Пересматривая классиков. Дни жатвы на пустошах
Когда начинаешь смотреть «Пустоши» (и если не знать, что его снял именно Малик), можно подумать, что это - просто еще один неплохой фильм эпохи Нового Голливуда, который мог сделать, в принципе, кто угодно - по крайней мере, стиль тут довольно универсальный. Разве что присутствие закадрового голоса намекает уже на излюбленную манеру режиссера сопровождать все необязательными комментариями, которые к повествованию ничего не прибавляют - а служат, скорее, для усиления гипноза. И поначалу «Пустоши», и впрямь, завораживают. Тоскливая бытовуха типичного американского городка, выдержанная со вкусом и заставляющая проникнуться этой атмосферой - хотя, увы, и ненадолго. Потому что, чем дальше, тем все более скучным становится наблюдать за реакцией на разные события со стороны главных героев - именно потому, что реакция-то как таковая отсутствует. Понятно, что Малик намеренно изображает своих молодежных Бонни и Клайда такими неадекватно-бесчувственными и совершающими аморальные поступки равнодушно и почти даже играючи, так как и сам фильм - скорее, экзистенциальная фантазия или притча, нежели попытка дать картину правдивую и более или менее реалистичную. Правда, мораль сей басни уж больно сомнительна, да и вообще как следует не ясна. Вероятно, режиссеру был интересен сам процесс ухода от «нормальности» и выхода за пределы существования по человеческим законам и нормам общества, членов которого здесь просто используют и в легкую убивают - из-за чего и собственно «человеческим» кино это быть перестает. И можно, наверное, наслаждаться его тягучестью и бессознательно-бессмысленным стремлением в никуда или к смерти - хотя у меня это не получилось совсем.
Такая же многозначительная невнятность присутствует и в «Днях жатвы», который уже куда больше похож на фильм Терренса Малика, хотя и не сказать, что это - такой уж однозначный плюс. По сути, эта работа оказалась переходной для режиссера, ведь именно здесь он решил вдруг избавиться от сценария и отдать все на волю актерской импровизации, которую пришлось потом долго и мучительно монтировать - и по результату оно и понятно. Малик начинает делать здесь то, что делал потом и везде. Стихийное течение и наслаждение жизнью, красотой мира и природы, каждого колоска и колышущего их ветерка выходит у него на первый план и оставляет за повествованием функцию лишь чисто служебную и, опять же, гипнотическую. Безэмоциональный голос за кадром, какие-то действия, слова и лица актеров, обязанные лишь выражать что-то эстетически, но не играть нечто конкретное по смыслу - все это в «Днях жатвы» только начинает появляться - и достигнет своего пика уже в следующем веке. И, спору нет, Малик умеет околдовать, умеет снимать природу, и есть в фильме, как минимум, один изумительно красивый эпизод (нашествие саранчи и тушение ночного пожара в поле) - но все это не укладывается ни в какое гармоничное целое, претендуя лишь на сумбурную и неубедительную самодостаточность. А сумбур вместо музыки нам все-таки ни к чему. Наконец, режиссер мог бы найти актрису и посимпатичнее, чем Брук Адамс, в которую влюблены здесь два таких красавца, как Шепард и Гир - из-за чего доверие поневоле падает, хотя и можно со временем привыкнуть. Тем более, что в кино подобные косяки не редкость, и на это еще закрываешь глаза. Куда больше жаль, что такой поэт и философ от кинематографа, как Малик, уж слишком свободно отдался этой поэзии и импровизации, имея все необходимые задатки человека талантливого - но забыв при этом, что снимает все-таки кино, где контроль необходим обязательно.
Такая же многозначительная невнятность присутствует и в «Днях жатвы», который уже куда больше похож на фильм Терренса Малика, хотя и не сказать, что это - такой уж однозначный плюс. По сути, эта работа оказалась переходной для режиссера, ведь именно здесь он решил вдруг избавиться от сценария и отдать все на волю актерской импровизации, которую пришлось потом долго и мучительно монтировать - и по результату оно и понятно. Малик начинает делать здесь то, что делал потом и везде. Стихийное течение и наслаждение жизнью, красотой мира и природы, каждого колоска и колышущего их ветерка выходит у него на первый план и оставляет за повествованием функцию лишь чисто служебную и, опять же, гипнотическую. Безэмоциональный голос за кадром, какие-то действия, слова и лица актеров, обязанные лишь выражать что-то эстетически, но не играть нечто конкретное по смыслу - все это в «Днях жатвы» только начинает появляться - и достигнет своего пика уже в следующем веке. И, спору нет, Малик умеет околдовать, умеет снимать природу, и есть в фильме, как минимум, один изумительно красивый эпизод (нашествие саранчи и тушение ночного пожара в поле) - но все это не укладывается ни в какое гармоничное целое, претендуя лишь на сумбурную и неубедительную самодостаточность. А сумбур вместо музыки нам все-таки ни к чему. Наконец, режиссер мог бы найти актрису и посимпатичнее, чем Брук Адамс, в которую влюблены здесь два таких красавца, как Шепард и Гир - из-за чего доверие поневоле падает, хотя и можно со временем привыкнуть. Тем более, что в кино подобные косяки не редкость, и на это еще закрываешь глаза. Куда больше жаль, что такой поэт и философ от кинематографа, как Малик, уж слишком свободно отдался этой поэзии и импровизации, имея все необходимые задатки человека талантливого - но забыв при этом, что снимает все-таки кино, где контроль необходим обязательно.