Стихо-проза)))
Из старенького ))) 2009г., кажись - это что-то типа стихотворения в строчку, вперемешку со стихотворениями в столбик... :)
Отчаяние - рассказ.
Чего я добьюсь? Добьюсь ли я? И что во мне… достойно того, чтобы добиться? С пронзённой, почерневшей веной лежу - закаченный, раскаченный, съеденный и распоротый, и веду по потолку зрачками-зарницами. Тщетно разгадываю головоломку четырёх строк:
В четыре строки:
Заключи свет, войну и мир
В четыре строки - амброзию и духа эфир.
Четырьмя строками - трепещет мой мотылёк.
Отпусти мою песнь - в четыре строки -
И прости, преклонённой души уголёк.
Сеть и чёрная вена заодно. Сообщники, посеявшие в моей плоти чёрное зерно! - улюлюкают, смеются... А беспомощные зрачки чертят узор. Давно стали стеклом глазные яблоки, буквы и строки превратились во вздор. Разгадка ещё вдыхает в меня жизнь, делает мне искусственное дыхание…
Стоит на коленях, бормочет заклинанье:
-Прочти, - эхом из-за туч.
Я переставляю, удаляю, мну, разжимаю. Я бреду за ней, а по потолку блуждает первый солнечный луч.
Он стелется по океанской волне, скользит по дельфиньим спинам, вырывается на белый песок и заползает в гостиную - стены из прутьев, пальмовые листья вместо крыши, моя женщина вместо успокоительного, спящая тихонько, как мышка. Улыбается холодным снам, но даже слово «север», молнии с ветром, просвечивающие ливень, - давно не помеха нам…
**
В первый раз, помню, строки сложились сами. Шёпотом бессонной ночи, эхом из предыдущей жизни. Вырвались на волю, и стыдно за них было. Стыдно. А потом взыграла гордость.
А потом дождь поутих, и вылезло солнце - приодетое в густо-красный наряд. Как ни в чём не бывало, словно ливень не шёл шесть суток подряд. Я нашептал ей в припрятанное под прядью ушко, подбирая имя наугад:
-Женя, Женечка моя, послушай…
Не разбудил, но она отвечала. Долго прятала правду, потом всё же сказала. Велела не выдумывать ерунды и никогда не сомневаться. Брать горсть белого песка и, в море швыряя, смеяться. Сказала:
-Все пишут стихи. Русский язык неровен, склонен к язычеству. Грех на нём не писать. Он - последний язык «варваров» - от мёртвой латыни отличен. Два монаха рассеяли по земле: облитой слезами, умытой в крови, распоротой надвое, сожжённой изнутри…
-Для стихов нужна волшебная пыльца, - возражал, - нужно чуять на пальцах, дразнить дьявола оскал.
-Все пишут, - упрямо повторяла - не просыпаясь, глаз не открывая, губ не размыкая…
-Что «все»? Все делают одно и то же. Одеваются, едят, женятся, гибнут, воскресают даже порою… Горячо быть живым, веря, что ты - «не такой». Сладко быть молодым, думать о себе «новый герой». На ощущении «единственности» зиждется мир…
-А как же Китай, где тысяча делает шаг, как один?
-Ну да, про них позабыл…
Встаю:
-Привык к западу, наверное, - улыбаюсь.
-А ты отвыкай, теперь живём здесь.
Соглашаюсь…
-Ну? Я же слушаю - читай.
Я встаю, распахиваю шторы, впускаю светлый тайский май:
Слишком часто отпускал слова
Бежать, восставать друг на друга, сражаться за «права»...
Короновано Слово - одним:
Править, повелевать, называть человека «своим».
Четыре строки, понимаешь? Снова шепчу. На сей раз бессловесно, просто потому, что могу и хочу… Села, потянулась, улыбнулась. Да, я её люблю… Языком губ коснулась, поманила, кивнул ей, иду…
-Нет разгадки, а как бы хотелось.
-Искали, мечтали, надоели друг другу - разбежались…
-Мне нравится в унисон с тобой говорить.
-Мне нравится запах твоей кожи. Скажи, ты не боишься меня разлюбить?..
-Слишком часто многоточия, - останавливает меня, оглядываюсь.
-Хорошо, ты права.
Встаю, к морю иду, вхожу в воду, снова останавливаюсь.
**
Думаю о четырёх строках. Думаю о разгадке. Думаю о том, что судьба была щедра на подарки. Бабочка вспорхнула с чужого плеча, выбрала по случайности, присела - на сколько: на три года или три дня?.. Я понимаю, что нет ни солнца белого, ни песка. Нет моря синего, нет ночи и нет дня. Бога стонущего - нет, да и пророка босого, нет человека распятого, нет никого дорогого… Вспышка во тьме - бесконечная или короче секунды - моя жизнь тонкая, хрупкая, холодная, как выдох тундры. Вспышка! - если не запомню навек, то не имеет значение, что имел, что хранил, кому вырезал оберег! Всё, что конечно, можно сказать, не начиналось. Я счастлив в своей тьме, где нет существующего - один лишь сон, и любовь примешалась…
Я счастлив, и будь иначе - сошёл бы с ума. Как в море входит рыбак - доставать жемчужины с бугристого дна? Я счастлив, и в воду шагнул, не вздыхая. Не вздыхая, не молясь, песок в кулаке не сжимая… Я счастлив - уносить четыре строки, разверзшиеся в шесть, обманувшие меня, сказавшие, что в Слове смысл-де есть. Я счастлив: солёной водой, солёной слезой, именем солёным. С другим ли, с другой - в следующей жизни на новый берег - с багажом новым. Я счастлив, запомни мои слова, сеть. Запомни мои слова, игла, запомни, любви моей плеть.
Но хватит заклятий и глаз её, полных тоски. Отчаяние стирает радость - неважно - четыре строки сбереги. Сбереги, прочитав, запомнив, сохранив; смяв, разыграв, сценку поставив - для других. Отчаянье бабочки, спорхнувшей с моего плеча: волшебство унёсшей, слов-заклятий тайну и щепоть огня; отчаянье луны, которой я снился, женщины, в которую зачем-то влюбился; ребёнка, что у меня не родился; матери, пред кем я не повинился. Хватит же, хватит - отпусти! Слово, я раб, но всё-таки - человек - пощади!..
Отчаяние - рассказ.
Чего я добьюсь? Добьюсь ли я? И что во мне… достойно того, чтобы добиться? С пронзённой, почерневшей веной лежу - закаченный, раскаченный, съеденный и распоротый, и веду по потолку зрачками-зарницами. Тщетно разгадываю головоломку четырёх строк:
В четыре строки:
Заключи свет, войну и мир
В четыре строки - амброзию и духа эфир.
Четырьмя строками - трепещет мой мотылёк.
Отпусти мою песнь - в четыре строки -
И прости, преклонённой души уголёк.
Сеть и чёрная вена заодно. Сообщники, посеявшие в моей плоти чёрное зерно! - улюлюкают, смеются... А беспомощные зрачки чертят узор. Давно стали стеклом глазные яблоки, буквы и строки превратились во вздор. Разгадка ещё вдыхает в меня жизнь, делает мне искусственное дыхание…
Стоит на коленях, бормочет заклинанье:
-Прочти, - эхом из-за туч.
Я переставляю, удаляю, мну, разжимаю. Я бреду за ней, а по потолку блуждает первый солнечный луч.
Он стелется по океанской волне, скользит по дельфиньим спинам, вырывается на белый песок и заползает в гостиную - стены из прутьев, пальмовые листья вместо крыши, моя женщина вместо успокоительного, спящая тихонько, как мышка. Улыбается холодным снам, но даже слово «север», молнии с ветром, просвечивающие ливень, - давно не помеха нам…
**
В первый раз, помню, строки сложились сами. Шёпотом бессонной ночи, эхом из предыдущей жизни. Вырвались на волю, и стыдно за них было. Стыдно. А потом взыграла гордость.
А потом дождь поутих, и вылезло солнце - приодетое в густо-красный наряд. Как ни в чём не бывало, словно ливень не шёл шесть суток подряд. Я нашептал ей в припрятанное под прядью ушко, подбирая имя наугад:
-Женя, Женечка моя, послушай…
Не разбудил, но она отвечала. Долго прятала правду, потом всё же сказала. Велела не выдумывать ерунды и никогда не сомневаться. Брать горсть белого песка и, в море швыряя, смеяться. Сказала:
-Все пишут стихи. Русский язык неровен, склонен к язычеству. Грех на нём не писать. Он - последний язык «варваров» - от мёртвой латыни отличен. Два монаха рассеяли по земле: облитой слезами, умытой в крови, распоротой надвое, сожжённой изнутри…
-Для стихов нужна волшебная пыльца, - возражал, - нужно чуять на пальцах, дразнить дьявола оскал.
-Все пишут, - упрямо повторяла - не просыпаясь, глаз не открывая, губ не размыкая…
-Что «все»? Все делают одно и то же. Одеваются, едят, женятся, гибнут, воскресают даже порою… Горячо быть живым, веря, что ты - «не такой». Сладко быть молодым, думать о себе «новый герой». На ощущении «единственности» зиждется мир…
-А как же Китай, где тысяча делает шаг, как один?
-Ну да, про них позабыл…
Встаю:
-Привык к западу, наверное, - улыбаюсь.
-А ты отвыкай, теперь живём здесь.
Соглашаюсь…
-Ну? Я же слушаю - читай.
Я встаю, распахиваю шторы, впускаю светлый тайский май:
Слишком часто отпускал слова
Бежать, восставать друг на друга, сражаться за «права»...
Короновано Слово - одним:
Править, повелевать, называть человека «своим».
Четыре строки, понимаешь? Снова шепчу. На сей раз бессловесно, просто потому, что могу и хочу… Села, потянулась, улыбнулась. Да, я её люблю… Языком губ коснулась, поманила, кивнул ей, иду…
-Нет разгадки, а как бы хотелось.
-Искали, мечтали, надоели друг другу - разбежались…
-Мне нравится в унисон с тобой говорить.
-Мне нравится запах твоей кожи. Скажи, ты не боишься меня разлюбить?..
-Слишком часто многоточия, - останавливает меня, оглядываюсь.
-Хорошо, ты права.
Встаю, к морю иду, вхожу в воду, снова останавливаюсь.
**
Думаю о четырёх строках. Думаю о разгадке. Думаю о том, что судьба была щедра на подарки. Бабочка вспорхнула с чужого плеча, выбрала по случайности, присела - на сколько: на три года или три дня?.. Я понимаю, что нет ни солнца белого, ни песка. Нет моря синего, нет ночи и нет дня. Бога стонущего - нет, да и пророка босого, нет человека распятого, нет никого дорогого… Вспышка во тьме - бесконечная или короче секунды - моя жизнь тонкая, хрупкая, холодная, как выдох тундры. Вспышка! - если не запомню навек, то не имеет значение, что имел, что хранил, кому вырезал оберег! Всё, что конечно, можно сказать, не начиналось. Я счастлив в своей тьме, где нет существующего - один лишь сон, и любовь примешалась…
Я счастлив, и будь иначе - сошёл бы с ума. Как в море входит рыбак - доставать жемчужины с бугристого дна? Я счастлив, и в воду шагнул, не вздыхая. Не вздыхая, не молясь, песок в кулаке не сжимая… Я счастлив - уносить четыре строки, разверзшиеся в шесть, обманувшие меня, сказавшие, что в Слове смысл-де есть. Я счастлив: солёной водой, солёной слезой, именем солёным. С другим ли, с другой - в следующей жизни на новый берег - с багажом новым. Я счастлив, запомни мои слова, сеть. Запомни мои слова, игла, запомни, любви моей плеть.
Но хватит заклятий и глаз её, полных тоски. Отчаяние стирает радость - неважно - четыре строки сбереги. Сбереги, прочитав, запомнив, сохранив; смяв, разыграв, сценку поставив - для других. Отчаянье бабочки, спорхнувшей с моего плеча: волшебство унёсшей, слов-заклятий тайну и щепоть огня; отчаянье луны, которой я снился, женщины, в которую зачем-то влюбился; ребёнка, что у меня не родился; матери, пред кем я не повинился. Хватит же, хватит - отпусти! Слово, я раб, но всё-таки - человек - пощади!..