Танец с цаплями Part 3
Тэхиро приходилось прятаться от собственной тени, прокладывая себе обратный путь через плотный частокол бамбука. Рыба Тэхиро выбирала самые темные и жуткие места, где даже снегу негде примоститься. Вот в окнах дома уже замелькала единственная лампа - это Рьои каким то невероятным образом переместился от ручья на журавлиную кухню. Выпустив из себя остатки воздуха и удивления Тэхиро превратилась в отважную куклу из театра теней. Cудорожными и точными движениями-оригами она сложила себя в узкую прорезь окна гостевой комнаты. Циновка под татами пахла сырой листвой, под аккорды тяжелого запаха Тахиро свернулась в пухлую пружину. Зеленый спальник придавал ей сходство с объевшейся гусеницей, которой пришла пора отрастить себе мохнатые ночные крылышки. Но в желудке предательски буркало, последние сушими уже перебоались в район островов за Хоккайдо, прямиком к Карафуто. От них остались лишь безжизненные рисовые шкурки. Это все потому, что Тэхиро по привычке легла головой на юг.
Раз. Рьои за фанерной стенкой невнятно бубнит. Айнские шаманские палиндромы? Может танки читает нараспев, гадая на журавлиных яйцах? Разговаривает с птенцами. Два. Все это потому, что оядзи-сан почти не вмешивался в течение жизни в тихой, как кладбище лощине Го шики нума. Но кто-то же должен был заниматься воспитанием маленькой Тэ! Три. Тишина. Лишь в ресницах Тэхиро все дрожит, словно тени от пламени свечи. За бумажной перегородкой - дед, шумно вползает к Тэхиро на четвереньках, кряхтит: о-ясуми насаи, спи, моя радость. За спиной голос бабушки: каре-ва бё, ка ни ка-катта ё дэс! Голова горячая, точно, заболела. Уж не тот ли дождь сегодня злой, она вымокла до нитки, куда ты смотрел? Дурной день, Мисио, посмотри, что я вытянула сегодня в храме. Тихое шуршание тонкой рисовой бумаги. Дед ворчит, рвет иероглифы на на части и складывает клочки на подставку для трубки. Там обычно тлеют угли. Тушь быстро превращается в пепел.
Нан то каитэ ару ка о вакари и ни нари мас ка? - спросил на всякий случай дед.
- Журавль, приносящий разлуку. - ответила Тэхиро и оглянулась вокруг, словно кого-то потеряла. Голова кружилась. И у нее, и у другой Тэхиро, которая видела себя во сне, проваливаясь в прошлое как под обычную болотную кочку.
Мисио всего то еще 10 лет. Он сжал все свои годы в маленькие кулачки и навзрыд плакал, как впервые в жизни. Весь август шел дождь, и вот, с ближайшей горы в огромную лужу перед домом упал невысокий полный человек в синей форме, лежит лицом вниз. В метре от Мисио жалостливо и неумолимо шла ко дну его фуражка, из грязи поблескивали спицы сломавшего хребет велосипеда. И самое ужасное - повсюду плавали письма, исчезающие c пузырями дождя строчки чьих то мыслей. Мисио бросился их спасать, складывать набухшие бумажные пакеты назад в сумку, с трудом втащил ее и себя, полных воды и слез, на порог. Полдень, в доме - никого из взрослых. Мисио свернул татами и аккуратно разложил агонизирующие конверты перед собой, выискивая знакомый адрес или фамилию. Считает пакеты вслух - их 25, и все живы. Особенно красив вот этот, с огромным количеством марок, а из под марок выползает смешная, похожая на шарпея, собака. Мисио вздрагивает. На улице визг, шум и неразбериха. Почтальона заметили какие то женщины из соседней деревни, шлепавшие под дождем в направлении города. Под их птичий гомон синяя фигурка незаметно оживает, поднимается как голем из грязи, нетрезво шатается и быстрым шлепком натягивает на голову фуражку, полную глины и пиявок. Женщины в ужасе умолкают, но лишь на секунду. Уииии!!! - верещат они еще громче, словно увидели ёкая. А Мисио улыбается тому, что видит.
- Ты молодец, Мисио, спас важное письмо, - говорит отец своим обычным серьезным голосом, поставленным в школе Нишин Кан- не раз Мисио держал в руках этот диплом, написанный кровавой тушью. Знаешь, кто его прислал? Правильно, дядя Ямакава, из Америки, он теперь профессор университета. Он просит нас помочь ему с возвращением. Он возвращается домой, в Айдзу. Снова кашель, отец лезет под рубаху и растирает грудь. Мисио видит шрам поперек живота. Говорить об этом нельзя - запретная тема. Но сам отец, видя смущенный взгляд сына, качает головой и говорит: Мисио, не бойся, придет время и я расскажу тебе, сейчас ты еще мал, чтобы понять.
Садакичи Иинума - это имя врезалось в память Мисио, ровным, увереннным почерком написанное на строке под забавной собакой. Но отца звали Садао.
- Здравствуйте, дядя! - Мисио услышал свой уже почти мужской голос в пустынной комнате для приемов, спустя год после того как в болотах нашли нетрезвого почтальона.
- Кенжиро! -голос его прервался, отец, несмотря на болезнь, встал с циновки. Да что там болезнь. Они не виделись почти сорок лет. Час рыдали в объятиях друг друга, не взирая на детей и женщин.
- Садакичи! Боги позволили нам увидеть друг друга, хоть и в старости. Теперь я о тебе позабочусь...
- Я взял другое имя. Теперь меня все знают как Садао. Это моя вторая жизнь, куда там тебе, ты и первую проглядел. Прошу тебя только об одном - когда меня не станет - отнеси мой прах на Имморияму, туда где лежат остальные. Главное, что ты сдержал обещание, вернулся в Японию. Это твой долг. Живи в Айдзу.
Молчание.
- Я могу позаботиться о твоем сыне. Мисио, милый мальчик - Ямакава попылся пошутить, - хонто, но хонто, но хонто, ни. Правда-преправда. Ты хочешь учиться физике, сынок?
Мисио молчал. Он понятия не имел что такое физика. Зато прекрасно владел деревянным мечом.
- Ты переедешь в Айдзу. Там, в Гошики, дом предков. - отец говорил с двоюродным братом резко. Как самурайский десятник.
- Постой, Садакичи, император обещал мне не просто почетный титул. Господин Тагава уже выделил средства на строительство школы в Куюшу. Его уголь продается повсюду. Мы ведь немолоды, но столько всего предстоит сделать! Там, в Токио, климат много лучше, и врачи на выбор. В этой влажной дыре ты не протянешь и года.
Тэхиро держит деда за худую, костлявую руку. Дед держит крепкой правой своего отца. Дно болота, Го Шики Нума. Садакичи тяжело дышит и шепчет молодому Мисио что-то непременно важное. Тэхиро пытается повернуть голову так, чтобы разобрать его тихие слова. Она понимает, что ей проще расспросить самого Мисио, все равно он эту историю уже не раз слышал.
В этот момент маленькая Тэхиро из сна большой зеленой гусеницы садится и что есть силы дергает деда за рукав. Мисимо рефлекторно передает сигнал отцу. Тот вздрагивает и бодрым голосом начинает рассказ. Теперь слышно всем.
Раз. Рьои за фанерной стенкой невнятно бубнит. Айнские шаманские палиндромы? Может танки читает нараспев, гадая на журавлиных яйцах? Разговаривает с птенцами. Два. Все это потому, что оядзи-сан почти не вмешивался в течение жизни в тихой, как кладбище лощине Го шики нума. Но кто-то же должен был заниматься воспитанием маленькой Тэ! Три. Тишина. Лишь в ресницах Тэхиро все дрожит, словно тени от пламени свечи. За бумажной перегородкой - дед, шумно вползает к Тэхиро на четвереньках, кряхтит: о-ясуми насаи, спи, моя радость. За спиной голос бабушки: каре-ва бё, ка ни ка-катта ё дэс! Голова горячая, точно, заболела. Уж не тот ли дождь сегодня злой, она вымокла до нитки, куда ты смотрел? Дурной день, Мисио, посмотри, что я вытянула сегодня в храме. Тихое шуршание тонкой рисовой бумаги. Дед ворчит, рвет иероглифы на на части и складывает клочки на подставку для трубки. Там обычно тлеют угли. Тушь быстро превращается в пепел.
Нан то каитэ ару ка о вакари и ни нари мас ка? - спросил на всякий случай дед.
- Журавль, приносящий разлуку. - ответила Тэхиро и оглянулась вокруг, словно кого-то потеряла. Голова кружилась. И у нее, и у другой Тэхиро, которая видела себя во сне, проваливаясь в прошлое как под обычную болотную кочку.
Мисио всего то еще 10 лет. Он сжал все свои годы в маленькие кулачки и навзрыд плакал, как впервые в жизни. Весь август шел дождь, и вот, с ближайшей горы в огромную лужу перед домом упал невысокий полный человек в синей форме, лежит лицом вниз. В метре от Мисио жалостливо и неумолимо шла ко дну его фуражка, из грязи поблескивали спицы сломавшего хребет велосипеда. И самое ужасное - повсюду плавали письма, исчезающие c пузырями дождя строчки чьих то мыслей. Мисио бросился их спасать, складывать набухшие бумажные пакеты назад в сумку, с трудом втащил ее и себя, полных воды и слез, на порог. Полдень, в доме - никого из взрослых. Мисио свернул татами и аккуратно разложил агонизирующие конверты перед собой, выискивая знакомый адрес или фамилию. Считает пакеты вслух - их 25, и все живы. Особенно красив вот этот, с огромным количеством марок, а из под марок выползает смешная, похожая на шарпея, собака. Мисио вздрагивает. На улице визг, шум и неразбериха. Почтальона заметили какие то женщины из соседней деревни, шлепавшие под дождем в направлении города. Под их птичий гомон синяя фигурка незаметно оживает, поднимается как голем из грязи, нетрезво шатается и быстрым шлепком натягивает на голову фуражку, полную глины и пиявок. Женщины в ужасе умолкают, но лишь на секунду. Уииии!!! - верещат они еще громче, словно увидели ёкая. А Мисио улыбается тому, что видит.
- Ты молодец, Мисио, спас важное письмо, - говорит отец своим обычным серьезным голосом, поставленным в школе Нишин Кан- не раз Мисио держал в руках этот диплом, написанный кровавой тушью. Знаешь, кто его прислал? Правильно, дядя Ямакава, из Америки, он теперь профессор университета. Он просит нас помочь ему с возвращением. Он возвращается домой, в Айдзу. Снова кашель, отец лезет под рубаху и растирает грудь. Мисио видит шрам поперек живота. Говорить об этом нельзя - запретная тема. Но сам отец, видя смущенный взгляд сына, качает головой и говорит: Мисио, не бойся, придет время и я расскажу тебе, сейчас ты еще мал, чтобы понять.
Садакичи Иинума - это имя врезалось в память Мисио, ровным, увереннным почерком написанное на строке под забавной собакой. Но отца звали Садао.
- Здравствуйте, дядя! - Мисио услышал свой уже почти мужской голос в пустынной комнате для приемов, спустя год после того как в болотах нашли нетрезвого почтальона.
- Кенжиро! -голос его прервался, отец, несмотря на болезнь, встал с циновки. Да что там болезнь. Они не виделись почти сорок лет. Час рыдали в объятиях друг друга, не взирая на детей и женщин.
- Садакичи! Боги позволили нам увидеть друг друга, хоть и в старости. Теперь я о тебе позабочусь...
- Я взял другое имя. Теперь меня все знают как Садао. Это моя вторая жизнь, куда там тебе, ты и первую проглядел. Прошу тебя только об одном - когда меня не станет - отнеси мой прах на Имморияму, туда где лежат остальные. Главное, что ты сдержал обещание, вернулся в Японию. Это твой долг. Живи в Айдзу.
Молчание.
- Я могу позаботиться о твоем сыне. Мисио, милый мальчик - Ямакава попылся пошутить, - хонто, но хонто, но хонто, ни. Правда-преправда. Ты хочешь учиться физике, сынок?
Мисио молчал. Он понятия не имел что такое физика. Зато прекрасно владел деревянным мечом.
- Ты переедешь в Айдзу. Там, в Гошики, дом предков. - отец говорил с двоюродным братом резко. Как самурайский десятник.
- Постой, Садакичи, император обещал мне не просто почетный титул. Господин Тагава уже выделил средства на строительство школы в Куюшу. Его уголь продается повсюду. Мы ведь немолоды, но столько всего предстоит сделать! Там, в Токио, климат много лучше, и врачи на выбор. В этой влажной дыре ты не протянешь и года.
Тэхиро держит деда за худую, костлявую руку. Дед держит крепкой правой своего отца. Дно болота, Го Шики Нума. Садакичи тяжело дышит и шепчет молодому Мисио что-то непременно важное. Тэхиро пытается повернуть голову так, чтобы разобрать его тихие слова. Она понимает, что ей проще расспросить самого Мисио, все равно он эту историю уже не раз слышал.
В этот момент маленькая Тэхиро из сна большой зеленой гусеницы садится и что есть силы дергает деда за рукав. Мисимо рефлекторно передает сигнал отцу. Тот вздрагивает и бодрым голосом начинает рассказ. Теперь слышно всем.