88-й истребительный батальон НКВД СССР
Коллективный снимок действующих бойцов-диверсантов 88-го истребительного батальона УНКВД города Москвы и Московской области - спецшколы подрывников УНКВД города Москвы и Московской области. Осенью 1943 года все они были переведены в состав спецроты Управления войск НКВД по охране тыла Западного фронта, а 6 марта 1944 года большинство из них пополнили собой ряды секретных сотрудников Разведывательного отдела штаба Западного (с 24 апреля 1944 года - 3-го Белорусского) фронта. Многие не вернулись из зафронтовой командировки в Восточную Пруссию.
В сентябре 1941 года в подмосковном посёлке Вешняки (ныне - в черте Москвы) начал работу 10-дневный «Спецсбор по боевой подготовке бойцов истребительных батальонов УНКВД по г. Москве и Московской области». Такие формирования начали создавать в самом начале Великой Отечественной войны на основании постановлений Совнаркома от 24 июня 1941 года «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе». Готовил батальоны и руководил их деятельностью 4-ый (зафронтовой работы - разведка, диверсии и террор в тылу врага) отдела регионального УНКВД. Задачи - охрана важнейших народно-хозяйственных объектов в тылу советских войск, борьба с вражескими парашютистами, диверсантами, шпионами, ставленниками и пособниками врага, дезертирами, бандитами, спекулянтами и мародёрами( «Готовить диверсантов и партизан, в совершенстве владеющих средствами подрывного искусства, холодным и автоматическим оружием, для разрушения всех видов транспорта, коммуникаций, средств связи, баз, штабов и уничтожения живой силы противника»). Но постепенно курсы превратились в автономный центр диверсионно-разведывательной работы. В нём было подготовлено 377 групп численностью от 10 до 15 человек. Здесь прошли курс обучения все начальники райотделов НКВД и милиции Москвы и Московской области.
Для конспирации новой спецшколе было присвоено условное наименование - «88-й истребительный батальон НКВД СССР». Во главе Спецшколы (но без освобождения от ранее занимаемой им должности) был поставлен 40-летний начальник 3-го (разведка) отделения (но к декабрю 1941 г. он уже начальник 2-го отделения - «руководство партизанскими формированиями») 4-го отдела УНКВД по г.Москве и Московской области выпускник Военно-инженерной академии имени В.В. Куйбышева майор госбезопасности Павел Никитич Зуев.Преподавателями спецдисциплин были опытные офицеры, прошедшие спецкурсы. Многие из них до этого служили в погранвойсках.
Курсанты осваивали диверсионные науки ежедневно по одиннадцать часов в сутки. По окончании Спецсбора все бойцы были откомандированы обратно в истребительные батальоны. Выпускники были засекречены. Так командование Красногвардейского истребительного батальона НКВД СССР города Москвы всех окончивших Спецсбор свело в специально созданную спецроту. При этом приказом за № 12 от 10 ноября 1941 года все её бойцы были объявлены пребывающими «в длительной спец. командировке». Под спецкомандировкой в данном случае понимается командировка по тылам врага. Немногие выжившие в ходе него и вернувшиеся назад в ноябре 1941 года были зачислены в списки личного состава Истребительного полка.
Успешный опыт работы Спецсбора родил идею «плановой подготовки партизан-диверсантов». Приказом начальника УНКВД по г. Москве и Московской области старшего майора госбезопасности Михаила Журавлева от 18 сентября 1941 года была создана Спецшкола подрывников, в которой изучались такие «науки», как «подрывное дело», «военная топография», «матчасть оружия», «огневая подготовка», «санитарная подготовка», «специальная разведка», «владение холодным оружием». Место базирования - под Коломной в ведомственном Доме отдыха регионального УНКВД. Все кандидаты в курсанты проходили тщательную спецпроверку.
С конца июня - начала июля 1942 г. к Спецшколе подрывников с целью сохранения в составе столичного гарнизона внутренних дел собственного кадрового ядра диверсантов-профи оказалась прикомандированной на постоянной основе большая группа численностью свыше ста человек из лучших бойцов и младших командиров Истребительного мотострелкового полка УНКВД по г.Москве и Московской области - ополченческой диверсионной в/ч, ставшей со 2 июля 1942 г. 308-м стрелковым полком внутренних войск НКВД СССР.
Таким образом, де-факто произошло воссоздание при 4-м (зафронтовой работы - разведка, диверсии и террор в тылу врага) отделе регионального УНКВД целиком переданной в феврале 1942 г. в состав озвученного выше Истребительного мотострелкового полка Партизанской базы. Но только теперь диверсантами уже руководило не 2-е (партизанское) отделение 4-го отдела, а 3-е (разведка). А сами диверсанты формально пребывали в статусе переменного состава Спецшколы подрывников
Личным составом школы собственными силами были оборудованы подрывное поле, склады, стрельбище, приспособленное для занятий в зимних условиях. Полученные знания позволяли выпускникам в полевых условиях изготавливать зажигательные смеси и самодельные взрывные устройства, прокладывать себе оптимальные и безопасные маршруты на незнакомой местности с помощью топографической карты и компаса, маскироваться и скрытно передвигаться на местности.
В школе проводились тактико-специальные учения с использованием материалов "удачно проведённой в тылу врага одним из партизанских отрядов операции по уничтожению штаба противника, колонны, базы и других объектов".
К началу ноября 1943 г. в связи с окончательным освобождением ранее оккупированных фашистами районов Подмосковья и полным освобождением территории соседней Смоленщины Учебный центр подготовки специальных разведывательно-диверсионных отрядов УНКВД по г.Москве и Московской области (он же - «88-й истребительный батальон НКВД СССР») был расформирован, а его кадровый костяк передан в подчинение Управления войск НКВД по охране тыла Западного фронта, где, в свою очередь, бывшие диверсанты столичного гарнизона внутренних дел были сведены в отдельную в/ч зафронтовой разведки - спецроту при озвученном выше Управлении
Кулибины от НКВД
Имелась в учебном заведении и собственная спецмастерская. Первоначально она предназначалась исключительно для изготовления учебных мин. Но вскоре на её базе появился, по сути, мини-завод по выпуску как минимум пяти моделей мин оригинальных конструкций.
Некоторые штатные мины из арсенала инженерных войск Красной Армии попросту не годились для партизан. Громоздкие и не самые удобные. Да и молниеносно ту же самую «ПМС» (противопоездная мина Старинова) под рельс железнодорожного пути не засунешь: требуется время, чтобы её закопать. Поэтому кулибины из спецмастерской трансформировали противопоездную модель в портативные мины «ПМ-1» и «ПМ-2» с зарядами в 400 и 600 граммов. Их можно было просто прикладывались к рельсе - а это дело считанных секунд. Учитывая, что противник нередко пропускает перед железнодорожным составом дрезину с целью проверить, не заминирован ли ж/д путь, то на такой случай была сконструирована мина «ПМ-2» - с храповым колесом, обеспечивающим действие замыкателя включения после определённого (заранее намеченного) количества нажимов колеса на его головку. Был придуман и «замыкатель неизвлекаемости», то есть заряд срабатывал при попытке обезвредить адскую машину. Спецмастерская сумела вооружить минами «МП-1» все диверсионные группы, сформированные в октябре 1941 года. А спустя считанные недели мины «ПМ-1» и «ПМ-2» стали относительно массовыми инженерными боеприпасами в руках партизан. Более того, 15 октября 1941 года главное периодическое печатное издание СССР - газета «Правда» всему миру рассказала «о силе и действии изготовленных майором госбезопасности П.Н. Зуевым и его подчинёнными мин».
Той же осенью сорок первого сотрудники Спецшколы подрывников УНКВД по г. Москве и Московской области изобрели и куда более удачный аналог противоавтомобильной мины «АС» от всё того же легендарного полковника Ильи Григорьевича Старинова. Новый боеприпас получил маркировку - «УМЗ», что расшифровывается как «универсальная мина Зуева». В роли её творца выступил лично начальник Спецшколы Павел Никитич Зуев.
Эта была мина нажимного действия, в отличие от натяжной «АС», простой конструкции, с зарядом в 400-600 граммов ВВ.
Гвозди, расположенные в углах крышки ящика мины с внутренней стороны и соединённые с одним полюсом батарейки, при нажиме на крышку мины пробивают резиновые прокладки и касаются металлических пластинок, соединённых с другим полюсом батарейки. Электрическая цепь таким образом замыкается, и происходит взрыв. Впоследствии последний боеприпас был усовершенствован в сторону упрощения конструкции и уменьшения габаритов при сохранении прежнего минимального веса заряда.
Мины электрического действия были не совсем надёжны. Они зависят от погодных условий. Умельцы спецмастерской работали и над созданием мин механического действия. Одна из них, принятая на вооружение партизанскими отрядами, имела официальное название - «МСС», то есть мина Семёнова и Смирнова, названная так в честь изобретателей: начальника спецмастерской Семёнова и слесаря Смирнова. Эта мина была конструктивно проста и безотказна.
Ещё одно уникальное изобретение, сделанное помощником начальника школы по МТО военинженером 2-го ранга Козловским, - мина «МК», то есть мина Козловского. Она состояла из двух связанных в торцевой части 200 граммов шашек тола с вложенными между ними взрывателем и боевой дужкой.
Всего к январю 1942 года спецмастерская произвела свыше 2500 различных мин собственных конструкций, которые поступили на вооружении советских партизан и диверсантов.
Остаётся лишь выразить недоумённое по поводу того, что ни одна из уникальных разработок спецмастерской не была озвучена на страницах специальной литературы, которую командование инженерных войск Красной Армии массово издавало для своих специалистов по минно-подрывному делу. Была ли тому причиной «собственная гордость» представителей оборонного ведомства или же излишняя «засекреченность» союзного НКВД от коллег из взаимодействующих силовых структур? Сегодня на этот вопрос однозначно уже и не ответишь. Правда, Красной Армии повезло несколько в другом: с июня 1944 года на службу в инженерные войска оборонного ведомства был возвращён такой прославленный ас минно-подрывной войны, каким являлся полковник Павел Зуев.