(no subject)
в большой воронке, кусочком чего-то, что было пылающим, круглым и нежным из-за одиночества, лежать засыпая, тише падая в широкую темноту, темнота она память того что разбилось, призрак, а я тлею
мне ни где не потеряться, я слишком большая, осколочек и шар пустой темноты
мне так нравится метро, хочется в нем плакать, стихийно красить губы, стесняться, умереть, драться за жизнь, иногда хочется остановить мир, наложить встречные фары друг на друга, размазать свет, обрушить стены в пыль, растворить на вакуум. слишком приятный теплый запах, слишком нежно волосы касаются лица. двадцать три часа, сырая одежда, на секунду закрытые глаза, сверкает и слепит это. застенчиво не хочу больше иметь что-то дальше спокойной девушки оживающей перед тем что иногда можно назвать одиночеством, а можно и не называть
все теряется во мне, хоть я и просто маленький, остывающий осколок. одиночество то всплывает, то тонет, когда например поднимаешься и видишь дерево, мужчина продает арбузы в теплом свете по небольшой цене
мне ни где не потеряться, я слишком большая, осколочек и шар пустой темноты
мне так нравится метро, хочется в нем плакать, стихийно красить губы, стесняться, умереть, драться за жизнь, иногда хочется остановить мир, наложить встречные фары друг на друга, размазать свет, обрушить стены в пыль, растворить на вакуум. слишком приятный теплый запах, слишком нежно волосы касаются лица. двадцать три часа, сырая одежда, на секунду закрытые глаза, сверкает и слепит это. застенчиво не хочу больше иметь что-то дальше спокойной девушки оживающей перед тем что иногда можно назвать одиночеством, а можно и не называть
все теряется во мне, хоть я и просто маленький, остывающий осколок. одиночество то всплывает, то тонет, когда например поднимаешься и видишь дерево, мужчина продает арбузы в теплом свете по небольшой цене