воспоминание
Спустившись по лестнице, над которой нависли длинные кусты, многие годы бессильные закончить несложное гимнастическое упражнение, в солнечные дни пускавшие барабанную дробь перед великолепным появлением солнца дальше, над прудом, где мелочи пейзажа не уводили взгляд от его славного возврвщения, я проходил мимо детского сада, который был, казалось, навсегда приколочен к земле огромными голубыми елями. Сейчас на его месте стоят высокие дома.
Я помню, как ходил в свою первую школу. Тот детский сад уже перестал работать, отдав свои помещения сомнительным офисам и серолицым людям, непонятно чем в них занимавшимся, а густые, словно шерсть молодого пса, и легкие, как скопление сверкающих частиц ели все еще не были прелюдно, без отсрочек казнены. Одно время здание и небольшую прилегающую территорию, где кроме деревьев остались заброшенные качели, песочницы и покрытые облупившейся, будто сбрасывающей листья (не перед холодами, а из-за засушливой, глухой смерти) кроной краски детские домики для игр, охраняла впечатляющих размеров собака. Была и другая дорога, на которой нас (мой тогдашний друг, Саша, ходил по утрам в школу со мной, но сворачивал раньше, так как учился в соседней, французской) не встречали никакие опасности, тем не менее выбирали мы всегда именно эту - детское воображение не могло быть удовлетворено лишь красотой неба и плетеной круглой паутиной ветвей в свете фонаря. Саша почему-то очень боялся собаку и закрывал за собой калитку нерешительно, хотя быстро выяснилось, что пес был добряком и лаял лишь от непритворного счастья увидеть маленьких любопытных людей. Не могу сейчас вспомнить кличку пса (придуманную ли мной, или подслушанную) как и не могу точно сказать, носил ли я ему еду, или только хотел так сделать. Однажды пса там не оказалось, Саша почувствовал себя свободнее, а я расстроился.
Заброшенная больница была следующим препятствием на нашем пути. Стоящая в овраге, с ввалившимися глазницами разбитых окон, населенная какими-то темными духами, невидимыми, но оставляющими следы, она и сейчас живет, прикрывая свою неведомую сущность вот уже много лет планируемой стройкой. Странное ощущение пустоты делало даже прохожих, мирно идущих на работу, подвластными той хуйне, которую я сейчас пишу.