За длинной йеной (продолжение)
Утром автобус отвёз нас из Елизово в центр Петропавловска-Камчатского, где мы довольно быстро нашли здание инспекции в длинном барачного типа здании. Парни остались ждать за проходной, а я с письмом наперевес пошёл толкаться в приёмную начальника. Первый наскок закончился неудачей - и.о. начальника А.Н. Санеев довольно грубо ответствовал, что сейчас ему некогда с нами заниматься, и предложил подойти после обеда, т. е. в час дня.
[Фотографию здания по ул. Партизанской, в которой в 1993 г. размещался Камчатрыбвод, я нашёл в сети в старом выпуске камчатской газеты. Но оказалось, что и на просмотре карты в Гугле это здание легко находится, только с фасада, а не с тыла]
Мы отправились гулять по центру Петропавловска-Камчатского, который в то время выглядел довольно неприглядно по сравнению с Владивостоком - грязные разбитые тротуары, серые на одно лицо дома. Удивились морскому вокзалу, огромное здание было закрыто и выглядело совершенно заброшенным. Непривычное зрелище для выросших при социализме.
[Фото удивившего нас размерами Морского вокзала, который в мае 1993 года был закрыт и заброшен]
На склоне холма выше рыбного порта - ещё не до конца разобранное пепелище. Местный прохожий просветил нас, что здесь стояла гостиница, сгоревшая по какой-то причине несколько месяцев тому назад. Хотя, возможно, это и к лучшему. Вот как вспоминает эту гостиницу знакомый: Гостиница была Камчатрыбпрома, маленькая, в 1 или 2 этажа, уже не помню. Но впечатления остались в памяти яркими: голубой от сигаретного дыма воздух, в котором именно плывут, а не идут, неясные тени, держась за стенки. Мой номер "люкс" с водой на полу в прихожей и в ванне на высоту порогов. Кто-то заботливый положил кирпичи, чтобы по ним ходить, как по мосткам. Сосед с бутылками водки, который пил стакан за стаканом, не закусывая, собирался уходить на несколько месяцев в море. Вошла полупьяная девица в расстёгнутом служебном халатике с золотыми кольцами на каждом пальце обеих рук. Представилась уборщицей. Поинтересовалась, не надо ли чего. Сказал не надо. Ушла, пообещав заходить. Сосед внезапно трезвым голосом сказал мне: "Смотри, на винты не намотай".
[На этом фото Морской вокзал со стороны моря. Снимок лета 1992 года, в мае листочков на деревьях ещё не было]
В общем, впечатление от города складывалось довольно тягостное. Несколько улучшил настроение обильный и недорогой обед в столовой моррыбпорта, и, взбодренные, мы поспешили вверх на сопку на улицу Партизанскую - предстать пред глаза начальства «Камчатрыбвода».
Вахтёр на проходной тоже, видимо, ещё обедал, поэтому я проник в приёмную и. о. беспрепятственно и толкнулся в дверь к сильному неудовольствию хозяина кабинета и троих его гостей. В кабинете стоял сигаретный дым коромыслом и в разгаре была очередная партия в шеш-беш. Поэтому встречен я был ещё менее ласково, чем утром. Оправдываясь, я сослался на то, что «Вы же сами сказали зайти после обеда…», а минутная стрелка уже изрядно углубилась в тело второго часа пополудни. Тогда хозяин кабинета выпроводил гостей, распахнул окно, сел за стол и принял официальный вид. - Так, что там у Вас? - строго вопросил он.
[На этом фото А.Н. Санеев (слева) за четыре года до нашей встречи. А казалось бы, наш человек - очкарик]
Я подал ему письмо, подписанное директором нашего ТИНРО, в котором на канцелярите была изложена просьба «оказать содействие в посадке научных наблюдателей на японские суда». В общем-то совершенно формальное письмо. Ведь директором В.Н. Акулиным, который много лет проработал на Камчатке на оз. Азабачье, и начальником Камчатрыбвода Н.Н. Марковым всё было согласовано по телефону. Поэтому наша группа ожидала лишь информации куда и во сколько подойти для посадки на инспекторское судно. Тем не менее и.о. с интересом письмо прочитал, взял ручку и многословно ответил внизу страницы - «Оказать содействие в посадке научных наблюдателей на японские суда возможности не имею. А. Санеев». После чего протянул письмо мне обратно.
Достань он пистолет и выстрели в меня - я бы не удивился больше. Растерявшись, я вслух переспросил: «И что мне теперь с этим письмом делать?» Ответ не заставил себя ждать:
- Я советую вам поселиться в гостинице «Гейзер». В ней есть кассы «Аэрофлота» и вам будет легко купить билеты назад во Владивосток.
И он взялся за трубку телефона, давая мне понять, что аудиенция окончена.
Через десяток лет после этого до меня дошли отзвуки скандала в Камчатрыбводе, в результате которого А.Н. Санеев был осужден и уволен. Какое-то время он пробовал себя на ниве журналистики и охраны природы, но вскоре сильно заболел и умер. К тому времени обида на этого человека у меня давно выветрилась, и новость прошла вскользь, не задевая чувств. Но в тот майский день 1993 года я был сильно разозлён и обескуражен таким к нам отношением.
Коллеги дожидались меня, стоя группой у края обочины. Кто-то, самый нетерпеливый, успел крикнуть, увидев меня в дверях:
- Ну что там, когда отходим?
- Погоди отходить, тут, похоже, возникли сложности.
И я пересказал наш короткий разговор в кабинете и.о. начальника.
Делать нечего, нужно звонить в институт, докладывать и получать указания. Переговорный пункт в Петропавловске-Камчатском располагался в здании странной архитектурной формы, напоминающем большую часовню, совершенно без мебели для посетителей и без переговорных кабин - четыре телефона висели на голых побеленных известкой стенах. Парни обступили меня полукругом, и в этой импровизированной «кабине» я дозвонился в ТИНРО зав. лабораторией, курировавшей эту экспедицию. Анатолий Исаакович никак не мог взять в толк смысл моего доклада и нетерпеливо перебил:
- Да нет же, этого не может быть! Ты что-то не так понял! Я сейчас перезвоню в Камчатрыбвод и обо всём договорюсь. Ждите там, никуда не уходите, перезвони мне через 15-20 минут.
Перезваниваю. Зав. лабораторий взволнован и расстроен:
- Ты представляешь, что мне сказал этот человек?! Что он посоветовал вам надеть на ноги вёдра и догонять японцев пешком.
[Здание Камчатского отделения ТИНРО, потом КамчатНИРО, потом Камчатского филиала ВНИРО. Снимок 2012 г. Сюда мы пришли к коллегам за помощью]
Оказалось, что инспектора рыбвода уже отбыли на инспекторском судне на японские шхуны, как мы и договаривались - в первой половине дня. Причём направилось в море уже трое, а не двое инспекторов. «Партнёры» из Камчатрыбвода просто решили нас «кинуть», а на суда посадить своих людей. Не для лучшего контроля, а для большего заработка. Что там научные и/или государственные интересы. Под контролем «рыбводов» с подобными совместными программами в середине 1990-х гг. создалось своего рода «Гуляй-поле», когда на иностранные суда в роли наблюдателей сажали просто «нужных» людей, а также родственников или знакомых, работавших в сухопутной жизни водителями, учителями, охранниками, да кем угодно. Относительно нас же расчёт был простой - покрутятся и уберутся восвояси, не солоно хлебавши. А снующие инспекторские суда подбросят на шхуны ещё пятерых «контролёров» из своих. В одном просчитались сытые «партнёры», не спрогнозировали на что способен человек, которому некуда отступать - позади незащищённая и ограниченная в самых элементарных потребностях семья.
[Типичная японская многоцелевая промысловая шхуна, которая можеть ловить рыбу и дрифтерными сетями, и тралом, и кальмара на джиг, и краба ловушками]
Когда зав. лабораторией в телефонной трубке в очередной раз повторил «не представляю, что теперь делать», я предложил ему свой план. В ТИНРО нам советовали в камчатский институт, вернее, Камчатское отделение ТИНРО, не заходить - неизвестно, мол, как отнесутся коллеги к тому, что мы собираемся заниматься хорошо оплачиваемыми исследованиями в водах вокруг полуострова. В сложившейся ситуации я предложил «идти сдаваться» коллегам и просить у них помощи. В Авачинской губе, на берегу которой раскинулся Петропавловск-Камчатский, базируется четыре крупных рыбацких предприятия, у них каждый день уходят в рейсы суда. Глядишь, кто-нибудь и прихватит на борт группу наблюдателей, чтобы довезти их на 50 миль южнее в бухту Русскую. В том, что японцы будут ждать посадки нашей группы, сомнений у меня не возникало - ведь программа лова же научная! А если ничего не получится, то, может быть, КамчатТИНРО даст нам денег на обратный билет на самолёт во Владивосток. Зав. лабораторией в итоге согласился, что ближе коллег из камчатского института вряд ли кто-то есть у нас на полуострове.
Камчатским коллегам мы свалились как снег на голову. И. о. директора Юрий Петрович Дьяков, не представляя, что с нами делать, вызвал в кабинет посовещаться выдающихся камчатских «лососятников» - Б. Б. Вронского и В. И. Карпенко. К слову сказать, наша рейсовая программа не вызвала у камчатских коллег никакого негодования. Во-первых, они тоже посылали наблюдателей на японские шхуны, только в район №1 в Берингово море, а не к Северным Курилам. Во-вторых, необходимость посылать на шхуны сотрудников не сильно радовала заведующих лабораториями, так как нужно было закрывать позиции на береговых наблюдательных пунктах. Да и в целом в ходе уже начавшейся на Камчатке лососевой путины коллегам было чем заняться. Совещание прошло быстро. Я попросил выдать нам гарантийные письма для камчатских рыбодобывающих компаний, о том, что услуга доставки наблюдателей в бухту Русскую непременно будет оплачена. С пустыми руками начинать разговоры с просьбами в приёмных у «рыбных генералов» неэффективно, они сразу и не поймут, кто мы такие и откуда взялись. Письма я надиктовал секретарю в приёмной, а Юрий Петрович их подписал не мешкая. Мы снова были во всеоружии перед наступающим днём.
[Юрий Петрович Дьяков, известный специалист по камчатским камбалам, постоянный зам. как минимум пяти директоров КоТИНРО / КамчатНИРО / Камчатского филиала ВНИРО]
Вечером мы все впятером в Елизово встретили с самолёта Сашу. Он очень обрадовался, когда увидел, что мы ещё на берегу, и погрустнел, когда коллеги пересказали ему возникшие перипетии. Мы продлились ещё на одну ночь в занимаемой комнате в елизовской гостинице и решили, что утро вечера мудренее.
Наутро мы вновь прибыли в Петропавловск и отправились просить милости у крупных рыбацких предприятий. В первом из них, в управлении тралового и рефрижераторного флота, удача нашей группе не улыбнулась - оказии на юг не случилось. Мы перебазировались на пустующий теннисный корт недалеко от проходной Камчатской базы океанического рыболовства (БОР). Интернет говорит, что за год до нашего визита Камчатская БОР акционировалась и стала называться АООТ «Океанрыбфлот», но камчатские коллеги нас направляли именно в БОР, видимо, новое название предприятия к тому времени ещё не прижилось. Принял меня зам. начальника БОР Вячеслав Федорович Будённый, человек деликатный и добродушный. Уловив суть просьбы, он сразу же меня приободрил - на отходе в рейс БМРТ «Мыс Курильский» на промысел кальмара у острова Симушир, капитан примет группу на борт и довезёт до бухты Русской. Я стал искренне благодарить, на что Вячеслав Федорович заметил - не за что, мы же всегда ТИНРО помогаем. Рыбаки тогда ТИНРОвцев, видимо, не особо различали - с Камчатки ли, из Владивостока ли.
[Вид на центральную часть Петропавловска-Камчатского с обозначением основных пунктов развивающегося действа]
Обрадованный, я поспешил к коллегам, развесившим на сетчатом ограждении теннисного корта вещички на просушку на солнышке:
- Ну-ка поторапливайтесь, нас ждёт в порту большой океанский лайнер!
До причалов порта, между тем, было несколько сотен метров, так что, подхватив багаж, наша группа споро двинулась на посадку. До стоящего на рейде судна добираться нужно было рейдовым катером, но его у пирса не оказалось. Некий знающий человек в спецовке грузчика уверил, что катер сейчас на рейде, и скоро вернётся.
[Катер типа КЖ на берегу]
И действительно, ждать пришлось недолго. Меньше чем через час рейдовый катер типа КЖ подошёл к причалу, и наш собеседник споро его пришвартовал. Мы изготовились было занимать посадочные места, но шкипер катера нас осадил - объявлено штормовое предупреждение, катер больше на рейд не пойдёт. И действительно с юго-востока задувал резкий неприятный ветер, на глазах раздувая в Авачинской губе белые барашки на волнах. Группа вновь оказалась в патовой ситуации, и мне, её опешившему руководителю, было совершенно невдомёк, что же делать дальше.
[Фотографию здания по ул. Партизанской, в которой в 1993 г. размещался Камчатрыбвод, я нашёл в сети в старом выпуске камчатской газеты. Но оказалось, что и на просмотре карты в Гугле это здание легко находится, только с фасада, а не с тыла]
Мы отправились гулять по центру Петропавловска-Камчатского, который в то время выглядел довольно неприглядно по сравнению с Владивостоком - грязные разбитые тротуары, серые на одно лицо дома. Удивились морскому вокзалу, огромное здание было закрыто и выглядело совершенно заброшенным. Непривычное зрелище для выросших при социализме.
[Фото удивившего нас размерами Морского вокзала, который в мае 1993 года был закрыт и заброшен]
На склоне холма выше рыбного порта - ещё не до конца разобранное пепелище. Местный прохожий просветил нас, что здесь стояла гостиница, сгоревшая по какой-то причине несколько месяцев тому назад. Хотя, возможно, это и к лучшему. Вот как вспоминает эту гостиницу знакомый: Гостиница была Камчатрыбпрома, маленькая, в 1 или 2 этажа, уже не помню. Но впечатления остались в памяти яркими: голубой от сигаретного дыма воздух, в котором именно плывут, а не идут, неясные тени, держась за стенки. Мой номер "люкс" с водой на полу в прихожей и в ванне на высоту порогов. Кто-то заботливый положил кирпичи, чтобы по ним ходить, как по мосткам. Сосед с бутылками водки, который пил стакан за стаканом, не закусывая, собирался уходить на несколько месяцев в море. Вошла полупьяная девица в расстёгнутом служебном халатике с золотыми кольцами на каждом пальце обеих рук. Представилась уборщицей. Поинтересовалась, не надо ли чего. Сказал не надо. Ушла, пообещав заходить. Сосед внезапно трезвым голосом сказал мне: "Смотри, на винты не намотай".
[На этом фото Морской вокзал со стороны моря. Снимок лета 1992 года, в мае листочков на деревьях ещё не было]
В общем, впечатление от города складывалось довольно тягостное. Несколько улучшил настроение обильный и недорогой обед в столовой моррыбпорта, и, взбодренные, мы поспешили вверх на сопку на улицу Партизанскую - предстать пред глаза начальства «Камчатрыбвода».
Вахтёр на проходной тоже, видимо, ещё обедал, поэтому я проник в приёмную и. о. беспрепятственно и толкнулся в дверь к сильному неудовольствию хозяина кабинета и троих его гостей. В кабинете стоял сигаретный дым коромыслом и в разгаре была очередная партия в шеш-беш. Поэтому встречен я был ещё менее ласково, чем утром. Оправдываясь, я сослался на то, что «Вы же сами сказали зайти после обеда…», а минутная стрелка уже изрядно углубилась в тело второго часа пополудни. Тогда хозяин кабинета выпроводил гостей, распахнул окно, сел за стол и принял официальный вид. - Так, что там у Вас? - строго вопросил он.
[На этом фото А.Н. Санеев (слева) за четыре года до нашей встречи. А казалось бы, наш человек - очкарик]
Я подал ему письмо, подписанное директором нашего ТИНРО, в котором на канцелярите была изложена просьба «оказать содействие в посадке научных наблюдателей на японские суда». В общем-то совершенно формальное письмо. Ведь директором В.Н. Акулиным, который много лет проработал на Камчатке на оз. Азабачье, и начальником Камчатрыбвода Н.Н. Марковым всё было согласовано по телефону. Поэтому наша группа ожидала лишь информации куда и во сколько подойти для посадки на инспекторское судно. Тем не менее и.о. с интересом письмо прочитал, взял ручку и многословно ответил внизу страницы - «Оказать содействие в посадке научных наблюдателей на японские суда возможности не имею. А. Санеев». После чего протянул письмо мне обратно.
Достань он пистолет и выстрели в меня - я бы не удивился больше. Растерявшись, я вслух переспросил: «И что мне теперь с этим письмом делать?» Ответ не заставил себя ждать:
- Я советую вам поселиться в гостинице «Гейзер». В ней есть кассы «Аэрофлота» и вам будет легко купить билеты назад во Владивосток.
И он взялся за трубку телефона, давая мне понять, что аудиенция окончена.
Через десяток лет после этого до меня дошли отзвуки скандала в Камчатрыбводе, в результате которого А.Н. Санеев был осужден и уволен. Какое-то время он пробовал себя на ниве журналистики и охраны природы, но вскоре сильно заболел и умер. К тому времени обида на этого человека у меня давно выветрилась, и новость прошла вскользь, не задевая чувств. Но в тот майский день 1993 года я был сильно разозлён и обескуражен таким к нам отношением.
Коллеги дожидались меня, стоя группой у края обочины. Кто-то, самый нетерпеливый, успел крикнуть, увидев меня в дверях:
- Ну что там, когда отходим?
- Погоди отходить, тут, похоже, возникли сложности.
И я пересказал наш короткий разговор в кабинете и.о. начальника.
Делать нечего, нужно звонить в институт, докладывать и получать указания. Переговорный пункт в Петропавловске-Камчатском располагался в здании странной архитектурной формы, напоминающем большую часовню, совершенно без мебели для посетителей и без переговорных кабин - четыре телефона висели на голых побеленных известкой стенах. Парни обступили меня полукругом, и в этой импровизированной «кабине» я дозвонился в ТИНРО зав. лабораторией, курировавшей эту экспедицию. Анатолий Исаакович никак не мог взять в толк смысл моего доклада и нетерпеливо перебил:
- Да нет же, этого не может быть! Ты что-то не так понял! Я сейчас перезвоню в Камчатрыбвод и обо всём договорюсь. Ждите там, никуда не уходите, перезвони мне через 15-20 минут.
Перезваниваю. Зав. лабораторий взволнован и расстроен:
- Ты представляешь, что мне сказал этот человек?! Что он посоветовал вам надеть на ноги вёдра и догонять японцев пешком.
[Здание Камчатского отделения ТИНРО, потом КамчатНИРО, потом Камчатского филиала ВНИРО. Снимок 2012 г. Сюда мы пришли к коллегам за помощью]
Оказалось, что инспектора рыбвода уже отбыли на инспекторском судне на японские шхуны, как мы и договаривались - в первой половине дня. Причём направилось в море уже трое, а не двое инспекторов. «Партнёры» из Камчатрыбвода просто решили нас «кинуть», а на суда посадить своих людей. Не для лучшего контроля, а для большего заработка. Что там научные и/или государственные интересы. Под контролем «рыбводов» с подобными совместными программами в середине 1990-х гг. создалось своего рода «Гуляй-поле», когда на иностранные суда в роли наблюдателей сажали просто «нужных» людей, а также родственников или знакомых, работавших в сухопутной жизни водителями, учителями, охранниками, да кем угодно. Относительно нас же расчёт был простой - покрутятся и уберутся восвояси, не солоно хлебавши. А снующие инспекторские суда подбросят на шхуны ещё пятерых «контролёров» из своих. В одном просчитались сытые «партнёры», не спрогнозировали на что способен человек, которому некуда отступать - позади незащищённая и ограниченная в самых элементарных потребностях семья.
[Типичная японская многоцелевая промысловая шхуна, которая можеть ловить рыбу и дрифтерными сетями, и тралом, и кальмара на джиг, и краба ловушками]
Когда зав. лабораторией в телефонной трубке в очередной раз повторил «не представляю, что теперь делать», я предложил ему свой план. В ТИНРО нам советовали в камчатский институт, вернее, Камчатское отделение ТИНРО, не заходить - неизвестно, мол, как отнесутся коллеги к тому, что мы собираемся заниматься хорошо оплачиваемыми исследованиями в водах вокруг полуострова. В сложившейся ситуации я предложил «идти сдаваться» коллегам и просить у них помощи. В Авачинской губе, на берегу которой раскинулся Петропавловск-Камчатский, базируется четыре крупных рыбацких предприятия, у них каждый день уходят в рейсы суда. Глядишь, кто-нибудь и прихватит на борт группу наблюдателей, чтобы довезти их на 50 миль южнее в бухту Русскую. В том, что японцы будут ждать посадки нашей группы, сомнений у меня не возникало - ведь программа лова же научная! А если ничего не получится, то, может быть, КамчатТИНРО даст нам денег на обратный билет на самолёт во Владивосток. Зав. лабораторией в итоге согласился, что ближе коллег из камчатского института вряд ли кто-то есть у нас на полуострове.
Камчатским коллегам мы свалились как снег на голову. И. о. директора Юрий Петрович Дьяков, не представляя, что с нами делать, вызвал в кабинет посовещаться выдающихся камчатских «лососятников» - Б. Б. Вронского и В. И. Карпенко. К слову сказать, наша рейсовая программа не вызвала у камчатских коллег никакого негодования. Во-первых, они тоже посылали наблюдателей на японские шхуны, только в район №1 в Берингово море, а не к Северным Курилам. Во-вторых, необходимость посылать на шхуны сотрудников не сильно радовала заведующих лабораториями, так как нужно было закрывать позиции на береговых наблюдательных пунктах. Да и в целом в ходе уже начавшейся на Камчатке лососевой путины коллегам было чем заняться. Совещание прошло быстро. Я попросил выдать нам гарантийные письма для камчатских рыбодобывающих компаний, о том, что услуга доставки наблюдателей в бухту Русскую непременно будет оплачена. С пустыми руками начинать разговоры с просьбами в приёмных у «рыбных генералов» неэффективно, они сразу и не поймут, кто мы такие и откуда взялись. Письма я надиктовал секретарю в приёмной, а Юрий Петрович их подписал не мешкая. Мы снова были во всеоружии перед наступающим днём.
[Юрий Петрович Дьяков, известный специалист по камчатским камбалам, постоянный зам. как минимум пяти директоров КоТИНРО / КамчатНИРО / Камчатского филиала ВНИРО]
Вечером мы все впятером в Елизово встретили с самолёта Сашу. Он очень обрадовался, когда увидел, что мы ещё на берегу, и погрустнел, когда коллеги пересказали ему возникшие перипетии. Мы продлились ещё на одну ночь в занимаемой комнате в елизовской гостинице и решили, что утро вечера мудренее.
Наутро мы вновь прибыли в Петропавловск и отправились просить милости у крупных рыбацких предприятий. В первом из них, в управлении тралового и рефрижераторного флота, удача нашей группе не улыбнулась - оказии на юг не случилось. Мы перебазировались на пустующий теннисный корт недалеко от проходной Камчатской базы океанического рыболовства (БОР). Интернет говорит, что за год до нашего визита Камчатская БОР акционировалась и стала называться АООТ «Океанрыбфлот», но камчатские коллеги нас направляли именно в БОР, видимо, новое название предприятия к тому времени ещё не прижилось. Принял меня зам. начальника БОР Вячеслав Федорович Будённый, человек деликатный и добродушный. Уловив суть просьбы, он сразу же меня приободрил - на отходе в рейс БМРТ «Мыс Курильский» на промысел кальмара у острова Симушир, капитан примет группу на борт и довезёт до бухты Русской. Я стал искренне благодарить, на что Вячеслав Федорович заметил - не за что, мы же всегда ТИНРО помогаем. Рыбаки тогда ТИНРОвцев, видимо, не особо различали - с Камчатки ли, из Владивостока ли.
[Вид на центральную часть Петропавловска-Камчатского с обозначением основных пунктов развивающегося действа]
Обрадованный, я поспешил к коллегам, развесившим на сетчатом ограждении теннисного корта вещички на просушку на солнышке:
- Ну-ка поторапливайтесь, нас ждёт в порту большой океанский лайнер!
До причалов порта, между тем, было несколько сотен метров, так что, подхватив багаж, наша группа споро двинулась на посадку. До стоящего на рейде судна добираться нужно было рейдовым катером, но его у пирса не оказалось. Некий знающий человек в спецовке грузчика уверил, что катер сейчас на рейде, и скоро вернётся.
[Катер типа КЖ на берегу]
И действительно, ждать пришлось недолго. Меньше чем через час рейдовый катер типа КЖ подошёл к причалу, и наш собеседник споро его пришвартовал. Мы изготовились было занимать посадочные места, но шкипер катера нас осадил - объявлено штормовое предупреждение, катер больше на рейд не пойдёт. И действительно с юго-востока задувал резкий неприятный ветер, на глазах раздувая в Авачинской губе белые барашки на волнах. Группа вновь оказалась в патовой ситуации, и мне, её опешившему руководителю, было совершенно невдомёк, что же делать дальше.