - и не вернешься? Как мне дозваться тебя, где искать?".
Отвечала ему Ули: "Вернусь я к тебе всегда, если сам не прогонишь. Но раз тревожишься так, дам я тебе прядь своих волос и клок шерсти. Держи их всегда при себе, никому не показывай. Только если придет нужда крайняя - сожги их, и я появлюсь перед тобой, где бы ни была. И стая моя придет со мной."
Так и сделала Ули. А только не пропала тоска Яра, как ни старалась Ули радовать мужа каждый день. Стало ему казаться, что жена нарочно в лес от него убегает. "Подожди, - просила его Ули. - Потерпи еще немного и все переменится. Не могу я тебе все сказать. Просто верь - я всегда буду с тобой".
Но всех уговоров и объяснений хватало до нового полнолуния.
Начал Яр все чаще уходить из дому к сельчанам в гости. Казалось ему, что за беседой и шутками-прибаутками легче. В деревне его уважали, в каждом доме привечали. Ули и поначалу не очень ходила с ним, а тут и сам Яр перестал ее звать. А если удавалось ему засидеться в гостях до света - и того лучше. Глядишь - и полнолуние незаметно пройдет. И все реже уходили они вместе в лес. Все чаще оставалась Ули одна.
А тут еще пришла беда - заболел скот в деревне. То одна корова, то другая переставала есть, ложилась и не хотела идти на выпас. Долго сельчане пытались сделать что-нибудь, а ничего не выходило. Когда умерла первая корова - пошли в дом охотника, просить совета Ули. Если людей лечит, вдруг и коровью хворь прогонит?
Ули долго ходила по дворам, осматривала коров, слушала, как они тяжко вздыхают и жалобно мычат. А потом сказала старосте: "Не могу я их вылечить. Кто-то из них сам выздоровеет, кто-то умрет. А только если ждать будете, слягут скоро и здоровые".
"Что же делать?" - в ужасе спросил староста.
"Не понравится тебе мой совет, - молвила Ули. - Надо выгнать всех коров в лес. Волки вырежут тех, которые больны. Волки чуют хворь и не тронут тех, которые здоровы. Это мое слово".
"Да ты с ума сошла, девка! - закричал староста. - Видать, не зря говорили, что ты ведьма! Муж твой с тобой быть не хочет, так ты решила всех нас извести, скотину загубив? Может, и хворь эту ты наслала?"
Испугалась Ули, убежала из дома старосты, себя не помня. Думала, дома лучше будет. А только дом пустой стоял, и не ждал ее никто.
Вечером вернулся Яр. Ули плачет. А ему уже староста все рассказал про их разговор. Ули кинулась к мужу - он отворачивается...
"Не любишь ты меня больше", - прошептала Ули сквозь слезы.
"Люблю, - глухо промолвил Яр. - А только чужая ты людям, и мне чужая, не любишь ты меня, иначе не уходила бы всякий раз".
"Я ради тебя из лесу ушла, - заплакала Ули пуще прежнего. - Ради тебя опять с людьми стала жить, хоть и тяжело мне это. Всего-то немного еще подождать надо было, чтобы поверил тебе лес, отпустил меня насовсем".
"Устал я ждать, - тяжело вздохнул Яр. - Не могу больше. Лучше бы тебя и вовсе не было!". И такая горечь была в его глазах, что бросилась Ули из дому, глотая слезы. Только белая шкура мелькнула в лесу. Хоть и долго еще было до полнолуния.
Неделя прошла. Минуло полнолуние, а Ули не возвращалась.
В деревне перемерли почти все коровы, оставшиеся выздоравливали. На Яра косились, но прямо ничего не говорили. Приметили уже, что жена его исчезла. Туда ей и дорога, нечего вспоминать.
Прошло еще время - стали зазывать в гости. Дочек пригожих поближе подсаживать. Вдруг, да и сладится что.
Яр же тосковал с каждым днем все больше и больше. Тяжело ему было мириться с отлучками Ули в лес, а без нее совсем пусто стало. Каждое полнолуние разрывалось его сердце от тоски. Только теперь он готов был каждый день терпеть эту боль, лишь бы увидеть любимую. Лишь бы обнимать ее, прижимать к себе, хоть иногда.
Но даже волчьих голосов не слыхать стало по ночам.
И однажды, в самую темную ночь, когда старая луна умерла, а новая еще не родилась, вспомнил Яр про подарок Ули. Прядь волос и клочок шерсти давно затерялись где-то, но он перевернул весь дом и нашел их среди трав, которые сушила Ули.
Дрожащей рукой кинул он в огонь свою последнюю надежду. И... ничего не произошло.
Не в силах ждать, выбежал Яр во двор, а там... словно россыпь огней окружила опушку леса. Это светились глаза волков, обступивших поляну. А на поляне сидела белая волчица. Кинулся он к ней - обнять, прижать к себе! Волчица увернулась, отскочила на шаг и молвила: "Зачем ты звал меня?"
"Ули, любимая моя... Вернись ко мне".
"Ты сам прогнал меня. Захотел, чтобы меня не было - и меня не стало. Есть теперь только белая волчица, которая не верит людям, и скоро забудет совсем человеческую речь".
"Я виноват перед тобой, - глухо проговорил Яр. - Только теперь я понял, что люблю тебя больше всего на свете. Вернись... если любишь меня еще хоть немного... ты ведь вернулась на мой зов!.."
"Я люблю тебя, и буду всегда любить. Только разные мы, и ты сам это увидел. Не быть нам вместе", - сказала волчица и повернулась к лесу.
Яр бросился за ней, но волки преградили ему дорогу. Белая волчица уходила все дальше... Яр побежал, уворачиваясь от волков, чувствуя, как его толкают, сбивают с ног. Его не остановило ни щелканье зубов, ни резкая боль в прокушенной ноге - лишь бы успеть за ней, не потерять из виду!.. Больше всего на свете он хотел быть с ней...
"Уууулииии!", - успел вскрикнуть Яр прежде, чем его свалили волки и их серые тела накрыли его с головой...
Белая волчица стояла у самой кромки леса. Она ждала.
Белый волк, встрепанный и перемазанный землей, встал, отряхнулся и побежал к своей волчице.
Волчья песня полилась им вслед.
Из-за верхушек деревьев показался тоненький молодой месяц.
Говорят, далеко-далеко, за горами и реками, в маленькой деревушке жили люди, которые не боялись леса. Даже маленькие дети смело убегали за грибами и ягодами. А в полнолуние выходили к ним из лесу волки и пели они до утра свои песни. Вместе.
Была та деревня ничем не примечательна. Люди как люди жили там. Только боялись в той деревне леса, а больше леса - волков сторожились. Ну, как боялись - конечно, ходили в лес. Как без грибов и ягод проживешь? И дичь у охотников заезжих меняли. Как поселился у них Яр - стали с ним обмен вести. И от волка бы любой отбился топором, если нужда бы пришла. Только в полнолунные ночи запирали все двери, закрывали ставнями окна и жгли огонь до рассвета. Каждый - старый и малый - слышали от дедов и бабок, что лунными ночами собираются волки в стаю и выходят из лесу. Сказывали, что как будто танцуют они волчий танец, а песни их и так всякий слышал. И еще говорили, что если кто увидит этот танец - сам себя забудет и уйдет в лес. И съедят его там волки, даже следов не оставят.
Лишь охотник Яр не боялся этих сказок. Ведь жил он с лесом по соседству и почти в родстве. Знал повадки всякого зверя и птицы, никого зря не обижал и знал, что и зверь просто так не бросится никогда.
Только раз за разом в полнолуние охватывала его странная тоска. Хотелось смеяться и плакать без причины, бежать куда-то сломя голову и кричать. Никуда он не бежал, конечно. Лишь сидел у окна: смотрел, как полная луна серебрила лес, заливала призрачным светом поляну на опушке. Слышал иногда волчьи песни и вздыхал, сам не зная, о чем.
И вот, как-то зимой, в самую морозную ночь, когда даже деревья стонут от холода, сидел он так же у окна и смотрел на заснеженную поляну. Высоко стояла луна, освещала каждый сугроб и кочку, резкие тени от веток чертили снег. Засмотрелся Яр и сам не заметил, когда вышли на поляну волки. Они кружили, петляли, взметывали снежные вихри лапами. Волчья песнь стояла над лесом, странный танец все ускорялся. И вдруг, в снежном круговороте Яр заметил белую волчицу. Она плясала и металась вместе с волками. Казалось, что весь этот странный хоровод кружится вокруг нее. На мгновение снег заслонил все - даже луну... И Яр увидел, что в кругу волков пляшет прекрасная девушка, с волосами до пят и кожей белой, как снег. Волки обступали ее, прыгали на нее - она уворачивалась и кружилась. Не помня себя, Яр бросился из дому. Лишь бы успеть, спасти ее... С голыми руками, без оружия, кинулся Яр к волкам. Раскидал их, схватил на руки деву - и назад, в дом.
Дома же, при свете, разглядел он ее... и понял, что пропал совсем. Не видал он прежде такой красоты. Была она стройной и сильной, прямой, как молодая березка, а в глазах ее не было ни тени страха.
"Как зовут тебя, красавица?", - еле вымолвил Яр.
"Не будет тебе радости в том...", - вздохнула девушка. "Но, раз уж спрашиваешь, зови меня Ули".
"Уууулииии..." - словно ветер прошелестел.
"Оставайся со мной, Ули", - попросил Яр, - "будь моей женой. Не знаю, как ты оказалась в лесу, а не отпущу я тебя туда одну больше."
- "Знаешь ли ты сам, о чем просишь? Неужели не понял, что я не такая, как ты?" - Ули смотрела Яру прямо в глаза.
- "Понял. А все одно - будь моей. Ни о чем не спрошу, ничем не попрекну. Люба ты мне".
"И ты мне люб. Смелостью своей и тем, что с лесом в мире живешь. Только помни слова мои, и то, что сам обещал."
И зажили они вместе.
Долго ли - коротко ли, а узнали в деревне, что охотник не один теперь живет. Сама Ули в деревню не ходила, а только всегда видно, когда у дома хозяйка появляется, даже если стоит тот дом на отшибе. Да и подарками Яр баловал молодую жену. То отрез ткани, то бусы лазоревые покупал на ярмарке. А сельчане знай примечали. Судачили, конечно: кто такая, что за чужачка пришлая? Почему в люди не показывается? Сам староста пошел в гости к охотнику. Как бы по делу - мол, надо ему шкур лисьих на шубу жене, и к кому идти с таким делом, как не к охотнику. Пришел староста и стал смотреть потихоньку из-за дерева: двор прибран, ставни крашены, занавеси на окнах. И девица-красавица под окном сидит. Виданное ли дело - среди бела дня не в огороде спину гнет, а травы перебирает. И руки у нее белые, нежные. А как подняла взгляд к окну, совсем староста обмер. Глаза у нее зеленые-зеленые, как лес, и смотрят - будто насквозь видят. Никогда прежде староста таких глаз не видел. Испугался, сам не зная чего, да так и повернул домой. Даже про дело свое забыл.
Дома, конечно, рассказал староста обо всем жене. И тут уж пошли слухи по деревне гулять. Мол, живет там колдунья лесная. Кто ее знает, чего теперь ждать. Да не околдовала ли она молодого охотника. И не заколдует ли всю деревню. Дошли эти слухи до Яра. Он бы и рад отмахнуться, да от всех не отмашешься. С кем торговать приходится, у кого инструмент брать. Ни людям без него, ни ему без людей. Стал он гостей звать, с женой знакомить. Была Ули со всеми вежлива, приветлива. А все равно - чужая, и люди ей чужие. Косятся опасливо, угощение пробовать боятся. Даром, что Яр ест и нахваливает - кто его знает, что намешала.
Стали его люди сторониться. И очень это Яра огорчило.
Много лет назад через его родную деревню прошло войско: людей убили, скот увели, дома пожгли. Только маленький Яр спасся, потому что был в ту ночь на рыбалке, на дальнем озере. Вернулся - нет ни дома, ни родных... Долго тогда он скитался по лесам. Голодал и холодал, хоть и промышлял охотой да грибами. Тяжело мальчишке одному. Под самую зиму вышел он к деревне - и поселился, с разрешения старосты, в доме на опушке. Не нашел бы жилья - совсем бы пропал в морозы.
Прижился Яр в этой деревне, своим стал. Долго к нему присматривались, но признали своим. А вот жену его не приняли. Стали его люди спрашивать, отчего не рассказывает он ничего про Ули? Отчего она сама людей сторонится, если не со зла? Да так заботливо спрашивали, что начал Яр сомневаться. Если она его любит, отчего молчит? Не рассказывает о себе? Допекло его, не выдержал - стал расспрашивать. Ули раз отшутилась, другой промолчала, а на третий раз напомнила:
"Ты ведь сам обещал ни о чем не спрашивать меня? Или я тебе плохая жена? Или разлюбил ты меня?
Спохватился Яр, да не смог остановиться.
"Люблю я тебя, как не любить? Потому и хочу знать о тебе все. Люди разное говорят... я им не верю - а возразить в ответ ничего не могу. Ты ведь ничего не рассказываешь..."
"От того не рассказываю, что смелостью своей ты меня из лесу забрал и словом своим наш уговор скрепил. Смелость и слово держат нас вместе, муж мой. И любовь наша. Только мало одной любви, видать...", - вздохнула Ули.
"Могу я рассказать тебе, откуда пришла, да только нарушу этим уговор и станет лес меня звать обратно. Не смогу быть все время с тобой, как прежде".
Услышал ее Яр, но не понял. Подумал, пустяки это. Подумаешь - слово!
"Расскажи"
Тяжело вздохнула Ули... и рассказала. Родилась она далеко от этих мест. В тех краях, где жил ее род, люди не боялись леса и жили с ним в мире. Даже маленькие дети смело ходили по грибы и ягоды и всегда возвращались. Но не смог лес уберечь деревню Ули от беды. Напали чужаки мимоезжие, добро разграбили, мужчин убили, женщин в полон увели. Одной Ули удалось убежать. Гнались за ней, но она бежала в лес, не помня себя. Больше всего на свете она хотела спрятаться... и лес укрыл ее. Превратилась она в белую волчицу, а встречная стая приняла ее. Так и бегала Ули с волками, лишь в полнолуние обращаясь девушкой, пока Яр не позвал ее.
Выслушал Яр рассказ и обнял жену крепко. Знал он, как страшно остаться одному. Обняла его Ули, шепнула на ухо "прости"... и, обернувшись волчицей, выскочила из дому вон.
Всю ночь ее не было. Всю ночь Яр выходил в лес и звал: "Уууулиии!", метался по округе, искал... Лишь на рассвете вышла к нему Ули из леса.
"Как же нам быть теперь? - спросил, обняв ее, Яр. - Ты останешься со мной?"
"Останусь, если ты все еще хочешь этого. Но теперь мне придется каждое полнолуние уходить от тебя. Нарушилось слово, помогавшее мне оставаться в человеческом облике. Не могу я отказаться от своих серых братьев. Хотела быть только с тобой - да не вышло. Будешь ли ты любить меня, как прежде?"
"Люблю и буду любить", - сказал Яр.
Стали они жить лучше прежнего. Охотник и раньше любил долго бродить по лесу, а с Ули стал для него лес домом родным. И тепло им было вместе.
Ули знала целебные травы, собирала их, смешивала. Как-то пришел к Яру староста за диким медом. Мол, кашель одолел - сил нет. Охотник добыл меду, а еще дал старосте трав от простуды. И староста выздоровел уже на второй день. Так же вышло с барсучьим жиром от ревматизма, для жены старосты. Стали люди заглядывать к охотнику и его жене за лекарствами от хворей. Коситься на Ули не перестали. Но ведь лечит же, помогает? Ну, и пусть живет.
Только с каждым новым полнолунием стала опять одолевать Яра тоска. Та самая тоска, которая ушла было совсем, как зажил он с любимой. Каждую ночь, когда всходила полная луна, Ули оборачивалась белой волчицей и убегала в лес. Поутру возвращалась. Но всю ночь Яр не находил себе места, спать не мог - лишь сидел у окна и смотрел на луну.
"Неужели не можешь ты совсем не уходить?", - всякий раз спрашивал он жену.
"Не могу. Там дом мой, братья и сестры мои. Там душа моя. Останусь я без души - и нечем мне будет любить тебя, муж мой", - отвечала ему Ули.
Не давало это покоя Яру. Как то раз не выдержал он, стал опять расспрашивать. "А если случится что? Если ты убежишь совсем далеко - и не вернешься? Как мне дозваться тебя, где искать?".
Отвечала ему Ули: "Вернусь я к тебе всегда, если сам не прогонишь. Но раз тревожишься так, дам я тебе прядь своих волос и клок шерсти. Держи их всегда при себе, никому не показывай. Только если придет нужда крайняя - сожги их, и я появлюсь перед тобой, где бы ни была. И стая моя придет со мной."
Так и сделала Ули. А только не пропала тоска Яра, как ни старалась Ули радовать мужа каждый день. Стало ему казаться, что жена нарочно в лес от него убегает. "Подожди, - просила его Ули. - Потерпи еще немного и все переменится. Не могу я тебе все сказать. Просто верь - я всегда буду с тобой".
Но всех уговоров и объяснений хватало до нового полнолуния.
Начал Яр все чаще уходить из дому к сельчанам в гости. Казалось ему, что за беседой и шутками-прибаутками легче. В деревне его уважали, в каждом доме привечали. Ули и поначалу не очень ходила с ним, а тут и сам Яр перестал ее звать. А если удавалось ему засидеться в гостях до света - и того лучше. Глядишь - и полнолуние незаметно пройдет. И все реже уходили они вместе в лес. Все чаще оставалась Ули одна.
А тут еще пришла беда - заболел скот в деревне. То одна корова, то другая переставала есть, ложилась и не хотела идти на выпас. Долго сельчане пытались сделать что-нибудь, а ничего не выходило. Когда умерла первая корова - пошли в дом охотника, просить совета Ули. Если людей лечит, вдруг и коровью хворь прогонит?
Ули долго ходила по дворам, осматривала коров, слушала, как они тяжко вздыхают и жалобно мычат. А потом сказала старосте: "Не могу я их вылечить. Кто-то из них сам выздоровеет, кто-то умрет. А только если ждать будете, слягут скоро и здоровые".
"Что же делать?" - в ужасе спросил староста.
"Не понравится тебе мой совет, - молвила Ули. - Надо выгнать всех коров в лес. Волки вырежут тех, которые больны. Волки чуют хворь и не тронут тех, которые здоровы. Это мое слово".
"Да ты с ума сошла, девка! - закричал староста. - Видать, не зря говорили, что ты ведьма! Муж твой с тобой быть не хочет, так ты решила всех нас извести, скотину загубив? Может, и хворь эту ты наслала?"
Испугалась Ули, убежала из дома старосты, себя не помня. Думала, дома лучше будет. А только дом пустой стоял, и не ждал ее никто.
Вечером вернулся Яр. Ули плачет. А ему уже староста все рассказал про их разговор. Ули кинулась к мужу - он отворачивается...
"Не любишь ты меня больше", - прошептала Ули сквозь слезы.
"Люблю, - глухо промолвил Яр. - А только чужая ты людям, и мне чужая, не любишь ты меня, иначе не уходила бы всякий раз".
"Я ради тебя из лесу ушла, - заплакала Ули пуще прежнего. - Ради тебя опять с людьми стала жить, хоть и тяжело мне это. Всего-то немного еще подождать надо было, чтобы поверил тебе лес, отпустил меня насовсем".
"Устал я ждать, - тяжело вздохнул Яр. - Не могу больше. Лучше бы тебя и вовсе не было!". И такая горечь была в его глазах, что бросилась Ули из дому, глотая слезы. Только белая шкура мелькнула в лесу. Хоть и долго еще было до полнолуния.
Неделя прошла. Минуло полнолуние, а Ули не возвращалась.
В деревне перемерли почти все коровы, оставшиеся выздоравливали. На Яра косились, но прямо ничего не говорили. Приметили уже, что жена его исчезла. Туда ей и дорога, нечего вспоминать.
Прошло еще время - стали зазывать в гости. Дочек пригожих поближе подсаживать. Вдруг, да и сладится что.
Яр же тосковал с каждым днем все больше и больше. Тяжело ему было мириться с отлучками Ули в лес, а без нее совсем пусто стало. Каждое полнолуние разрывалось его сердце от тоски. Только теперь он готов был каждый день терпеть эту боль, лишь бы увидеть любимую. Лишь бы обнимать ее, прижимать к себе, хоть иногда.
Но даже волчьих голосов не слыхать стало по ночам.
И однажды, в самую темную ночь, когда старая луна умерла, а новая еще не родилась, вспомнил Яр про подарок Ули. Прядь волос и клочок шерсти давно затерялись где-то, но он перевернул весь дом и нашел их среди трав, которые сушила Ули.
Дрожащей рукой кинул он в огонь свою последнюю надежду. И... ничего не произошло.
Не в силах ждать, выбежал Яр во двор, а там... словно россыпь огней окружила опушку леса. Это светились глаза волков, обступивших поляну. А на поляне сидела белая волчица. Кинулся он к ней - обнять, прижать к себе! Волчица увернулась, отскочила на шаг и молвила: "Зачем ты звал меня?"
"Ули, любимая моя... Вернись ко мне".
"Ты сам прогнал меня. Захотел, чтобы меня не было - и меня не стало. Есть теперь только белая волчица, которая не верит людям, и скоро забудет совсем человеческую речь".
"Я виноват перед тобой, - глухо проговорил Яр. - Только теперь я понял, что люблю тебя больше всего на свете. Вернись... если любишь меня еще хоть немного... ты ведь вернулась на мой зов!.."
"Я люблю тебя, и буду всегда любить. Только разные мы, и ты сам это увидел. Не быть нам вместе", - сказала волчица и повернулась к лесу.
Яр бросился за ней, но волки преградили ему дорогу. Белая волчица уходила все дальше... Яр побежал, уворачиваясь от волков, чувствуя, как его толкают, сбивают с ног. Его не остановило ни щелканье зубов, ни резкая боль в прокушенной ноге - лишь бы успеть за ней, не потерять из виду!.. Больше всего на свете он хотел быть с ней...
"Уууулииии!", - успел вскрикнуть Яр прежде, чем его свалили волки и их серые тела накрыли его с головой...
Белая волчица стояла у самой кромки леса. Она ждала.
Белый волк, встрепанный и перемазанный землей, встал, отряхнулся и побежал к своей волчице.
Волчья песня полилась им вслед.
Из-за верхушек деревьев показался тоненький молодой месяц.
Говорят, далеко-далеко, за горами и реками, в маленькой деревушке жили люди, которые не боялись леса. Даже маленькие дети смело убегали за грибами и ягодами. А в полнолуние выходили к ним из лесу волки и пели они до утра свои песни. Вместе.