Роль личности в развале Югославии. Киро Глигоров. Часть 3
Оригинал взят у richteur в Роль личности в развале Югославии. Киро Глигоров. Часть 3
Первая часть
Вторая часть
Внутренняя политика Македонии тоже не внушала оптимизма. Если во внешнеполитических делах основной проблемой были распри с греками, то во внутренних - конфликт с албанцами. Насчитывающие около трети (официально - четверти, но из-за проблем с доступом в албанские регионы и национальной озабоченности македонского правительства с большой степенью вероятности можно предположить, что эта пропорция занижена) населения албанцы были уверены, что их права беззастенчиво попираются. Доля албаноязычных СМИ составляла около 5% от общего количества, на пару миллионов книг в Национальной библиотеке приходилась лишь сотня албанских, доля албанцев в силовых структурах страны не превышала 3%... С другой стороны, в правительстве и парламенте нацмены были представлены вполне пропорционально, на малооплачиваемую госслужбу никогда не стремились и очень быстро осознали, что роль «дискриминируемого меньшинства» сулит куда больше выгод, чем кропотливый труд по организации процветания собственными силами. А кроме того, в районах с албанским большинством дискриминации подвергались уже сами македонцы...
В 1992 году албанцы провели ряд политических акций, чья задача заключалась в привлечении международного внимания к национальным противоречиям, и подготовка почвы для перехода к обособлению албанских регионов Македонии. Был успешно проведен нелегальный референдум об автономии, который центральное правительство не признало. В ответ албанские активисты провозгласили виртуальную «республику Иллирида» - столь же фиктивное образование, как и «республика Косова», образованная в том же году, впрочем, весьма напугавшее македонские власти. Беспартийное «правительство экспертов» распустили и составили левоцентристский кабинет, включавший четырех албанцев. На некоторое время было достигнуто успокоение, пусть и прерываемое время от времени вспышками насилия. Некоторая стабилизация позволила президенту Глигорову переизбраться в 1994 году на второй срок, и обеспечила убедительную победу тем же левоцентристским силам. Но на республику тут же посыпались новые проблемы.
Если 90% внешнеполитических затруднений македонцев обеспечивали греки, то такую же долю во внутренней политике брали на себя албанцы.
В 1994-95 произошел знаковый конфликт в городе Тетово, населенным преимущественно албанцами. Местная националистическая элита решила претворить в жизнь давно лелеемую идею албанского частного Университета, что противоречило конституции. Македонцы, с тревогой наблюдающие за осложнением ситуации в Косово и Албании, не собирались разрешать деятельность потенциального (как это было в социалистическом Косово) рассадника шовинистических и сепаратистских настроений. В город были введены правительственные отряды, сровнявшие Университет с землей, однако в ходе потасовок погибло несколько человек.
По мере ухудшения положения в соседней Албании, в которой усугублялась конфронтация между социалистами и демократами (на самом деле, под этими вывесками скрывались соперничающие этнические кланы), росло напряжение и внутри Македонии. В 1996-97 году в Албании произошли массовые беспорядки, приведшие к дезинтеграции всех государственных институтов и косвенно затронувшие Македонию. Внимания заслуживают, например, события 1997 года, когда градоначальники Гостивара и Тетова, албанские националисты, водрузили перед своими офисами флаги Албании, отказавшись убрать их и после негативной реакции Конституционного суда республики. Тогда брать городскую управу пришлось силами столичного спецназа, но путь назад был заблокирован местным албанским населением. Пролилось много крови, и прошли массовые аресты экстремистов, что было преподнесено западной прессой как «неоправданная полицейская жестокость».
Македонские албанцы приняли решение перейти к открытой конфронтации. Всеобщего восстания удавалось избежать во многом благодаря присутствию в нестабильных регионах небольшого контингента ООН, а также отсутствия единства в рядах самих албанцев - они были расколоты на две крупные и несколько мелких партий, усиленно рвущих руль друг у друга. Но в страну прибывали беженцы, контрабандисты оружия и «военные советники» из Албании и Косово, шло формирование добровольческих отрядов, которые лишь ждали отмашки...
Македонские фантики. Конечно, до югославских банкнот в 500 миллиардов динаров далеко, но тоже не сахар.
В свете всего вышеперечисленного - этнических конфликтов, греческой блокады, общей неразвитости страны, а также прохладных отношений с остальными соседями - неудивительно, что с македонской экономикой дела обстояли совсем плохо. Потери от сербско-греческого эмбарго за 2 года составили 4,5 миллиарда долларов. Все позитивные показатели неуклонно падали, а негативные, напротив, росли вплоть до 1996 года. С 1991 по 1993 цены выросли на 2000%, и пришлось проводить деноминацию, впрочем новые купюры вскоре вновь засверкали большим количеством нолей. Греческое эмбарго привело к расцвету в стране могучей торгово-контрабандистской мафии, которая могла себе позволить, скажем, чудом не удавшееся покушение на президента Глигорова в октябре 1995, стоило ему начать борьбу с теневиками. Высокая - до 40% - безработица стимулировала переход едва ли не к натуральному хозяйству. От распада СФРЮ Македония пострадала практически сильнее всех, поскольку и реальный доход, и развитие промышленности, и общий уровень жизни сильно снизились даже в сравнении с кризисными 1990-1991 годами.
Глигорова взорвали адской машиной, но он отделался потерей глаза и куска черепной коробки...
Пресловутое покушение на Киро Глигорова, остававшегося недееспособным до начала 1996 года привело к дележу власти между его партнерами и распаду правительственной коалиции. Из нее вышли либералы и примкнули к националистической оппозиции. Премьер-министр отдал вакантные места албанцам - и спровоцировал новый шовинистический всплеск, на этот раз со стороны македонцев. Необдуманные кадровые решения, безуспешные попытки экономической стабилизации, натиск «все равно недовольных» албанцев, внешнеполитические унижения привели к тому, что следующие выборы выиграла национал-демократическая оппозиция, заключившая союз с албанскими радикалами. В 1999 году истекал второй срок 82-летнего Глигорова и он спокойно ушел с президентского поста, который в ходе напряженных выборов также получил представитель оппозиции.
...и интересно, что после того, как он выжил в покушении, македонцы стали еще сильнее уважать его - за «неуязвимость». На картинке - он в образе терминатора говорит: «деболгаризация Македонии завершена. Мы - славяне, и пришли сюда в 7 веке. Мы не имеем никакой связи с античной Македонией». Да, националисты-македонисты презирают как греков, которых они считают отуречеными «фанариотами», так и болгар - тоже «порченных тюрками» псевдославян.
Не без тревоги, но снисходительно, Глигоров наблюдал за тем, как новая власть, надававшая кучу крикливых обещаний, раз за разом смущенно отказывалась от их выполнения. За тем, как албанцы, изначально рассматривавшиеся болгарофильскими националистами в качестве младших партнеров начинают наглеть и матереть - ведь их сородичи в 98-99 одержали в Косово грандиозную победу, а в Македонии обосновалось 200-300 тысяч албанских беженцев. Попытка косоваров перенести боевые действия за пределы края, тем не менее, закончилась безуспешно - их выбили из южносербской Прешевской долины, и взгляды поклонников «Великой Албании» обратились, наконец, на Македонию.
О македонском кризисе 2001 года в России (и не только) пишут довольно скупо, стараясь акцентироваться исключительно на описании боевых действий - вялых и фиктивных, являющихся малозначительным приложением к крупной политической афере, затеянной тогдашним руководством Македонии. В 2000-2001 годах и в Скопье и Софии у власти находились единомышленники, «национал-демократы», отрицающие македонскую идентичность и посчитавшие, что наступил подходящий момент для «реинтеграции». Однако предварительно нужно было позаботиться об «ампутации» албанского балласта. В итоге все заинтересованные стороны получали перспективу: Болгария округляла свою территорию, Македония вставала на протоптанную болгарами тропинку в НАТО и ЕС, албанцы же окончательно обособлялись, а до реализации «великоалбанской» мечты оставалось лишь несколько шагов. Так что партия началась как по нотам: албанцы восстали, без особых проблем дошли до Скопье; македонское правительство выкручивало армии руки и занималось откровенным саботажем; болгары оказали Македонии массированную помощь и выглядели единственной силой, которая в состоянии защитить «несостоявшееся государство» от албанского нашествия... Но внезапно что-то пошло не так. Может быть, македонские «демократы» переусердствовали в имитации национальной катастрофы, а может, кому-то в Еврокомиссии не понравилась несогласованная албано-болгарская ирредента - так или иначе, реакция была жесткой и неотвратимой.
Потенциальная - или, вернее сказать, грядущая, Великая Албания.
В июне 2001 года выборы в Болгарии, на которых, по всем прогнозам «национал-демократы» должны были в очередной раз получить большинство, неожиданно приносят победу чертику из табакерки - бывшему царю Симеону с его оголтелыми пробрюссельскими лозунгами и моментальным сворачиванием «македонской аферы». Таким образом, болгарское влияние вышибают из Македонии. Через неделю вооруженные патриоты-македонисты, разгневанные неприкрытой правительственной изменой захватывают парламент в Скопье и вынуждают армию сражаться в полную силу. Сепаратисты, столкнувшись с реальным сопротивлением, начинают сверкать пятками и возникает угроза «окончательного решения албанского вопроса». Незаинтересованные в подобном исходе европейские страны усаживают стороны за стол переговоров и заставили подписать нелепый Охридский договор. В самом его содержании не было ничего криминального, албанцам был сделан ряд уступок (хоть и не особо их удовлетворивших), но сам факт того, что государство пошло навстречу вооруженным мятежникам был унизительным, а признание ЕС и НАТО гарантами договора ставило крест на суверенитете Македонии. Дальнейшая имплементация договора де-факто привела к федерализации страны, но напряженность между македонцами и албанцами не снизила: ныне в отношениях этих народов везде, кроме центральных органов власти царит кромешная ненависть и 100%-й апартеид.
Представители македонского правительства и албанских боевиков подписывают в августе 2001 года рамочный Охридский договор. Известно, что Глигоров нещадно критиковал этот процесс и уверял, что если бы находился у власти, то непременно дожал бы албанцев до капитуляции.
И, тем не менее, парадоксальным образом, Скопье добилось основных своих целей: от столь тяготившей страну независимости удалось окончательно отказаться; над Македонией был установлен международный протекторат - не самый плохой вариант в сравнении с соседними странами; поглощение Болгарией, которого не желает минимум половина страны, скорее всего, так и не состоится, а албанцев в итоге заперли в гетто и сильно ограничили их влияние в этнической Македонии (вместо одной мощной партии как в 90-е, они расколоты на 4 слабые и соперничающие фракции, а в правительстве им выданы неважные портфели - или вообще никаких портфелей не выдано).
Киро Глигоров после отставки полностью ушел из политики, хотя сохранил серьезное влияние на общественное мнение, к его голосу прислушивались и для подавляющего большинства македонцев он был фигурой неприкосновенной, оставаясь выше всякой критики. Во многом, заслуженно. В его президентство Македония стала независимой, удалось избежать интервенции, расчленения и гражданской войны, при нем утвердилась демократическая парламентская республика, а экономические невзгоды не превышали некий среднестатистический общебалканский уровень. Глигоров всегда занимал взвешенную и справедливую позицию, был далек от националистической идеологии и политической практики, не обладал заслуживающими внимания недостатками и пороками, старался быть хорошим президентом для всех граждан Македонии - и особенно выгодно смотрелся на контрасте с более молодыми македонскими правителями. Он умер 94-летним, во сне 1 января 2012 года, попросив в завещании не тратиться на государственные почести, ограничившись скромной гражданской панихидой. И примечательно, что стандартно вываливаемый на могилу человека подобного ранга поток грязи был весьма скуден, и убедительных критических пассажей в нем было до странного мало: даже в устах албанцев, сербов, греков и «болгарофилов». Все как-то нутром ощутили, что ушел Человек, принадлежащий не просто другой эпохе, но и совершенно иному уровню, недостижимому для живущих ныне. И то, что македонцам удалось так быстро это понять, говорит о государственной мудрости этого народа и о том, что в грядущие турбулентные времена у них будет немного больше шансов на чуть более сносную жизнь.
HASTA SIEMPRE, PRESIDENTE!
Первая часть
Вторая часть
Внутренняя политика Македонии тоже не внушала оптимизма. Если во внешнеполитических делах основной проблемой были распри с греками, то во внутренних - конфликт с албанцами. Насчитывающие около трети (официально - четверти, но из-за проблем с доступом в албанские регионы и национальной озабоченности македонского правительства с большой степенью вероятности можно предположить, что эта пропорция занижена) населения албанцы были уверены, что их права беззастенчиво попираются. Доля албаноязычных СМИ составляла около 5% от общего количества, на пару миллионов книг в Национальной библиотеке приходилась лишь сотня албанских, доля албанцев в силовых структурах страны не превышала 3%... С другой стороны, в правительстве и парламенте нацмены были представлены вполне пропорционально, на малооплачиваемую госслужбу никогда не стремились и очень быстро осознали, что роль «дискриминируемого меньшинства» сулит куда больше выгод, чем кропотливый труд по организации процветания собственными силами. А кроме того, в районах с албанским большинством дискриминации подвергались уже сами македонцы...
В 1992 году албанцы провели ряд политических акций, чья задача заключалась в привлечении международного внимания к национальным противоречиям, и подготовка почвы для перехода к обособлению албанских регионов Македонии. Был успешно проведен нелегальный референдум об автономии, который центральное правительство не признало. В ответ албанские активисты провозгласили виртуальную «республику Иллирида» - столь же фиктивное образование, как и «республика Косова», образованная в том же году, впрочем, весьма напугавшее македонские власти. Беспартийное «правительство экспертов» распустили и составили левоцентристский кабинет, включавший четырех албанцев. На некоторое время было достигнуто успокоение, пусть и прерываемое время от времени вспышками насилия. Некоторая стабилизация позволила президенту Глигорову переизбраться в 1994 году на второй срок, и обеспечила убедительную победу тем же левоцентристским силам. Но на республику тут же посыпались новые проблемы.
Если 90% внешнеполитических затруднений македонцев обеспечивали греки, то такую же долю во внутренней политике брали на себя албанцы.
В 1994-95 произошел знаковый конфликт в городе Тетово, населенным преимущественно албанцами. Местная националистическая элита решила претворить в жизнь давно лелеемую идею албанского частного Университета, что противоречило конституции. Македонцы, с тревогой наблюдающие за осложнением ситуации в Косово и Албании, не собирались разрешать деятельность потенциального (как это было в социалистическом Косово) рассадника шовинистических и сепаратистских настроений. В город были введены правительственные отряды, сровнявшие Университет с землей, однако в ходе потасовок погибло несколько человек.
По мере ухудшения положения в соседней Албании, в которой усугублялась конфронтация между социалистами и демократами (на самом деле, под этими вывесками скрывались соперничающие этнические кланы), росло напряжение и внутри Македонии. В 1996-97 году в Албании произошли массовые беспорядки, приведшие к дезинтеграции всех государственных институтов и косвенно затронувшие Македонию. Внимания заслуживают, например, события 1997 года, когда градоначальники Гостивара и Тетова, албанские националисты, водрузили перед своими офисами флаги Албании, отказавшись убрать их и после негативной реакции Конституционного суда республики. Тогда брать городскую управу пришлось силами столичного спецназа, но путь назад был заблокирован местным албанским населением. Пролилось много крови, и прошли массовые аресты экстремистов, что было преподнесено западной прессой как «неоправданная полицейская жестокость».
Македонские албанцы приняли решение перейти к открытой конфронтации. Всеобщего восстания удавалось избежать во многом благодаря присутствию в нестабильных регионах небольшого контингента ООН, а также отсутствия единства в рядах самих албанцев - они были расколоты на две крупные и несколько мелких партий, усиленно рвущих руль друг у друга. Но в страну прибывали беженцы, контрабандисты оружия и «военные советники» из Албании и Косово, шло формирование добровольческих отрядов, которые лишь ждали отмашки...
Македонские фантики. Конечно, до югославских банкнот в 500 миллиардов динаров далеко, но тоже не сахар.
В свете всего вышеперечисленного - этнических конфликтов, греческой блокады, общей неразвитости страны, а также прохладных отношений с остальными соседями - неудивительно, что с македонской экономикой дела обстояли совсем плохо. Потери от сербско-греческого эмбарго за 2 года составили 4,5 миллиарда долларов. Все позитивные показатели неуклонно падали, а негативные, напротив, росли вплоть до 1996 года. С 1991 по 1993 цены выросли на 2000%, и пришлось проводить деноминацию, впрочем новые купюры вскоре вновь засверкали большим количеством нолей. Греческое эмбарго привело к расцвету в стране могучей торгово-контрабандистской мафии, которая могла себе позволить, скажем, чудом не удавшееся покушение на президента Глигорова в октябре 1995, стоило ему начать борьбу с теневиками. Высокая - до 40% - безработица стимулировала переход едва ли не к натуральному хозяйству. От распада СФРЮ Македония пострадала практически сильнее всех, поскольку и реальный доход, и развитие промышленности, и общий уровень жизни сильно снизились даже в сравнении с кризисными 1990-1991 годами.
Глигорова взорвали адской машиной, но он отделался потерей глаза и куска черепной коробки...
Пресловутое покушение на Киро Глигорова, остававшегося недееспособным до начала 1996 года привело к дележу власти между его партнерами и распаду правительственной коалиции. Из нее вышли либералы и примкнули к националистической оппозиции. Премьер-министр отдал вакантные места албанцам - и спровоцировал новый шовинистический всплеск, на этот раз со стороны македонцев. Необдуманные кадровые решения, безуспешные попытки экономической стабилизации, натиск «все равно недовольных» албанцев, внешнеполитические унижения привели к тому, что следующие выборы выиграла национал-демократическая оппозиция, заключившая союз с албанскими радикалами. В 1999 году истекал второй срок 82-летнего Глигорова и он спокойно ушел с президентского поста, который в ходе напряженных выборов также получил представитель оппозиции.
...и интересно, что после того, как он выжил в покушении, македонцы стали еще сильнее уважать его - за «неуязвимость». На картинке - он в образе терминатора говорит: «деболгаризация Македонии завершена. Мы - славяне, и пришли сюда в 7 веке. Мы не имеем никакой связи с античной Македонией». Да, националисты-македонисты презирают как греков, которых они считают отуречеными «фанариотами», так и болгар - тоже «порченных тюрками» псевдославян.
Не без тревоги, но снисходительно, Глигоров наблюдал за тем, как новая власть, надававшая кучу крикливых обещаний, раз за разом смущенно отказывалась от их выполнения. За тем, как албанцы, изначально рассматривавшиеся болгарофильскими националистами в качестве младших партнеров начинают наглеть и матереть - ведь их сородичи в 98-99 одержали в Косово грандиозную победу, а в Македонии обосновалось 200-300 тысяч албанских беженцев. Попытка косоваров перенести боевые действия за пределы края, тем не менее, закончилась безуспешно - их выбили из южносербской Прешевской долины, и взгляды поклонников «Великой Албании» обратились, наконец, на Македонию.
О македонском кризисе 2001 года в России (и не только) пишут довольно скупо, стараясь акцентироваться исключительно на описании боевых действий - вялых и фиктивных, являющихся малозначительным приложением к крупной политической афере, затеянной тогдашним руководством Македонии. В 2000-2001 годах и в Скопье и Софии у власти находились единомышленники, «национал-демократы», отрицающие македонскую идентичность и посчитавшие, что наступил подходящий момент для «реинтеграции». Однако предварительно нужно было позаботиться об «ампутации» албанского балласта. В итоге все заинтересованные стороны получали перспективу: Болгария округляла свою территорию, Македония вставала на протоптанную болгарами тропинку в НАТО и ЕС, албанцы же окончательно обособлялись, а до реализации «великоалбанской» мечты оставалось лишь несколько шагов. Так что партия началась как по нотам: албанцы восстали, без особых проблем дошли до Скопье; македонское правительство выкручивало армии руки и занималось откровенным саботажем; болгары оказали Македонии массированную помощь и выглядели единственной силой, которая в состоянии защитить «несостоявшееся государство» от албанского нашествия... Но внезапно что-то пошло не так. Может быть, македонские «демократы» переусердствовали в имитации национальной катастрофы, а может, кому-то в Еврокомиссии не понравилась несогласованная албано-болгарская ирредента - так или иначе, реакция была жесткой и неотвратимой.
Потенциальная - или, вернее сказать, грядущая, Великая Албания.
В июне 2001 года выборы в Болгарии, на которых, по всем прогнозам «национал-демократы» должны были в очередной раз получить большинство, неожиданно приносят победу чертику из табакерки - бывшему царю Симеону с его оголтелыми пробрюссельскими лозунгами и моментальным сворачиванием «македонской аферы». Таким образом, болгарское влияние вышибают из Македонии. Через неделю вооруженные патриоты-македонисты, разгневанные неприкрытой правительственной изменой захватывают парламент в Скопье и вынуждают армию сражаться в полную силу. Сепаратисты, столкнувшись с реальным сопротивлением, начинают сверкать пятками и возникает угроза «окончательного решения албанского вопроса». Незаинтересованные в подобном исходе европейские страны усаживают стороны за стол переговоров и заставили подписать нелепый Охридский договор. В самом его содержании не было ничего криминального, албанцам был сделан ряд уступок (хоть и не особо их удовлетворивших), но сам факт того, что государство пошло навстречу вооруженным мятежникам был унизительным, а признание ЕС и НАТО гарантами договора ставило крест на суверенитете Македонии. Дальнейшая имплементация договора де-факто привела к федерализации страны, но напряженность между македонцами и албанцами не снизила: ныне в отношениях этих народов везде, кроме центральных органов власти царит кромешная ненависть и 100%-й апартеид.
Представители македонского правительства и албанских боевиков подписывают в августе 2001 года рамочный Охридский договор. Известно, что Глигоров нещадно критиковал этот процесс и уверял, что если бы находился у власти, то непременно дожал бы албанцев до капитуляции.
И, тем не менее, парадоксальным образом, Скопье добилось основных своих целей: от столь тяготившей страну независимости удалось окончательно отказаться; над Македонией был установлен международный протекторат - не самый плохой вариант в сравнении с соседними странами; поглощение Болгарией, которого не желает минимум половина страны, скорее всего, так и не состоится, а албанцев в итоге заперли в гетто и сильно ограничили их влияние в этнической Македонии (вместо одной мощной партии как в 90-е, они расколоты на 4 слабые и соперничающие фракции, а в правительстве им выданы неважные портфели - или вообще никаких портфелей не выдано).
Киро Глигоров после отставки полностью ушел из политики, хотя сохранил серьезное влияние на общественное мнение, к его голосу прислушивались и для подавляющего большинства македонцев он был фигурой неприкосновенной, оставаясь выше всякой критики. Во многом, заслуженно. В его президентство Македония стала независимой, удалось избежать интервенции, расчленения и гражданской войны, при нем утвердилась демократическая парламентская республика, а экономические невзгоды не превышали некий среднестатистический общебалканский уровень. Глигоров всегда занимал взвешенную и справедливую позицию, был далек от националистической идеологии и политической практики, не обладал заслуживающими внимания недостатками и пороками, старался быть хорошим президентом для всех граждан Македонии - и особенно выгодно смотрелся на контрасте с более молодыми македонскими правителями. Он умер 94-летним, во сне 1 января 2012 года, попросив в завещании не тратиться на государственные почести, ограничившись скромной гражданской панихидой. И примечательно, что стандартно вываливаемый на могилу человека подобного ранга поток грязи был весьма скуден, и убедительных критических пассажей в нем было до странного мало: даже в устах албанцев, сербов, греков и «болгарофилов». Все как-то нутром ощутили, что ушел Человек, принадлежащий не просто другой эпохе, но и совершенно иному уровню, недостижимому для живущих ныне. И то, что македонцам удалось так быстро это понять, говорит о государственной мудрости этого народа и о том, что в грядущие турбулентные времена у них будет немного больше шансов на чуть более сносную жизнь.
HASTA SIEMPRE, PRESIDENTE!