Пародия
Тут на одном русско-немецком форуме затеяли литературный конкурс рассказов. Тема что-то там связанное с незнакомцами. Ну затеяли и затеяли. Но я читая отзывы нактнулся на шикраную фразу из одного из рассказов - "рыба испугала ее своей неожиданностью". И прочитал я его тады весь. В общем помесь "Все умрут, а я останусь" с зелеными идеями гуманизма. Девочка-школьница. Все плохо. Мама тоже плохая и бухает. А еще дома в пакете две живые рыбки на уху медленно отдают концы и никому кроме девочки их не жалко.Она их в ванную, но мама не оценила и выдала девочке порцию люлей. В общем девочка не выдерживает жестокости мира выпиливает маму, еще несколько плохих человек и в конце концов себя ножиком оставшимся от хорошего умершего папы. Перед этим правда вручает пакет с рыбами каким-то бомжам. "Можете" - грит - "Съесть, но убейте рыбок сразу. Чтоб не мучались". Не удержался и склепал пародию. Многие осудили. Грят я циничный))
Оригинал
Еле волоча ноги, я вышла из лифта и подошла к двери, вынимая ключ из потертого рюкзака. Сегодня я пришла домой позже обычного - была моя очередь дежурить, поэтому пришлось подметать и мыть полы с другой девчонкой после ухода ублюдков - одноклассников. Она излишне правильная, туповатая, но не злая, с рождения жила в селе, теперь переехала к тетке в город. До темноты сидели на партах и говорили ни о чём. Ей как и мне не хотелось идти после школы домой, потому что там нас никто не ждал.
Моей матери дома не было - вот уже неделю она не приходит раньше полуночи. У неё новый трахарь, жирный и все время картавит, но видимо состоятельный, потому как возил ее в ночной клуб не для рабочей гопоты.
Я думаю, при деньгах можно было бы себе и получше бабу найти. Ну что ему может дать эта истеричная шалава, которая сгноила моего отца и полгода назад потеряла работу из-за пьянства. Вот и опять она бухать зачастила, но вроде бы ничего из дома не выносит, наверное, трахарь угощает.
Дико хотелось есть, но кроме пыльных сухарей в тряпичном мешочке и перловой крупы в кухонных шкафах ниего не было. Холодильник был вовсе отключен. Я снова заматерилась на всю кухню, устав бороться с идиотской привычкой базарить с самой собой вслух. Непонятный шёрок за спиной напугал меня и я резко повернулась назад - возле умывальника на полу стоял чем-то наполненный пакет. Любопытство взяло верх до начала колебаний.
И тут у меня округлились покрасневшие глаза - в пакете давя друг друга лежали еще живые рыбы, тяжело дыша, изо всех сил растягивая жабры. Я наклонилась, вглядываясь в агонизирующие глаза. Они хотели жить, они не такие, как я. Вдруг одна из рыб, собрав последние силы, резко подпрыгнула на сантиметров пять, напугав меня своей неожиданностью.
Я ненавижу людей, я желаю им всем сдохнуть в муках, я не испытываю ни к кому жалости.
Я хочу спасти рыб.
Не особо задумываясь и анализируя, я понесла пакет в ванну и на полную выкрутила кран с холодной водой. Потом стояла как сомнамбула, глядела на переливание цветов на рыбьей чешуе в воде, чувствуя сброшенную душевную тяжесть.
Меня вернул в реальность пронзительный звонок в дверь. Побежала открывать. Увидела на пороге в жопу пьяную мать с перекошенным лицом, на котором растерлась дешевая губная помада. Я не сказала ничего, заходя в комнату, оставляя мать одну в прихожей с огромным трудом снимающую грязные сапоги - это ее почти ежедневный ритуал с тех пор, как отец оставил нас.
- Олька, почему вода шумит в ванной? - пискляво спросила она.
- Где ты взяла рыбу? Ты на хрена ее умирать бросила? - ответила я вопросом на вопрос.
Шатаясь, мать подошла ко мне, не успев снять левый сапог.
- Ты что... ты что, дура тупая, рыбе воду налила? - завопила она, - я между прочим...
- Зачем ты их умирать оставила, ты вообще съехала? Им же больно! Они жить хотят! Они мучились! Если хочешь умертвить, убивай сразу...
Мать сделала паузу и прищурила заплывшие глаза.
- Ах ты, сука неблагодарная! - зашипела она. - Я же тебе, дуре, пожрать принесла! Значит, живодерка я? - она резко ударила меня ладонью по лицу, и я ощутила жар на своей щеке.
- Значит я мучаю! А ты у нас праведница! Умничать решила! - вопила она, продолжая бить меня по лицу.
Я беззащитно закрывала лицо руками, и мои ладони увлажняли слезы, хотя я пообещала себе больше никогда не рыдать.
Побои неожиданно прекратились, и мать, так и не сняв сапог, направилась в ванну. Я осталась стоять, рыдая и в опасении ожидая, что сейчас сделает эта бухая мразь.
У нее в руках появился целлофановый пакет, в нем трепыхалась рыба, вновь потерявшая жизненно важную влагу.
- Неси на мусорку, сука, - снова заорала она, - сегодня жрать не получишь.
Я повиновалась, изо всех сил сжав пакет в руке.
На улице было безлюдно, темнота пугала и настораживала. Мусорные баки стояли в ста метрах от подъезда. Возле них грелись два замерзших бомжа, сжигая мусор. Я подошла к ним.
- Это рыба. Вы можете ее съесть, она свежая, - сказала я странным голосом, протягивая пакет одному из бомжей и окончательно переставая плакать.
Он замешкался на пару секунд, возможно, смутившись моего покрасневшего и заплаканного лица, но затем взял пакет и неуверенно побрел с ним в сторону своего товарища. Тот в свою очередь все это время смотрел на меня и произнес:
- Спасибо, малая, пусть Бог тебя бережет.
Я шла к подъезду, уже успокоившись. Темнота уже не так сильно пугала, к тому же в кармане потертых джинс всегда лежал выкидной отцовский нож - последняя память о нем. Я стала носить его с прошлого лета, после того, как на меня напали гопницы с Индустриального.
И вдруг мне дорогу перегородил невесть откуда взявшийся мужской силуэт. Я подняла глаза - на меня смотрел неизвестный мне бон лет двадцати, поодаль от него стоял Косой с десятого класса и злорадно ухмылялся.
- Куда бежишь? - грубо сказал бритый тип.
- Куда надо...
- Ты чё дерзкая такая? - он ловко предотвратил мою попытку проскользнуть в подъезд и добежать по ступеням до шестого этажа. Его самоуверенность нервировала меня - он явно был под кайфом, и каждая эмоция выдавала в нем зверя. Он начал лапать меня через куртку, другой рукой пытаясь расстегнуть ее.
Я чувствовала, что сейчас снова зареву, но я собрав всю свою смелость закричала на него:
- Никогда не...
Он резко схватил меня за шею своей огромной шершавой рукой, и я, беспомощно сопротивляясь, потеряла контроль, абсолютно перестав осознавать, что происходит.
- ...с незнакомыми, - закончила я свою логически бессвязную мысль вслух.
Он сначала слегка попятился, затем медленно начал оседать, рефлекторно пытаясь остановить струящуюся кровь из горла и хрипя. Косой, увидев такой расклад, побежал, что есть силы в сторону гаражей, а я резко дернулась к подъезду и через пару секунд уже была внутри. Мое сердце рвалось из груди, я задыхалась от страха и подъездной вони.
- Где ты была? - непротрезвевшая мать уставилась на меня как баран, - у тебя кровь на куртке! Ты...
Я устала слушать эти аморфные тела, я устала чувствовать себя униженной и просто отдалась собственному подсознанию.
Мать хрипела гораздо тише, чем бон у подъезда, а кровь при свете лампочки была яркой. Я чувствовала, как в воздухе запах крови смешивается с перегаром матери. Она упала на пол, не успев перед смертью закрыть глаза.
Теперь было тихо и мне совсем не хотелось плакать. Я рассматривала лезвие отцовского ножа, покрытое еще теплой кровью. Моё сердце отчетливо стучало, и я ощущала собственную пульсирующую кровь в тонких венах, которая умоляла меня выпустить ее наружу.
Пародия.
Еле волоча ноги Маша возвращалась с вечерней прогулки. Мама выставила ее из дома так как к ней (маме а не Маше) заявился трахарь. Плечо маше холодила старая дедушкина сабля. Маша любила дедушку. Он был добрый. Служил в НКВД. По ночам несмотря на прямой риск для жизни дедушка ходил по улицам и рубил случайных прохожих, чтобы оборвать их будущие мучения. Он знал, что скоро будет война с немцами и люди будут страдать. Ведь на них будут срать фашисты с самолетов. А потом Михалков снимет об этом фильм. И люди будут страдать снова. Мир так жесток! Погрузившись в воспоминания о добром дедушке и его методах эвтаназии Маша подошла к подъезду и увидела кошку, которая тащила в зубах еще живую крысу. "Ей же больно! Ты, полосатое чудовище! Никогда не ешь незнакомцев!" - закричала Маша и отрубила кошке башку а потом быстро взбежав по лестнице и захлопнула за собой дверь квартиры. На полу коридора Маша увидела использованный презерватив. Он испугал ее своей неожиданностью. "Ведь в нем не менее сорока миллионов живых существ!" - подумала Маша. "Они ведь там мучаются и задыхаются!". Она быстро набрала в ванную теплой воды и вылила туда содержимое презерватива. За этим занятием ее застала мама. "Ты че совсем ипанулась!" возмутилась бессердечная мама - "А ну бегом неси гандон на мусорку!" Маша взяла презерватив и вышла на улицу. Она увидела бомжа подошла к нему и вручила презерватив. "Там еще осталось чуть чуть. Чистый белок. Можете съесть, только не мучайте, а убейте сперматозоиды сразу" - попросила она. Бомж хотел что-то ответить, но покосился на саблю в руках у Маши и промолчал. Идя домой Маша увидела в ларьке живых раков. Она очень любила их с пивом поэтому купила целый кулек и несколько банок светлого. Увидев раков мама обрадовалась. "Ух ты! Сейчас отварю и поедим. Дай только антибиотики выпью, что врач от инфекции прописал". "Бедные микробы" - подумала Маша, - "Микробы будут мучительно умирать от антибиотиков. Это так жестоко!" Маша махнула саблей и отрубила башку и маме. Потом Маша отварила раков и задумчиво ела их запивая пивом и размышляя о том, как жесток этот мир. И вдруг она подумала - "Вот я пью алкоголь. А ведь он убивает мои нейроны. Медленно. Мучительно. Лучше им умереть сразу. И Маша отрубила башку и себе. Две рыбки охренев наблюдали за всем этим из аквариума. Потом одна повернулась к другой и сказала - "Вот это, Немо, я называю настоящей пугающей неожиданностью"
Оригинал
Еле волоча ноги, я вышла из лифта и подошла к двери, вынимая ключ из потертого рюкзака. Сегодня я пришла домой позже обычного - была моя очередь дежурить, поэтому пришлось подметать и мыть полы с другой девчонкой после ухода ублюдков - одноклассников. Она излишне правильная, туповатая, но не злая, с рождения жила в селе, теперь переехала к тетке в город. До темноты сидели на партах и говорили ни о чём. Ей как и мне не хотелось идти после школы домой, потому что там нас никто не ждал.
Моей матери дома не было - вот уже неделю она не приходит раньше полуночи. У неё новый трахарь, жирный и все время картавит, но видимо состоятельный, потому как возил ее в ночной клуб не для рабочей гопоты.
Я думаю, при деньгах можно было бы себе и получше бабу найти. Ну что ему может дать эта истеричная шалава, которая сгноила моего отца и полгода назад потеряла работу из-за пьянства. Вот и опять она бухать зачастила, но вроде бы ничего из дома не выносит, наверное, трахарь угощает.
Дико хотелось есть, но кроме пыльных сухарей в тряпичном мешочке и перловой крупы в кухонных шкафах ниего не было. Холодильник был вовсе отключен. Я снова заматерилась на всю кухню, устав бороться с идиотской привычкой базарить с самой собой вслух. Непонятный шёрок за спиной напугал меня и я резко повернулась назад - возле умывальника на полу стоял чем-то наполненный пакет. Любопытство взяло верх до начала колебаний.
И тут у меня округлились покрасневшие глаза - в пакете давя друг друга лежали еще живые рыбы, тяжело дыша, изо всех сил растягивая жабры. Я наклонилась, вглядываясь в агонизирующие глаза. Они хотели жить, они не такие, как я. Вдруг одна из рыб, собрав последние силы, резко подпрыгнула на сантиметров пять, напугав меня своей неожиданностью.
Я ненавижу людей, я желаю им всем сдохнуть в муках, я не испытываю ни к кому жалости.
Я хочу спасти рыб.
Не особо задумываясь и анализируя, я понесла пакет в ванну и на полную выкрутила кран с холодной водой. Потом стояла как сомнамбула, глядела на переливание цветов на рыбьей чешуе в воде, чувствуя сброшенную душевную тяжесть.
Меня вернул в реальность пронзительный звонок в дверь. Побежала открывать. Увидела на пороге в жопу пьяную мать с перекошенным лицом, на котором растерлась дешевая губная помада. Я не сказала ничего, заходя в комнату, оставляя мать одну в прихожей с огромным трудом снимающую грязные сапоги - это ее почти ежедневный ритуал с тех пор, как отец оставил нас.
- Олька, почему вода шумит в ванной? - пискляво спросила она.
- Где ты взяла рыбу? Ты на хрена ее умирать бросила? - ответила я вопросом на вопрос.
Шатаясь, мать подошла ко мне, не успев снять левый сапог.
- Ты что... ты что, дура тупая, рыбе воду налила? - завопила она, - я между прочим...
- Зачем ты их умирать оставила, ты вообще съехала? Им же больно! Они жить хотят! Они мучились! Если хочешь умертвить, убивай сразу...
Мать сделала паузу и прищурила заплывшие глаза.
- Ах ты, сука неблагодарная! - зашипела она. - Я же тебе, дуре, пожрать принесла! Значит, живодерка я? - она резко ударила меня ладонью по лицу, и я ощутила жар на своей щеке.
- Значит я мучаю! А ты у нас праведница! Умничать решила! - вопила она, продолжая бить меня по лицу.
Я беззащитно закрывала лицо руками, и мои ладони увлажняли слезы, хотя я пообещала себе больше никогда не рыдать.
Побои неожиданно прекратились, и мать, так и не сняв сапог, направилась в ванну. Я осталась стоять, рыдая и в опасении ожидая, что сейчас сделает эта бухая мразь.
У нее в руках появился целлофановый пакет, в нем трепыхалась рыба, вновь потерявшая жизненно важную влагу.
- Неси на мусорку, сука, - снова заорала она, - сегодня жрать не получишь.
Я повиновалась, изо всех сил сжав пакет в руке.
На улице было безлюдно, темнота пугала и настораживала. Мусорные баки стояли в ста метрах от подъезда. Возле них грелись два замерзших бомжа, сжигая мусор. Я подошла к ним.
- Это рыба. Вы можете ее съесть, она свежая, - сказала я странным голосом, протягивая пакет одному из бомжей и окончательно переставая плакать.
Он замешкался на пару секунд, возможно, смутившись моего покрасневшего и заплаканного лица, но затем взял пакет и неуверенно побрел с ним в сторону своего товарища. Тот в свою очередь все это время смотрел на меня и произнес:
- Спасибо, малая, пусть Бог тебя бережет.
Я шла к подъезду, уже успокоившись. Темнота уже не так сильно пугала, к тому же в кармане потертых джинс всегда лежал выкидной отцовский нож - последняя память о нем. Я стала носить его с прошлого лета, после того, как на меня напали гопницы с Индустриального.
И вдруг мне дорогу перегородил невесть откуда взявшийся мужской силуэт. Я подняла глаза - на меня смотрел неизвестный мне бон лет двадцати, поодаль от него стоял Косой с десятого класса и злорадно ухмылялся.
- Куда бежишь? - грубо сказал бритый тип.
- Куда надо...
- Ты чё дерзкая такая? - он ловко предотвратил мою попытку проскользнуть в подъезд и добежать по ступеням до шестого этажа. Его самоуверенность нервировала меня - он явно был под кайфом, и каждая эмоция выдавала в нем зверя. Он начал лапать меня через куртку, другой рукой пытаясь расстегнуть ее.
Я чувствовала, что сейчас снова зареву, но я собрав всю свою смелость закричала на него:
- Никогда не...
Он резко схватил меня за шею своей огромной шершавой рукой, и я, беспомощно сопротивляясь, потеряла контроль, абсолютно перестав осознавать, что происходит.
- ...с незнакомыми, - закончила я свою логически бессвязную мысль вслух.
Он сначала слегка попятился, затем медленно начал оседать, рефлекторно пытаясь остановить струящуюся кровь из горла и хрипя. Косой, увидев такой расклад, побежал, что есть силы в сторону гаражей, а я резко дернулась к подъезду и через пару секунд уже была внутри. Мое сердце рвалось из груди, я задыхалась от страха и подъездной вони.
- Где ты была? - непротрезвевшая мать уставилась на меня как баран, - у тебя кровь на куртке! Ты...
Я устала слушать эти аморфные тела, я устала чувствовать себя униженной и просто отдалась собственному подсознанию.
Мать хрипела гораздо тише, чем бон у подъезда, а кровь при свете лампочки была яркой. Я чувствовала, как в воздухе запах крови смешивается с перегаром матери. Она упала на пол, не успев перед смертью закрыть глаза.
Теперь было тихо и мне совсем не хотелось плакать. Я рассматривала лезвие отцовского ножа, покрытое еще теплой кровью. Моё сердце отчетливо стучало, и я ощущала собственную пульсирующую кровь в тонких венах, которая умоляла меня выпустить ее наружу.
Пародия.
Еле волоча ноги Маша возвращалась с вечерней прогулки. Мама выставила ее из дома так как к ней (маме а не Маше) заявился трахарь. Плечо маше холодила старая дедушкина сабля. Маша любила дедушку. Он был добрый. Служил в НКВД. По ночам несмотря на прямой риск для жизни дедушка ходил по улицам и рубил случайных прохожих, чтобы оборвать их будущие мучения. Он знал, что скоро будет война с немцами и люди будут страдать. Ведь на них будут срать фашисты с самолетов. А потом Михалков снимет об этом фильм. И люди будут страдать снова. Мир так жесток! Погрузившись в воспоминания о добром дедушке и его методах эвтаназии Маша подошла к подъезду и увидела кошку, которая тащила в зубах еще живую крысу. "Ей же больно! Ты, полосатое чудовище! Никогда не ешь незнакомцев!" - закричала Маша и отрубила кошке башку а потом быстро взбежав по лестнице и захлопнула за собой дверь квартиры. На полу коридора Маша увидела использованный презерватив. Он испугал ее своей неожиданностью. "Ведь в нем не менее сорока миллионов живых существ!" - подумала Маша. "Они ведь там мучаются и задыхаются!". Она быстро набрала в ванную теплой воды и вылила туда содержимое презерватива. За этим занятием ее застала мама. "Ты че совсем ипанулась!" возмутилась бессердечная мама - "А ну бегом неси гандон на мусорку!" Маша взяла презерватив и вышла на улицу. Она увидела бомжа подошла к нему и вручила презерватив. "Там еще осталось чуть чуть. Чистый белок. Можете съесть, только не мучайте, а убейте сперматозоиды сразу" - попросила она. Бомж хотел что-то ответить, но покосился на саблю в руках у Маши и промолчал. Идя домой Маша увидела в ларьке живых раков. Она очень любила их с пивом поэтому купила целый кулек и несколько банок светлого. Увидев раков мама обрадовалась. "Ух ты! Сейчас отварю и поедим. Дай только антибиотики выпью, что врач от инфекции прописал". "Бедные микробы" - подумала Маша, - "Микробы будут мучительно умирать от антибиотиков. Это так жестоко!" Маша махнула саблей и отрубила башку и маме. Потом Маша отварила раков и задумчиво ела их запивая пивом и размышляя о том, как жесток этот мир. И вдруг она подумала - "Вот я пью алкоголь. А ведь он убивает мои нейроны. Медленно. Мучительно. Лучше им умереть сразу. И Маша отрубила башку и себе. Две рыбки охренев наблюдали за всем этим из аквариума. Потом одна повернулась к другой и сказала - "Вот это, Немо, я называю настоящей пугающей неожиданностью"