Перечитывая классику
Что можно сказать об «Анне Карениной» такого, чего уже не говорили сотни и тысячи раз? В общем-то - ничего, или почти ничего. В любом случае, личный итог перечитывания этого романа для меня - глубочайшее изумление (которое настигает меня всё чаще при перечитывании нераспробованной и недооценённой прежде классики). Изумляет то, как много было упущено, напрочь забыто - так, словно в книге об этом вообще не говорилось. Что, конечно, не так уж и удивительно, учитывая размеры романа. Но вот чего я точно не запомнил - так это того, что он настолько многогранен и безукоризненно правдив, схваченный во всех жизненных деталях настолько метко и железобетонно, что истины, которые ежеминутно открывает тебе Толстой, впечатываются в сознание намертво. Фантастическое умение видеть правду момента и ловить его самого - прямо за хвост (да так, что не выскочит).
Но лучше всего сказал об этом Пастернак: «Главным качеством этого моралиста, уравнителя, проповедника законности, которая охватывала бы всех без послаблений и изъятий, была ни на кого не похожая, парадоксальности достигавшая оригинальность. Он всю жизнь, во всякое время обладал способностью видеть явления в оторванной окончательности отдельного мгновения, в исчерпывающем выпуклом очерке, как глядим мы только в редких случаях, в детстве, или на гребне всеобновляющего счастья, или в торжестве большой душевной победы. Для того чтобы так видеть, глаз наш должна направлять страсть. Она-то именно и озаряет своей вспышкой предмет, усиливая его видимость. Такую страсть, страсть творческого созерцания, Толстой постоянно носил в себе. Это в ее именно свете он видел все в первоначальной свежести, по-новому и как бы впервые. Подлинность виденного им так расходится с нашими привычками, что может показаться нам странной. Но Толстой не искал этой странности, не преследовал ее в качестве цели, а тем более не сообщал ее своим произведениям в виде писательского приема».
«…в оторванной окончательности отдельного мгновения» - вот что особенно важно. Каждое такое мгновение в романе, являясь вполне обыденным и частным, невероятным образом воплощает в себе и все прочие подобные мгновения и переживания, которые испытывает в настоящий момент герой книги. Кажется, что его мысли, его поступки поданы совсем простодушно, почти запросто - но в этом и заключается упомянутая «странность». Так как за внешней оболочкой «простоты» скрывается такая же, вроде бы понятная - но очень глубокая истина определённого состояния или момента человеческой жизни, дойти до которой умом крайне непросто. Здесь же она схвачена целиком и почти шутя - отчего трудно поверить, что можно вот так легко и ненавязчиво высказать нечто необычайно сложное. За какую сцену мысленно не возьмусь - везде одно и то же. Есть более проходные и излишне идеологические - но, в основном, это сплошной поток ошеломляющей красоты. И не только отдельного момента - но и следующего, и ещё одного (включая все переходы). Почему-то вспоминается первой сцена поездки Кити и Левина к его умирающему брату, где Толстой проявляет особенно непостижимую для меня проницательность, которой прямо-таки завидуешь. Откуда от так хорошо знает Кити? Как он так умно и точно сообщает нам не только её мысли, но и всё её поведение во время ухаживания за больным, в мельчайших подробностях - совершенно естественное, так что просто невозможно вообразить себе ничего другого. Откуда, опять же, он столько знает про Анну - как именно она страдает, за что ревнует и чего больше всего опасается со стороны Вронского?
Когда читаешь это, всё кажется по-прежнему простым и натуральным, единственно возможным, будто бы ничего особенного. Но как же Толстой дошёл до всего этого, как он так чувствует и знает женщин, будто может быть ими так же запросто, как и мужчинами? Конечно, я не могу судить в полной мере и быть однозначно уверенным в его правоте, как чувствую это в случаях с Левиным и Вронским, Облонским или Карениным. Но все его наблюдения, все попытки передать образ действия и мышления героинь целиком совпадают с теми наблюдениями, что я делал самостоятельно - и даже с теми полуосознанными ощущениями, которые без него просто не смогли бы выйти наружу и стать осознанными. В некотором роде мне даже обидно - так как собственные попытки написать любовный роман кажутся мне теперь бессмысленным повторением давно уже пройденного - пройденного Толстым. Окидывая всё прочитанное оценивающим взглядом, невольно осознаёшь, насколько же велик этот путь и как много всего - о чём ты даже и не подозревал (а вернее - не воспринял с первого раза) - уже сказано, выражено, продумано до мелочей. И нет почти никакой надуманности, никакого желания покрасоваться, сболтнуть что-нибудь лишнее и от себя. Нет, всё сияет ясностью и совершенством. Конечно, в стороне осталась масса нюансов, возможностей сказать что-то иначе, повернуть под другим углом. Но стоит ли оно того? Стоит ли повторять из-за этого многие вещи, которые есть уже здесь - и в других произведениях Толстого. А также - Достоевского, Чехова, Тургенева, Пастернака… В общем, хоть навсегда завязывай с литературой!
Интересно также, насколько сложны и неоднозначны все герои. Нет такого, что одного хочется порицать, а другого, наоборот - только хвалить. Все они по-своему понятны и симпатичны, все обладают своими характерными недостатками - и всех их сложно винить в чём-то. Поскольку конфликты в их историях так же значительны и запутанны, как сама жизнь. Поэтому бессмысленно называть безнравственным поступок Анны - как и глупо винить Вронского в том, что он настаивал на своём, даже зная, что это её погубит. И в этот раз я ощутил ещё большую близость линии Кити и Левина. Насколько всё мне в нём понятно, до боли знакомо и симпатично! И из всех героев романа, очевидно, именно он в наибольшей степени - сам Толстой (хотя немало в писателе и от Вронского). Подозреваю, что Левин многих раздражает своими вечными сомнениями и размышлениями о том, как правильно жить и правильно поступать - но то, о чём он говорит, настолько важно, что можно простить Льву Николаевичу некоторые излишества в помещении своих собственных идей в канву романа. И неприятно поразил тот факт, что чуть ли не во всех экранизациях «Карениной» сюжетная линия с Левиными совсем - или почти совсем отсутствует, судя по тому, что я слышал. А ведь он - такой же главный герой, как Анна, и его история ничуть не менее интересна. Линию Карениной я, кстати, тоже стал понимать куда лучше - и куда больше ею проникся после перечитывания. И представляю, как сложно подобрать правильную актрису на эту роль (так же, как на роль Настасьи Филипповны или Грушеньки, например). Перечитав роман, я даже замечтался о том, какое кино сам бы мог снять на его основе. Но быстро понял, что вся прелесть книги и описываемых событий почти непередаваема визуально, так что не стоит и тратить силы. Язык Толстого, в данном случае, решает всё. Та же история и с Достоевским. И со многими другими, конечно.
Но лучше всего сказал об этом Пастернак: «Главным качеством этого моралиста, уравнителя, проповедника законности, которая охватывала бы всех без послаблений и изъятий, была ни на кого не похожая, парадоксальности достигавшая оригинальность. Он всю жизнь, во всякое время обладал способностью видеть явления в оторванной окончательности отдельного мгновения, в исчерпывающем выпуклом очерке, как глядим мы только в редких случаях, в детстве, или на гребне всеобновляющего счастья, или в торжестве большой душевной победы. Для того чтобы так видеть, глаз наш должна направлять страсть. Она-то именно и озаряет своей вспышкой предмет, усиливая его видимость. Такую страсть, страсть творческого созерцания, Толстой постоянно носил в себе. Это в ее именно свете он видел все в первоначальной свежести, по-новому и как бы впервые. Подлинность виденного им так расходится с нашими привычками, что может показаться нам странной. Но Толстой не искал этой странности, не преследовал ее в качестве цели, а тем более не сообщал ее своим произведениям в виде писательского приема».
«…в оторванной окончательности отдельного мгновения» - вот что особенно важно. Каждое такое мгновение в романе, являясь вполне обыденным и частным, невероятным образом воплощает в себе и все прочие подобные мгновения и переживания, которые испытывает в настоящий момент герой книги. Кажется, что его мысли, его поступки поданы совсем простодушно, почти запросто - но в этом и заключается упомянутая «странность». Так как за внешней оболочкой «простоты» скрывается такая же, вроде бы понятная - но очень глубокая истина определённого состояния или момента человеческой жизни, дойти до которой умом крайне непросто. Здесь же она схвачена целиком и почти шутя - отчего трудно поверить, что можно вот так легко и ненавязчиво высказать нечто необычайно сложное. За какую сцену мысленно не возьмусь - везде одно и то же. Есть более проходные и излишне идеологические - но, в основном, это сплошной поток ошеломляющей красоты. И не только отдельного момента - но и следующего, и ещё одного (включая все переходы). Почему-то вспоминается первой сцена поездки Кити и Левина к его умирающему брату, где Толстой проявляет особенно непостижимую для меня проницательность, которой прямо-таки завидуешь. Откуда от так хорошо знает Кити? Как он так умно и точно сообщает нам не только её мысли, но и всё её поведение во время ухаживания за больным, в мельчайших подробностях - совершенно естественное, так что просто невозможно вообразить себе ничего другого. Откуда, опять же, он столько знает про Анну - как именно она страдает, за что ревнует и чего больше всего опасается со стороны Вронского?
Когда читаешь это, всё кажется по-прежнему простым и натуральным, единственно возможным, будто бы ничего особенного. Но как же Толстой дошёл до всего этого, как он так чувствует и знает женщин, будто может быть ими так же запросто, как и мужчинами? Конечно, я не могу судить в полной мере и быть однозначно уверенным в его правоте, как чувствую это в случаях с Левиным и Вронским, Облонским или Карениным. Но все его наблюдения, все попытки передать образ действия и мышления героинь целиком совпадают с теми наблюдениями, что я делал самостоятельно - и даже с теми полуосознанными ощущениями, которые без него просто не смогли бы выйти наружу и стать осознанными. В некотором роде мне даже обидно - так как собственные попытки написать любовный роман кажутся мне теперь бессмысленным повторением давно уже пройденного - пройденного Толстым. Окидывая всё прочитанное оценивающим взглядом, невольно осознаёшь, насколько же велик этот путь и как много всего - о чём ты даже и не подозревал (а вернее - не воспринял с первого раза) - уже сказано, выражено, продумано до мелочей. И нет почти никакой надуманности, никакого желания покрасоваться, сболтнуть что-нибудь лишнее и от себя. Нет, всё сияет ясностью и совершенством. Конечно, в стороне осталась масса нюансов, возможностей сказать что-то иначе, повернуть под другим углом. Но стоит ли оно того? Стоит ли повторять из-за этого многие вещи, которые есть уже здесь - и в других произведениях Толстого. А также - Достоевского, Чехова, Тургенева, Пастернака… В общем, хоть навсегда завязывай с литературой!
Интересно также, насколько сложны и неоднозначны все герои. Нет такого, что одного хочется порицать, а другого, наоборот - только хвалить. Все они по-своему понятны и симпатичны, все обладают своими характерными недостатками - и всех их сложно винить в чём-то. Поскольку конфликты в их историях так же значительны и запутанны, как сама жизнь. Поэтому бессмысленно называть безнравственным поступок Анны - как и глупо винить Вронского в том, что он настаивал на своём, даже зная, что это её погубит. И в этот раз я ощутил ещё большую близость линии Кити и Левина. Насколько всё мне в нём понятно, до боли знакомо и симпатично! И из всех героев романа, очевидно, именно он в наибольшей степени - сам Толстой (хотя немало в писателе и от Вронского). Подозреваю, что Левин многих раздражает своими вечными сомнениями и размышлениями о том, как правильно жить и правильно поступать - но то, о чём он говорит, настолько важно, что можно простить Льву Николаевичу некоторые излишества в помещении своих собственных идей в канву романа. И неприятно поразил тот факт, что чуть ли не во всех экранизациях «Карениной» сюжетная линия с Левиными совсем - или почти совсем отсутствует, судя по тому, что я слышал. А ведь он - такой же главный герой, как Анна, и его история ничуть не менее интересна. Линию Карениной я, кстати, тоже стал понимать куда лучше - и куда больше ею проникся после перечитывания. И представляю, как сложно подобрать правильную актрису на эту роль (так же, как на роль Настасьи Филипповны или Грушеньки, например). Перечитав роман, я даже замечтался о том, какое кино сам бы мог снять на его основе. Но быстро понял, что вся прелесть книги и описываемых событий почти непередаваема визуально, так что не стоит и тратить силы. Язык Толстого, в данном случае, решает всё. Та же история и с Достоевским. И со многими другими, конечно.