Лаэ - "рыбное" место...
В начале весны 1942 года авиагруппу "Тайнань" начали готовить к переброске из Индонезии/Филиппин на Новую Гвинею. Предварительно их перебазировали на о.Бали
Справка
Кокутай(авиагруппа) "Тайнань"/251-й кокутай
Сформирована в октябре 1941 г. в Тайнане, Формоза.
Имела нестандартную численность - 92 истребителя Zero, 72 бомбардировщика G3M2 и 12 разведывательных самолетов.
Это наиболее известная (элитная) авиагруппа морской авиации Японии, в кторой служили такие асы как Сабуро Сакаи и Хироюши Нишизава.
Преобразована в 251-ю авиагруппу в октябре 1942 г., расформирована в июле 1944 г.
Сабуро Сакаи вспоминает:
Нашим следующим пунктом назначения стал Рабаул, находящийся в 2500 милях на восток от Бали. Это было слишком много для истребителя «Зеро». Вместо того, чтобы перебросить группу пилотов на транспортном самолете, летающей лодке или даже на быстроходном военном корабле, нас загнали, как скот, на старый, грязный, тихоходный транспорт. Более 80 человек втиснулись на старую калошу, которая едва ползла со скоростью 12 узлов. В качестве защиты нам выделили лишь один небольшой сторожевик.
Никогда я не чувствовал себя таким беззащитным и уязвимым, как во время пребывания на этом судне. Мы не могли понять, чем думает высшее командование. Всего одна торпеда с затаившейся подводной лодки, всего одна 500-фн бомба с пикировщика, и этот дряхлый транспорт разлетится на тысячу кусков! В это было трудно поверить, но факт остается фактом. Командование решило рискнуть половиной летчиков-истребителей на этом театре, в том числе имеющими огромный боевой опыт, загнав их на этот плавучий антиквариат. Недовольный и мрачный, я окончательно пал духом, кроме того, еще и заболел. Я провалялся на своей койке в трюме корабля весь двухнедельный переход от Бали до Рабаула.
Корабль трещал и стонал, выписывая противолодочный зигзаг. Каждый раз, когда мы пересекали кильватерную струю сторожевика, корабль кренился и шатался, словно пьяный. Условия в трюме были просто чудовищными. Жара стояла невыносимая. Все 2 недели я лежал, промокший до нитки, так как пот струился буквально ручьями. В трюме тошнотворно воняло краской, и заболели буквально все пилоты, находившиеся вместе со мной. После того как мы прошли мимо острова Тимор, уже занятого нашими войсками, сторожевик внезапно развернулся и растаял вдали. Но теперь я болел уже всерьез. Временами мне казалось, что я умираю, и я надеялся, что смерть избавит меня наконец от ужасных страданий.
.....
Наконец транспорт бросил якорь в гавани Рабаула, главного порта Новой Британии. Со вздохом облегчения я выполз из трюма на причал. И тут я не поверил собственным глазам. Если Бали был земным раем, то Рабаул словно вынырнул из самых глубин ада. Наша авиагруппа должна была базироваться на узкой и пыльной взлетной полосе. Это был самый плохой аэродром, который я когда-либо видел. Совсем рядом с этим якобы аэродромом на 700 футов вверх поднимался конус вулкана. Каждые несколько минут земля содрогалась, вулкан глухо ворчал, а потом выплевывал кучу камней и облако густого, удушливого дыма. Позади вулкана стояли унылые и голые горные пики, лишенные даже признаков растительности.
317 кб, фотография аэродрома в Рабауле
Как только мы покинули корабль, пилотов увезли на аэродром. Пыльная дорога, по которой мы катили, ушла на несколько дюймов вглубь слоя вулканического пепла, покрывающего землю. Взлетная полоса была запущенной и грязной. При каждом шаге из-под ног взлетали облачка пыли и пепла. У пилотов невольно вырвались возгласы отчаяния, когда они увидели припаркованные там истребители. Старые машины с открытыми кабинами и неубирающимся шасси! Опять «Клод»! Я снова почувствовал себя хуже и просто упал.
97 кб, фото вулкана около аэродрома
......
Но уже на следующее утро я узнал, что Рабаул ни в коей мере не является местом ссылки, как мне сначала показалось. Рабаул находился не на периферии войны, а в самом ее центре.
Когда я еще спал, неожиданно раздался сигнал воздушной тревоги. В окно я увидел дюжину двухмоторных бомбардировщиков «Мэродер», которые летели над гаванью на очень малой высоте. Они метко всадили несколько бомб в транспорт «Комаки Мару», на котором мы только что прибыли с Бали. Экипаж разгружал трюмы, когда появились В-26, и матросы разбежались по всему причалу и даже попрыгали в воду, чтобы укрыться от них. Через несколько секунд пылающий, изуродованный транспорт лег на дно. После этого бомбардировщики, на которых были видны австралийские опознавательные знаки, занялись аэродромом и припаркованными там самолетами. 3 дня подряд «Мэродеры» возвращались, чтобы отбомбиться по аэродрому и вообще по всему, что имело неосторожность двигаться. Они медленно летели на малой высоте, а их стрелки развлекались пальбой по чему попало. Ни один человек не мог высунуть нос наружу, так как немедленно навлекал на себя огонь нескольких тяжелых пулеметов.
Эти атаки оказались лучшим лекарством для меня. По крайней мере, в Рабауле можно было надеяться на схватки, которые вытащат меня из болота, в которое я погрузился, проведя несколько недель на земле.
В начале апреля 30 летчиков авиакорпуса «Тайнань» были переведены на новую авиабазу Лаэ, расположенную на восточном берегу Новой Гвинеи. Так началась одна из самых жестоких воздушных битв всей Тихоокеанской войны. Находясь всего в 180 милях от главного бастиона союзников в Порт-Морсби, мы сразу начали сопровождать бомбардировщики, которые прилетали из Рабаула, чтобы атаковать вражеские позиции в этом районе. Такие налеты производились почти ежедневно. Однако война перестала быть односторонней. Очень часто в тот самый момент, когда мы бомбили Порт-Морсби, истребители и бомбардировщики союзников наносили удар по Лаэ. Отвага пилотов союзников поразила нас, они охотно принимали бой. Каждый раз во время атаки Лаэ мы встречали их, и несколько самолетов союзников либо получали повреждения, либо вообще не возвращались на базу. Наши налеты на Порт-Морсби наносили союзникам дополнительные потери.
Особо следует подчеркнуть, что летчики-истребители союзников без колебаний принимали бой. Несмотря на соотношение сил, их истребители сразу бросались в атаку. При этом они прекрасно понимали, что их самолеты уступают по своим летным характеристикам «Зеро». Более того, почти все наши пилоты были закаленными ветеранами. Эти два фактора давали нам ощутимое преимущество. Но нам приходилось сражаться с отважным противником. Вряд ли они уступали тем из наших летчиков, которые 3 года спустя начали отправляться в полеты, из которых не было возврата....
Таково описание этого "красочного" места, о котором в биографиях наскольких летчиков пойдет речь.
Справка
Кокутай(авиагруппа) "Тайнань"/251-й кокутай
Сформирована в октябре 1941 г. в Тайнане, Формоза.
Имела нестандартную численность - 92 истребителя Zero, 72 бомбардировщика G3M2 и 12 разведывательных самолетов.
Это наиболее известная (элитная) авиагруппа морской авиации Японии, в кторой служили такие асы как Сабуро Сакаи и Хироюши Нишизава.
Преобразована в 251-ю авиагруппу в октябре 1942 г., расформирована в июле 1944 г.
Сабуро Сакаи вспоминает:
Нашим следующим пунктом назначения стал Рабаул, находящийся в 2500 милях на восток от Бали. Это было слишком много для истребителя «Зеро». Вместо того, чтобы перебросить группу пилотов на транспортном самолете, летающей лодке или даже на быстроходном военном корабле, нас загнали, как скот, на старый, грязный, тихоходный транспорт. Более 80 человек втиснулись на старую калошу, которая едва ползла со скоростью 12 узлов. В качестве защиты нам выделили лишь один небольшой сторожевик.
Никогда я не чувствовал себя таким беззащитным и уязвимым, как во время пребывания на этом судне. Мы не могли понять, чем думает высшее командование. Всего одна торпеда с затаившейся подводной лодки, всего одна 500-фн бомба с пикировщика, и этот дряхлый транспорт разлетится на тысячу кусков! В это было трудно поверить, но факт остается фактом. Командование решило рискнуть половиной летчиков-истребителей на этом театре, в том числе имеющими огромный боевой опыт, загнав их на этот плавучий антиквариат. Недовольный и мрачный, я окончательно пал духом, кроме того, еще и заболел. Я провалялся на своей койке в трюме корабля весь двухнедельный переход от Бали до Рабаула.
Корабль трещал и стонал, выписывая противолодочный зигзаг. Каждый раз, когда мы пересекали кильватерную струю сторожевика, корабль кренился и шатался, словно пьяный. Условия в трюме были просто чудовищными. Жара стояла невыносимая. Все 2 недели я лежал, промокший до нитки, так как пот струился буквально ручьями. В трюме тошнотворно воняло краской, и заболели буквально все пилоты, находившиеся вместе со мной. После того как мы прошли мимо острова Тимор, уже занятого нашими войсками, сторожевик внезапно развернулся и растаял вдали. Но теперь я болел уже всерьез. Временами мне казалось, что я умираю, и я надеялся, что смерть избавит меня наконец от ужасных страданий.
.....
Наконец транспорт бросил якорь в гавани Рабаула, главного порта Новой Британии. Со вздохом облегчения я выполз из трюма на причал. И тут я не поверил собственным глазам. Если Бали был земным раем, то Рабаул словно вынырнул из самых глубин ада. Наша авиагруппа должна была базироваться на узкой и пыльной взлетной полосе. Это был самый плохой аэродром, который я когда-либо видел. Совсем рядом с этим якобы аэродромом на 700 футов вверх поднимался конус вулкана. Каждые несколько минут земля содрогалась, вулкан глухо ворчал, а потом выплевывал кучу камней и облако густого, удушливого дыма. Позади вулкана стояли унылые и голые горные пики, лишенные даже признаков растительности.
317 кб, фотография аэродрома в Рабауле
Как только мы покинули корабль, пилотов увезли на аэродром. Пыльная дорога, по которой мы катили, ушла на несколько дюймов вглубь слоя вулканического пепла, покрывающего землю. Взлетная полоса была запущенной и грязной. При каждом шаге из-под ног взлетали облачка пыли и пепла. У пилотов невольно вырвались возгласы отчаяния, когда они увидели припаркованные там истребители. Старые машины с открытыми кабинами и неубирающимся шасси! Опять «Клод»! Я снова почувствовал себя хуже и просто упал.
97 кб, фото вулкана около аэродрома
......
Но уже на следующее утро я узнал, что Рабаул ни в коей мере не является местом ссылки, как мне сначала показалось. Рабаул находился не на периферии войны, а в самом ее центре.
Когда я еще спал, неожиданно раздался сигнал воздушной тревоги. В окно я увидел дюжину двухмоторных бомбардировщиков «Мэродер», которые летели над гаванью на очень малой высоте. Они метко всадили несколько бомб в транспорт «Комаки Мару», на котором мы только что прибыли с Бали. Экипаж разгружал трюмы, когда появились В-26, и матросы разбежались по всему причалу и даже попрыгали в воду, чтобы укрыться от них. Через несколько секунд пылающий, изуродованный транспорт лег на дно. После этого бомбардировщики, на которых были видны австралийские опознавательные знаки, занялись аэродромом и припаркованными там самолетами. 3 дня подряд «Мэродеры» возвращались, чтобы отбомбиться по аэродрому и вообще по всему, что имело неосторожность двигаться. Они медленно летели на малой высоте, а их стрелки развлекались пальбой по чему попало. Ни один человек не мог высунуть нос наружу, так как немедленно навлекал на себя огонь нескольких тяжелых пулеметов.
Эти атаки оказались лучшим лекарством для меня. По крайней мере, в Рабауле можно было надеяться на схватки, которые вытащат меня из болота, в которое я погрузился, проведя несколько недель на земле.
В начале апреля 30 летчиков авиакорпуса «Тайнань» были переведены на новую авиабазу Лаэ, расположенную на восточном берегу Новой Гвинеи. Так началась одна из самых жестоких воздушных битв всей Тихоокеанской войны. Находясь всего в 180 милях от главного бастиона союзников в Порт-Морсби, мы сразу начали сопровождать бомбардировщики, которые прилетали из Рабаула, чтобы атаковать вражеские позиции в этом районе. Такие налеты производились почти ежедневно. Однако война перестала быть односторонней. Очень часто в тот самый момент, когда мы бомбили Порт-Морсби, истребители и бомбардировщики союзников наносили удар по Лаэ. Отвага пилотов союзников поразила нас, они охотно принимали бой. Каждый раз во время атаки Лаэ мы встречали их, и несколько самолетов союзников либо получали повреждения, либо вообще не возвращались на базу. Наши налеты на Порт-Морсби наносили союзникам дополнительные потери.
Особо следует подчеркнуть, что летчики-истребители союзников без колебаний принимали бой. Несмотря на соотношение сил, их истребители сразу бросались в атаку. При этом они прекрасно понимали, что их самолеты уступают по своим летным характеристикам «Зеро». Более того, почти все наши пилоты были закаленными ветеранами. Эти два фактора давали нам ощутимое преимущество. Но нам приходилось сражаться с отважным противником. Вряд ли они уступали тем из наших летчиков, которые 3 года спустя начали отправляться в полеты, из которых не было возврата....
Таково описание этого "красочного" места, о котором в биографиях наскольких летчиков пойдет речь.