не люблю русских националистов... всех, кроме одного...
Широпаев Алексей
9 hrs ·
Как я уже писал, в идеологической войне против совка Рональд Рейган противопоставлял русское советскому - во многом именно на этом строилась тогдашняя работа Радио Свобода и Голоса Америки. Несомненно, рейганисты нашли очень сильную позицию, обусловленную вполне объективными вещами. Тому свидетельство - перестроечная эпоха, когда разложение советской идентичности сопровождалось национальными возрождениями и, в частности, обретением русскости. В этом плане, пожалуй, главный идеологический звонок совку прозвучал в декабре 1989 года, в программе Владимира Молчанова «До и после полуночи». Тогда Молчанов решился на свою знаменитую диверсию: запустить в эфир Игоря Талькова с его знаменитой песней «Россия». Роль этого клипа в распаде СССР огромна. На центральном телевидении произошла реабилитация «белогвардейщины» и дореволюционной России, противопоставленной совку. Ленин на весь Союз недвусмысленно был назван кровавым, а сама революция - жестокой палаческой расправой над страной. Конечно, это была бомба, после которой стало очевидно, что совок агонизирует. Молчанов и Тальков выпустили наружу, легализовали антисоветскую русскую идентичность - неслучайно, что вскоре, менее двух лет спустя, на баррикадах у Белого дома в августе 91-го «белогвардейский» фактор был весьма заметен.
И в то же время - вот что важно! - в песне Талькова содержались исторические, смысловые ловушки, сводящие на нет освободительный аспект. Тогда на них не хотели обращать внимание, а скорее всего - их просто не различали. А напрасно - именно они, увы, предопределяли, программировали наше будущее, закладывали его основы. Дело в том, что «Россия» Талькова, при всём её ударном антисоветизме - песня-то имперская. Вглядитесь, какой образ страны там возникает. Главные её черты - величие, сила и «исполинские» масштабы (чего и у совка было достаточно), но отнюдь не свобода, не благополучие, не право. Имперский Петербург, «миривший врагов высокой доблестью полков в век золотой Екатерины». Как человек, увлекавшийся историей, Тальков не мог не знать, что эти полки тогда «мирили», например, поляков, воюя против Костюшко, да и своих русских мужиков, доведённых до отчаяния крепостничеством. Ну ведь прямая (и не такая уж длинная) дорожка к «крымнашизму», войне с «бандеровской Украиной» и рассуждениям о положительном, «скрепном» значении крепостного права. «Россия» Талькова показывает главный изъян русскости - отсутствие иммунитета к имперщине и вкуса к свободе. Советской империи противопоставлялась опять же империя - только царская. Централистская структура власти, её отношение к человеку, в сущности, не меняются. Не случайно, что оправославившаяся советская номенклатура охотно приняла культурно-историческую модель, которая вдохновляла Талькова, видя в ней возможность удержания своей власти. Песня «Россия» вполне сейчас вписалась в путинизм - ловушка захлопнулась. Как и мечтал Тальков, на смену советскому атеизму пришли «золотые купола», но положение вещей, по сути, не изменилось. Причём даже тальковское объяснение наших исторических несчастий и проблем - происки «сил зла» - сегодня вполне вписывается в мейнстрим путинской пропаганды.
Могло ли быть по-другому? Думаю, в принципе - да, хотя исторически русскость, как мы её знаем, в значительной мере носит имперский характер, такова инерция. Поэтому русскость, разрушая советскую империю, снова выводила, вытаскивала нас на имперскость - только в другой упаковке. Надо сказать, что рейганисты в своей идеологической войне против совка эту опасность сознавали и потому предлагали русскость в христианско-демократическом, неимперском, прозападном ракурсе. В принципе, в конце 80-х-начале 90-х у Ельцина были все шансы этот ракурс удержать и усилить (вспомним, что в том же Августе триколор был одновременно антисоветским, демократическим и национальным символом). Требовались только желание и политическая воля. Очевидно, ни того ни другого не оказалось: следовать исторической инерции всегда проще, да и сподручнее для правления.
