Тюремные джамааты отменяют воровские понятия.
Имамы мечетей объяснят сотрудникам Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) основы ислама. Эти знания пригодятся для поиска среди заключенных активных сторонников ваххабизма. По словам экспертов, в последние годы в тюрьмах значительно выросло количество радикальных сообществ, устанавливающих там свои порядки. Они одновременно и игнорируют требования администрации, и конфликтуют с криминальными авторитетами.
Число иностранцев в колониях растет с каждым годом: в 2010 году оно не превышало 20 тыс. человек, сейчас эта цифра свыше 29 тыс. - в основном это трудовые мигранты из стран СНГ. При этом уже примерно половина осужденных исповедуют ислам.
С августа представители мусульманского духовенства начали читать лекции сотрудникам ФСИН для того, чтобы те могли активнее вычислять сторонников радикальных течений среди обычных верующих.
Зачастую конфликты с администрацией возникают на почве того, что мусульмане требуют к себе особого отношения - свободного времени на молитвы, открытия молельных комнат, перевода на особый режим питания.
Они, например, часто жалуются в правозащитные организации, что вместо халяльного мяса их кормят тушенкой. Или на случаи, когда тюремщики заходят в камеры во время проведения намаза. В начале года в исправительной колонии в Хакасии заключенные из числа таджиков и киргизов устроили бунт, требуя разрешения молиться в любое удобное для них время.
При этом рост числа мусульман среди заключенных приводит к формированию так называемых тюремных джамаатов. Они конфликтуют и с криминальными авторитетами, отказываясь вносить деньги в общак или дежурить в камере, утверждая, что это харам, то есть запрещенные действия или поступки. И теперь к исламистам начали примыкать представители низших тюремных каст, соглашаясь принимать их веру в обмен на защиту.
В исследовании преподавателя кафедры оперативно-разыскной деятельности института повышения квалификации ФСИН Владлена Степанова говорится, что в прошлом году в местах лишения свободы насчитывалось 300 тюремных джамаатов и более 10 тыс. их последователей.
Руководство ФСИН указывает на то, что в зонах жесткий режим, так что формирование джамаатов быстро пресекается.
Однако, по словам адвоката Нвера Гапаряна, усилий ФСИН явно недостаточно. Эксперт подчеркнул, что проблемы возникают как раз там, где права мусульман попираются, а разъяснительная работа среди них не ведется: «На мой взгляд, в большинстве мест отсутствуют квалифицированные и подготовленные специалисты, способные проводить такую работу. В связи с этим оттуда мы часто слышим жалобы на то, что эта группа осужденных вообще не поддается перевоспитанию. На самом деле это не так».
По словам основателя проекта Gulagu.net Владимира Осечкина, мусульмане - наименее управляемая категория осужденных. Поскольку они не пьют и не курят, оперативникам сложно с ними договариваться. «Более того, исламисты не придерживаются воровских понятий, а значит, они могут без оглядки на смотрящих жаловаться прокурорам и членам ОНК», - указал он.
«В основном жалобы поступают на агрессивные действия сотрудников администрации учреждений. Во многих колониях непослушных избивают, мстят за жалобы, водворяют в карцер и штрафной изолятор, даже принуждают есть свинину - короче говоря, разными способами издеваются, что приводит к эскалациям и конфликтам», - заявил Осечкин. По его словам, в последние месяцы члены ОНК говорят о всплеске взаимного насилия и противостояния исламистов и приверженцев «воровской идеи». Однако скорее всего, подозревает правозащитник, пока все это проходит под контролем ФСИН - «они намерено не вмешиваются, чтобы либо чужими руками расправиться с неугодными, либо в дальнейшем использовать совершенные преступления в своей оперативной деятельности».
Еще в 2013 году первый заместитель директора ФСИН Анатолий Рудый публично признал существование радикальных религиозных ячеек в российских колониях. С тех пор число осужденных, поставленных на специальный учет как исламисты, только выросло. 25-летний уроженец Махачкалы Иван, который год назад вышел из дагестанской колонии строгого режима, рассказал о взаимоотношениях традиционного криминалитета и тюремных «джамаатов».
Другие заключенные в Дагестане называют их «джамаатовские». Если взять строгий режим, Шамхал (ИК-2, расположенная возле поселка Шамхал - МЗ) где я отбывал, их там человек 100-150 из 1 100. У них был свой барак, ближайший к мечети. Раньше-то их побольше было, но в последнее время их погасили сами зеки. Ситуация менялась волнами. В какой-то момент большая часть молодежи, которая садилась, стала идти этим путем. Не с преступным миром, а с ними. Они начали организовывать свои порядки, у них появился как бы свой смотрящий - имам. При мне они держались обособленно от остальных: ходили только в столовую и в мечеть. Может, за год что-то опять поменялось, но тогда на строгом лагере вся джамаатовская движуха была загашена. Когда они лучше себя чувствовали, были нападения на барак «блатных» с ножами, с металлическими прутьями. Били за то, что люди не придерживаются их порядков, ведут себя не по шариату. Тогда джамаатовские свободно ходили по другим баракам, устраивали сходки свои. Если я ничего не путаю, переворот случился именно после того случая, когда они напали на барак со смотрящими. После этого зону уже вернули себе преступники. Кого-то из них мусора сами вывезли из колонии, кого-то по карцерам раскидали, кого-то и зеки успели сами наказать. С тех пор в Шамхале имам стал согласован со смотрящим. Это был имам, выбранный из заключенных, который уже 11 лет отсидел и врубался как в воровское, так и в джамаат. Умел своим правильно преподнести блатную волну, чтобы и они не сетовали, и конфликтов не было со смотрящими. Это важно, чтобы был такой человек, который умел бы находить общий язык.
На общем режиме, насколько я знаю, даже когда я сидел, джамаатовских было больше половины. Потому что на общем кто сидит? В основном, молодежь не по особо тяжким статьям: телефон кто украл и так далее. Шумоголовая молодежь легко поддается этим идеям. Это тоже субкультура. Человек может даже и не быть в душе убежденным, может в туалете покурить втихую, пока братья-мусульмане не видят, но он будет с ними и будет остальным навязывать их взгляды. Не возьмусь точно судить, сколько в этом моды, сколько - серьезных идей, может, и две трети из них - модники. Если в Грузии, например, у молодежи популярна воровская тема, то в Дагестане молодежь исламизирована.
В СИЗО есть с ними такая проблема, что они легко сдают мусорам то, что воровской мир забирал себе годами. Например, у нас не принято делать доклад, когда входит в камеру кто-то из сотрудников: «Дежурный такой-то…». Джамаатовским по сути плевать на это. Из-за этого в хате бывают недопонимания. Допустим, в хате три-четыре молодых человека сидят, половина - блатных, половина - джамаатовских. Одни расписываются в соблюдении правил внутреннего распорядка, другим это неприемлемо. Менты видят этот разлад и начинают политику «разделяй и властвуй»: «Или вы все делаете доклад, или заберем у вас телевизор или холодильник». В преступном мире люди готовы пострадать сначала, чтобы в итоге было лучше всем, а джамаатовским все равно. Если их ставят перед выбором: холодильник или доклад, они в лучшем случае уйдут из этой хаты, станут «ломовыми».Они в тюрьме ставят себя и над мусорскими законами, и над преступными, как анархисты ведут себя. Были бы они чуть дальновиднее, заботились бы не только о мусульманах, но и об общих проблемах. Стали бы тогда гораздо сильнее. Джамаатовские могут поссорится с мусорами просто так, из-за каких-то своих понятий ударив мусора, и сидеть потом год в карцере, гордиться этим, не задумываясь о последствиях, о том, что хату, где они сидели, могут, самое малое, обшмонать, отнять у всех телефоны.
Кстати, я не припомню, чтобы джамаатовским что-то мешало давать мусорам деньги за телефоны и другие какие-то блага. И суки среди них выявлялись так же, как среди блатных.
Их движение помогает мусорам укреплять свои порядки против воровского, сеять разлад. Молодой мусульманин с кавказским менталитетом, попадая в тюрьму, сразу начинает рассуждать: «С какого я должен жить по каким-то правилам? Зачем скидывать на общак, почему должен спать днем, а не ночью, зачем стоять на тормозах (дежурить у дверей в камеру на случай внезапного появления сотрудников СИЗО - МЗ), на дороге стоять (поддерживать межкамерную связь с помощью веревок, по которым заключенные передают записки и небольшие грузы - МЗ), зачем отвечать, когда спрашивают, в какой хате шмон?» Кровь бурлит у некоторых: «Не буду я этого делать!». Нужно уметь, конечно, доводить все до человека. На воле внимание к некоторым деталям может показаться маразмом, но в тюрьме совсем другой мир.
Мне надо было сначала пару дней пообщаться с человеком в своей камере, чтобы понять, какой он - преступник или мусульманин. С каждым нужно по-своему. Ясен-красен, если все свысока как-то объяснять, то братья-мусульмане с идеей, что после смерти их ждет лучшая жизнь, да еще с кавказской вспыльчивостью, не соглашаются со всем этим. Это помогает им формировать внутри сообщества в тюрьме, которые живут по тем же принципам, по которым они жили на воле.
Когда я был на Бутырке смотрящим в хате на 22 человека, заехал один такой к нам. Не хотел никак участвовать в общей жизни, на тех же тормозах постоять даже. При этом мужики сидят 40-летние, которые полжизни на заводе пахали. Они и на общее сдают, и на тормозах по три часа в день стоят, а молодой пацан на шконке лежит 24 часа, по телефону общается. Что я должен мужикам объяснить? Что у него ислам, ему нельзя? Сигареты - харам, на дороге постоять - это воровское, тоже харам, в общак скидывать - харам. На все есть отмазки. Получается, я как смотрящий теряю авторитет, если буду на такое закрывать глаза. Заставить я никого тоже не могу, могу только убедить. Мне нужно было найти какой-то компромисс, чтобы он и пользу всем приносил, и своих принципов не нарушал. Например, договаривался с ним, что он пять тысяч скидывает чисто на конфеты для мужиков, не на харам.Конечно, такое противопоставление одного всей массе вызывает определенное уважение. Была даже драка небольшая у меня с ним, когда он сказал мне слово недопустимое - я ему отвесил оплеуху, а он стал пытаться что-то в ответ. Вся камера готова была на него накинуться, потому что поднять руку на смотрящего - это автоматически к гаду приравнивает в такой ситуации, но я не стал эту тему поднимать. Между собой разобрались с ним.
Никакого землячества во мне не играло, что это мои земляки и так далее. Во мне вызывало уважение, что он один, пусть со своей безумной идеей, но идет вопреки всему. Смотришь на него: «Куда ты лезешь? Там же тупик». Но вот эта идея лучшей жизни после смерти делает их прямолинейнее. Они могли высказаться, видя несправедливость какую-то не только в отношении себя, но и других, не думая особо о последствиях. Это привлекает к ним сильных людей.
Были среди тех, с кем я сидел, и такие, которых сейчас уже нет, их убили потом уже где-то в горах, а заезжали они, что характерно, в основном по криминальным статьям. В Дагестане знаешь, как делали? Заезжал человек за изнасилование и сразу говорил: «Я джамаатовский». Все, типа к нему никаких вопросов. Серьезные-то, кого в терроризме обвиняли, их в Москве держат отдельно - в Лефортово или Матроске, а срок отбывать отправляют не в Дагестан, а куда-нибудь на Север. Про Сирию, когда я сидел, в основном клоуны какие-то рассказывали. Думаю, они придумывали про свои приключения в Сирии.
В Бутырке были и такие смотрящие в камерах, которые вроде и по воровскому жили, но в то же время были лояльны к исламу, оставляли хату смотрящему, который был джамаатовский, но по каким-то своим причинам принимал такое положение. Потом уже хата жила по их правилам. Менты, особенно в Москве, вообще их не понимают, начинаются конфликты, шмоны.
Менты использовали конфликты и против джамаатовских. Например, закидывали в хату к преступникам джамаатовского специально, чтобы он один был там против всех. Касательно отношения ментов к этой движухе, то в каждом лагере, конечно, тему с джамаатом надо обсуждать отдельно. Конкретно на Шамхале мусорам с ними было удобно. Они лучше соблюдают распорядок, установленный администрацией. Скажут встать - встанут, скажут подписать бумаги, которые по преступным понятиям нельзя подписывать - они подпишут.
В Бутырке, когда я сидел, от преступного мира было официально позволено читать намаз в назначенное время кому-то одному на все хаты - в окно через решку. Ничем это особо не мешало никому. Был конфликт при мне однажды, когда я попал в хату, из которой как раз заряжающий читал намаз. Тогда состав камеры чуть поменялся: смотрящими стали не мусульмане, а православные - грузины, армяне, и они начали сетовать, что им это мешает в обед отдыхать. В итоге, договорились со смотрящим корпуса и отдали намаз в другую хату, где больше мусульман.
[источник]https://zona.media/article/2016/11/02/jamia
Из интервью «Ленте.ру» аспиранта экономического факультета МГУ Виктор Луковенко. Недавно он освободился из мест лишения свободы, где провел более пяти лет.
«Лента.ру»: Где вы отбывали наказание?
Виктор Луковенко: Около года, с июля 2010-го, я провел в Бутырке. С одной стороны, это образцово-показательный столичный централ, но в целом - наиболее характерный пример московского СИЗО. Почти месяц длился этап через Челябинск и Красноярск в Бурятию. И четыре года в колонии строгого режима ИК № 8 в Улан-Удэ.
Каков национальный состав заключенных?
Если брать московские централы, то абсолютное большинство, процентов восемьдесят - это выходцы с Кавказа и из Средней Азии. Мне лично приходилось сидеть в камере, где из двадцати человек славян было только двое, прочие - азербайджанцы, грузины, таджики, узбеки, киргизы. Очень много «смотрящих» за камерами и даже за корпусами Бутырки из тех же азербайджанцев, например.
Конфликты на национальной почве случались?
Очень мало. Несмотря на все попытки сотрудников использовать этот фактор в своей оперативной работе, преступный мир понимает, что деление по национальному признаку - его слабая сторона, и все работают на то, чтобы это сгладить.
Но есть другой фактор, с которым трудно что-либо сделать, - религиозный. В СИЗО все чаще попадают радикально настроенные мусульмане из республик Северного Кавказа. Отношения между ними и, например, теми же азербайджанцами, которые в местах заключения в большинстве своем являются носителями традиционной воровской идеологии, мягко говоря, прохладные.
Что значит радикально настроенные?
Я человек не из этой среды, наблюдал ее со стороны, но, судя по всему, речь о салафитах. Они и внешне выделяются - отращивают длинные бороды, бреют усы, подворачивают штаны и так далее.
Насколько их много и как складываются отношения с прочими заключенными?
Численно салафиты, если брать именно активных, объединенных в джамааты, составляют порядка пяти процентов обитателей московских централов. Их не так много, но они сплочены и хорошо организованы, идут на конфликты даже с ворами. Бывали драки и не раз. Когда, например, в камере сидело десять на десять радикальных мусульман и представителей преступного мира. Если в камере преобладают мусульмане, они устанавливают свои правила. Отказываются, например, переправлять в другую камеру сигареты. А это так называемая «дорога», на которой и зиждется все существование в тюрьме.
Часто ворам приходилось отступать под натиском агрессивной молодежи. Бывали драки и на сборках, и опять-таки, радикальные мусульмане не раз выходили победителями, поскольку многие из них, надо отдать им должное, готовы идти до конца. В результате к этим немногочисленным группам подтягиваются по национальному признаку и те выходцы с Северного Кавказа, которые на воле не испытывали особого интереса к религии.
Радикальные мусульмане чаще конфликтуют именно с преступными авторитетами?
Со всеми, кто препятствует введению их правил. Стоит заметить, что в случае национальных конфликтов воры не раз заступались за немногочисленных славян, понимая, что сегодня они отдадут их «на съедение» радикальным мусульманам, а завтра те возьмутся и за них. Кое-где так уже и происходит - по слухам, есть лагеря в Ростовской области, на Северном Кавказе, где преобладают салафиты, живущие своими джамаатами. Они отрицают воровские традиции, не скидываются в общак. Отчасти это на руку сотрудникам колоний, которые покровительствуют отдельным радикально настроенным мусульманам, чтобы вбить клин между заключенными.
То есть национальный и религиозный факторы играют не последнюю роль в системе исполнения наказаний?
Так получается. Многие сотрудники и вовсе обязаны своим карьерным ростом принадлежности к северокавказским диаспорам. Я сталкивался с оперативными работниками чеченского происхождения, которые за счет своих национальных связей решали служебные задачи, быстро получая звезды на погоны. Причем, попадая на работу в СИЗО и в лагеря, они не просто «прикрывают» там своих, но занимаются распространением идей радикального ислама среди славян, что я наблюдал лично.
Можно предположить, что в ряде случаев администрация СИЗО продуманно собирает в отдельных камерах салафитов, чтобы при необходимости использовать их как «пресс-хаты» для непокорных славян. Так сказать, quid pro quo, услуга за услугу. В целом, сотрудники администрации СИЗО ведут себя с салафитами подчеркнуто корректно, несмотря на зачастую вызывающее поведение со стороны последних.
По каким статьям обычно сидят исламисты, какие у них сроки?
Я не раз пересекался с молодыми дагестанцами, почти всегда они идут по одной статье - разбой в особо крупном размере, сроки по 15-20 лет. Возраст обычно 18-20 лет, один и тот же сценарий преступления - приезжают группой в Москву, совершают очень дерзкие вооруженные нападения на ювелирные точки, банки и т.д. Всеми возможными способами они добивались перевода для отбывания срока в какую-нибудь из северокавказских республик. Откровенно объясняли: «Мы едем на Кавказ, там отсидим три-четыре года, решим вопрос через волю, выйдем на свободу и вернемся к своим делам». Отправку на Урал или в Сибирь они воспринимали как конец света - там быстро освободиться невозможно.Члены тюремных джамаатов как-то афишируют свою связь с боевиками на Северном Кавказе?
Те же молодые дагестанцы, о которых я говорил, прибывают в тюрьму уже радикально настроенными мусульманами. Не скрывают в разговорах, что часть награбленного они отправляли домой на Кавказ, как они говорят, «на джихад».
В этой среде весьма популярен певец Тимур Муцураев, воспевавший «подвиги» дудаевских боевиков. Члены джамаатов не раз с целью пропаганды открыто демонстрировали с мобильных телефонов ролики с изготовлением взрывных устройств, пропагандистские ролики «Исламского государства». Когда телефоны отнимали, там находили также снятые боевиками ролики с отрезанием голов русским солдатам и прочее в том же духе.Вы отбывали срок в период становления «Исламского государства». Как реагировали на эти события лагерные салафиты?
Когда в тюрьмы и лагеря просочилась информация о том, что в Сирии «Исламское государство» провозгласило халифат, джамааты встрепенулись. Многие, особенно из неофитов, не скрывали восторга, заявляя, что после освобождения поедут туда воевать. Они так и поступают - я знаю конкретные случаи. Что меня удивило, так это равнодушие ко всему этому со стороны администрации ФСИН.
Среди кого вербуют сторонников тюремные джамааты и как это происходит?
В своей национальной среде они не замыкаются, пытаются вербовать и славян, и азиатов. Правда, в силу ментальной установки на лидерство, внутри джамаатов кавказцы все равно занимают главные позиции, прочие - как бы второго сорта.
Поэтому неофиты стараются проявить себя, повысить статус в джамаате и изначально готовы на самые радикальные поступки. Лидеры численно небольших тюремных джамаатов часто исподволь используют это в конфликтах с администрацией и ворами. Неофитов провоцируют на драку с конкретным сотрудником администрации или вором, который якобы «не любит Аллаха». Провокатор попадает в карцер, получает иные наказания. Но влияние джамаата в тюремной среде укрепляется.
Что дает заключенному джамаат?
Неофит меняется не только внешне (борода и т.д.). Он становится более уверенным, так как за ним стоит целый джамаат. Его члены благодаря финансовым возможностям часто лучше питаются. В лагерях в силу своего особого статуса отказываются от общих работ, либо как-то договариваясь с ворами, либо идя на открытый конфликт с ними.
Члены джамаатов усиленно занимаются спортом - это неотъемлемая часть их подготовки. В Бутырке есть спортзал, но это платно, и ходят туда в основном мошенники, среди них популярен фитнес. А вот в лагерях сами заключенные оборудуют для себя «качалки». На всех их не хватает, и там обычно занимаются те, кому позволяет это администрация. Салафиты такую возможность в ИК-8 имели в силу наличия финансов и связей с сотрудниками. Более того, в ИК-8 при запрете руководства на ввоз спортивного питания джамаатовские находили возможность нелегально доставлять в лагеря крупными партиями протеины, специальные спортивные добавки для наращивания мышечной массы.
Каково у них отношение к исламскому духовенству?
Презрительное, подчеркнуто негативное. Еще когда я находился в Бутырке, по телевизору в камере показывали новостной репортаж о встрече мусульманского духовенства то ли с президентом, то ли с премьер-министром. Реакция была резко негативная, телевизор сразу выключили. Приходилось слышать и соответствующие реплики.
В ИК-8 в 2013 году открылась молельная комната для мусульман, для совершения там богослужений приходил представитель официального духовенства, татарин. Желающих помолиться с ним нашлось немного...Были моменты, которые как-то по-особенному врезались в память?
Два момента. Первый - это постоянные переклички до и после намаза «Аллах акбар!» между камерами в Бутырке. Этот клич, пролетавший по централу от одной решетки до другой, имел в том числе конкретной целью психологическое давление на прочих заключенных и администрацию через демонстрацию многочисленности и единства салафитов. Единственный день в году, когда мусульмане просто молчали, - это Пасха, знаковый день и для славян, и для грузин. По старой тюремной традиции в этот день «смотрящий» по камере обращался к ее обитателям с поздравлениями, и между камерами звучала перекличка «Христос воскресе!»
Второй момент, очень знаковый - в июне 2011 года я вышел на прогулку в Бутырке и услышал восторженные крики «Аллах акбар!» и поздравления радикальных мусульман друг другу. Оказалось, что так они празднуют убийство полковника Буданова, застреленного в Москве.
[источник]https://lenta.ru/articles/2016/04/27/djamaaty_v_turme/