Страх как оружие
Вот и минуло девять дней со страшного теракта в московском метро. Споры, конфликты, болезненные обсуждения не затухают - в курилках и на кухнях, на газетных страницах. И в Сети. Нам нанесли беспощадный удар. В самое сердце главного города страны. Москвичи и гости столицы еще долго будут внутренне напрягаться, ступая на ступеньку эскалатора, оглядываться на перроне на тех, кто стоит рядом. И в вагоне, отрывая глаза от привычных газет, книжек и игрушек на мобильном, люди вглядываются в попутчиков - нет ли угрозы, нет ли рядом смертников-убийц.
Главное оружие террористов - не бомбы, а страх. Гибель в катастрофе, при массовом отравлении, на пожаре, наконец, - это совсем другое дело, чем взрыв в километре от Кремля. Страх транслируется на всю страну, подпитывается подробностями, телерепортажами. Эффект страшной, глобальной новости, о которой не умолчит ни одно средство массовой информации - на него тоже рассчитывали террористы. На то, что мы сами, своим ужасом и беспомощностью, усилим этот взрыв, чтобы потрясти весь народ. Только ленивый не упрекнул центральные телевизионные СМИ за отсутствие оперативности. Обыватели привыкли к тому, что они лучше знают, как снимать кино, управлять телевидением, разрешать финансовый кризис.
Но почему никому не приходит в голову - что волна непрерывной информации по ТВ привела бы к дестабилизации общества? Почему люди не способны хоть немного думать о последствиях своих требований - выкрикиваемых на волне возмущения?
Из интервью Дмитрия Медникова (руководителя каналов Россия 2 и Россия 24) газете «Московский комсомолец»:
«Редакционная задача журналиста всегда заключалась в том, чтобы работать с источниками и проверять их. Это не может быть просто голый поток информации. После Беслана у меня был очень содержательный и довольно непростой разговор с моими коллегами - руководителями информационных служб в рамках Европейского вещательного союза. Многие из них укоряли нас в чрезмерной медлительности в освещении той трагедии. Задавали вопросы, почему мы не транслировали события в прямом эфире, почему не было "лайф-системы", передающей картинку на весь мир. Я очень долго объяснял коллегам, что в ситуации национальной трагедии СМИ, помимо стремления молниеносно изложить факты, несут ответственность и за содержание того, что они рассказывают. Ведь их информационные выпуски могут смотреть в здании, где находятся заложники, а также увидеть террористы, которые еще не пойманы».
Да, на канале «Россия-1» шел юбилейный концерт Надежды Бабкиной, да, на Первом канале продолжал раздавать рецепты Малахов, но это нормальное течение жизни. Простите за цинизм, но только 22 июня 1941 года и всеобщая мобилизация могли бы сломать сетку таких «столпов стабильности» как центральные каналы.
Во-первых, как говорит Д. Медников оперативно снять с эфира эти передачи (по крайней мере, на России 1) «почти невозможно, учитывая общероссийское распространение. В других регионах это могло привести к реальной потере картинки. Мне кажется, сейчас возникает неверный тренд в представлении о том, как должны работать СМИ и журналисты в такого рода ситуации. Начинают путать важную, нужную, необходимую, довольно беспорядочную, иногда хаотичную ленту новостей, идущую через интернет, и накладывать эту матрицу на работу ТВ и радиостанций». Во-вторых, для оперативного освещения подобных ситуаций и существуют такие каналы как Россия 24. «Но и здесь редакционную политику никто не отменял. Все равно нужно изучить всю информации, ТВ - кадры, видеоматериалы с мобильных телефонов и верифицировать их на месте. По-моему, нам удалось найти правильную тональность информирования без чрезмерного увеличения страшных подробностей, которые для подавляющего числа телезрителей были бы слишком тяжелы», - говорит Медников. И в третьих, та трагедия, которую мы все пережили должна сплотить нас, а не разобщить. Гражданское общество - это спасатель, спускавшийся вниз, зная, что повторный взрыв может грянуть в любую секунду, это пострадавший, помогающий раненому товарищу подняться, это, наконец, каждый, принесший цветы к станции метро. А вовсе не те, кто делает себе на трагедии рейтинги, обвиняя всех и вся.
Главное оружие террористов - не бомбы, а страх. Гибель в катастрофе, при массовом отравлении, на пожаре, наконец, - это совсем другое дело, чем взрыв в километре от Кремля. Страх транслируется на всю страну, подпитывается подробностями, телерепортажами. Эффект страшной, глобальной новости, о которой не умолчит ни одно средство массовой информации - на него тоже рассчитывали террористы. На то, что мы сами, своим ужасом и беспомощностью, усилим этот взрыв, чтобы потрясти весь народ. Только ленивый не упрекнул центральные телевизионные СМИ за отсутствие оперативности. Обыватели привыкли к тому, что они лучше знают, как снимать кино, управлять телевидением, разрешать финансовый кризис.
Но почему никому не приходит в голову - что волна непрерывной информации по ТВ привела бы к дестабилизации общества? Почему люди не способны хоть немного думать о последствиях своих требований - выкрикиваемых на волне возмущения?
Из интервью Дмитрия Медникова (руководителя каналов Россия 2 и Россия 24) газете «Московский комсомолец»:
«Редакционная задача журналиста всегда заключалась в том, чтобы работать с источниками и проверять их. Это не может быть просто голый поток информации. После Беслана у меня был очень содержательный и довольно непростой разговор с моими коллегами - руководителями информационных служб в рамках Европейского вещательного союза. Многие из них укоряли нас в чрезмерной медлительности в освещении той трагедии. Задавали вопросы, почему мы не транслировали события в прямом эфире, почему не было "лайф-системы", передающей картинку на весь мир. Я очень долго объяснял коллегам, что в ситуации национальной трагедии СМИ, помимо стремления молниеносно изложить факты, несут ответственность и за содержание того, что они рассказывают. Ведь их информационные выпуски могут смотреть в здании, где находятся заложники, а также увидеть террористы, которые еще не пойманы».
Да, на канале «Россия-1» шел юбилейный концерт Надежды Бабкиной, да, на Первом канале продолжал раздавать рецепты Малахов, но это нормальное течение жизни. Простите за цинизм, но только 22 июня 1941 года и всеобщая мобилизация могли бы сломать сетку таких «столпов стабильности» как центральные каналы.
Во-первых, как говорит Д. Медников оперативно снять с эфира эти передачи (по крайней мере, на России 1) «почти невозможно, учитывая общероссийское распространение. В других регионах это могло привести к реальной потере картинки. Мне кажется, сейчас возникает неверный тренд в представлении о том, как должны работать СМИ и журналисты в такого рода ситуации. Начинают путать важную, нужную, необходимую, довольно беспорядочную, иногда хаотичную ленту новостей, идущую через интернет, и накладывать эту матрицу на работу ТВ и радиостанций». Во-вторых, для оперативного освещения подобных ситуаций и существуют такие каналы как Россия 24. «Но и здесь редакционную политику никто не отменял. Все равно нужно изучить всю информации, ТВ - кадры, видеоматериалы с мобильных телефонов и верифицировать их на месте. По-моему, нам удалось найти правильную тональность информирования без чрезмерного увеличения страшных подробностей, которые для подавляющего числа телезрителей были бы слишком тяжелы», - говорит Медников. И в третьих, та трагедия, которую мы все пережили должна сплотить нас, а не разобщить. Гражданское общество - это спасатель, спускавшийся вниз, зная, что повторный взрыв может грянуть в любую секунду, это пострадавший, помогающий раненому товарищу подняться, это, наконец, каждый, принесший цветы к станции метро. А вовсе не те, кто делает себе на трагедии рейтинги, обвиняя всех и вся.