МУЖЕСТВО: ВАЛЁК
Статья из архива журнала Братишка.
Я плохо помню сам момент вручения ордена Мужества. Помню, что вручали награду и что вручали мне. Ещё слабее воспоминания об именных часах, которыми ФСБ меня наградила - там я уже «поплыл» совершенно, и голова так раскалывалась от боли, что сразу после вручения наград меня упекли в госпиталь.
На тот момент я не сопротивлялся; сразу-то после боя, в горячке ерепенился - какой там ещё госпиталь?! Ни царапины, ни осколка, а то, что голова болит - ну кто из нас ни разу не был контужен? Их, эти контузии, даже не отмечают, как ранения… Контузия, она и есть контузия - поболит и перестанет… Однако вот опять голова что-то трещит. Надо всё же врачу показаться, а то глаза красным застилает…
Свой первый «адрес» помню, как сейчас. Пять часов утра. Пустая улица. Здоровенный красный дом с зелёными воротами. Было страшно. Было очень страшно.
Я здорово переволновался - шёл-то первым, со щитом. Влетел в «адрес» очень просто и легко, как будто и не было в руках 8-килограммового щита.
И тут - представьте себе! - за мной, как в мышеловке, захлопывается дверь. Помню, что я очутился один и в кромешной темноте. Сзади братишки ломятся в ту же дверь, но открыть не могут. Грохот на всю улицу. Какая там уже, к чёрту, скрытность и бесшумность! Выбраться бы наружу! Сердце через рот того гляди выскочит, сумятица, паника, грохот. Щит бросил, палец на курок - любого, кто нарисовался хотя бы силуэтом, разнёс бы в пыль! Когда дверь эту дурацкую вынесли вместе с косяками, убедились, что со мной всё в полнейшем порядке. Дом перевернули вверх дном и плюнули от досады - никого! Пусто! Вот уже после всего - «оттяг» и мелкая, противная дрожь в коленях. И смех. И стыд. Стыд за свой собственный глупый страх. И обида. Точнее, злоба бешеная на тех, кто ушёл, выскользнул и хохочет надо мной и над всеми нами. Хорошо еще, что растяжек там никто не оставил для меня в том «адресе» или других сюрпризов. Впрочем, мои сюрпризы меня уже впереди ждали, так что первый блин, как водится, комом, но - ничего… Этих не взяли, других найдём…
Два с половиной года я руковожу действиями штурмовой группы в «восьмёрке», ставшей родным отрядом. В спецназ я попал сразу после суворовского. Прочёл статью в журнале «На боевом посту» про ОСН МВД, и появилась мечта. Потому что в спецназе каждый всегда на острие, всегда чем-то занят. Нужным. Важным. Ещё потому что в спецназе, как нигде больше, есть единое братство, замешанное на взаимовыручке, сплочённости, готовности закрыть собой брата и прийти на помощь. Это всё называется дружбой. Настоящей, большой дружбой. Я сразу решил, что это моё. Не потому что «служить и защищать», а потому что вера есть в то, что делаю. Уверенность! Нет, мне не нравится ломать и забирать чужие жизни, и я не пришёл в спецназ, чтобы убивать. Я не псих и не маньяк. Всякий раз, когда шёл «на войну», я давал противнику шанс. Я никогда не открывал огонь, пока не стреляли по мне. Пусть это будет он - тот, кто выстрелит первым. Или сдаст оружие и тогда - на милость победителя. Но чаще всего они не ждали милости, а стреляли первыми. Как тогда - в 2004-м, в Ингушетии. Или через год - взрывали нас в Дагестане.
С 2002 года я бегаю за бандитами по горам. Сначала были Бамут и Шалажи. Первое неуверенное ощущение боя. Первые пули над головой. Первые «свои» раненые и трупы. «Чужие» трупы. Семеро грязных, бородатых, дурно пахнущих, смуглых мужчин арабского вида, в натовском камуфляже, с немецкими, турецкими, иорданскими паспортами. Это были ублюдки из батальона Хаттаба. Уже давно нет Хаттаба, нет и этих уродов. Я хорошо их запомнил. После того как первая группа обработала зелёнку, они удирали по кустам. Первые бежали босыми, с большими, тяжёлыми мешками, метрах в трёхстах от меня. Мне было смешно: как-то всё было нереально просто и напрочь отсутствовало ощущение опасности. И я ликовал, оттого что они бежали от нас! Они нас БОЯЛИСЬ! Я тогда никого из них не завалил. Сам чуть пулю не поймал. Вжикнуло прямо над головой… Взмок в момент. Хватанул адреналина, но всё равно вместе со всеми своими бил по ним, старательно целясь и желая достать. А они удирали и огрызались…
Нам сказали, что в «адресе» будет только один фигурант. Дали показчика, нарисовали маршрут. На этот раз работа предстояла не в Чечне, а в Ингушетии. Разницы, как говорится, нет. Всё равно - бандит. Всё равно - в России. Мы выехали в Малгобек. Отрабатывать решили два «адреса». Начало не заладилось. В первом доме нужного человека не было. Я потрогал постель - она была чуть тёплой. И это странное тепло чужого человеческого тела подсказало мне, что опасность где-то рядом. Так бывает - когда чувствуешь кожей: что-то должно случиться. Что-то нехорошее. Стали прочёсывать дом и двор.
Я двинулся в сторону хозяйского сортира - бывает, что в выгребных ямах бандиты прячут оружие, завёрнутое в промасленный брезент, бывает, что отсиживаются и сами. Не дошёл метров пять, как меня вернули и приказали зайти во второй «адрес». Он был по соседству, буквально рукой подать. Как только перелезли через ворота, на меня из глубины саманного дома, вылупив огромные от страха глаза, вывалился волосатый, полуголый мужчина. Он задрал обе клешни вверх и заорал что-то нечленораздельное. Я навёл на него автомат. Он мухой метнулся в комнату.
Я себя успокоил: ну бывает, ну пошёл человек рано утром по нужде, а тут - мы с оружием, в броне… Из дома нам орали - то ли «Не стреляйте!», то ли «Не убивай!». Да я и не собирался никого убивать в то весеннее утро. Было довольно тепло, и мартовский рассвет уверенно окрашивал розовым шифер серых крыш. Приятно чирикали какие-то птицы. Вот и начирикали… Всё произошло мгновенно, за какие-то две секунды. Я первым зашёл в «адрес». Я почему-то совершенно не боялся, ощущение тревоги, как в первом «адресе», прошло. Уж очень смешной был тот мужик, ну просто клоун - полуголый, в шлёпанцах на босу ногу и с поднятыми кривыми руками.
Я крикнул ему и двум другим: «Мордой в пол!», сделал шаг внутрь комнаты, и мне под ноги выкатилась граната РГД-5. Я её увидел сразу и понял, что это - «моя» граната. За мной уже стояли двое братишек. Решение я принял инстинктивно и даже для самого себя ошеломительно быстро - я ударил по ней ногой. Не пнул, не толкнул, а именно ударил. Просто чтобы «моя» граната не досталась кому-то ещё из братишек, стоявших за мной. Их - своих товарищей, я уже в развороте, на вздохе, который, как я думал, будет самым последним в жизни, полунакрыл-полувытолкнул вон из дома. А потом был взрыв…
Я упал ничком. Был в полном сознании, отчётливо помню крик нашего командира: «Отход!» и уже из окон дома: «Аллах акбар!» Я и взмок и тут же просох моментально. Рот песком набит, в горле першит от резкого запаха пороха. И тут, ну прямо как в старых советских фильмах про войну, меня трясёт за плечо мой боец и истошно так в ухо мне орёт: «Замполит! Ты живой, замполит?» Понимаете, что такое - СТРАШНО СМЕШНО? Когда хочется рассмеяться, но горло сковал страх.
Потом был бой. Мне он показался очень долгим. Мы обрабатывали дом, не позволяя бандитам не то что выпрыгнуть, а даже высунуться из окон. Они огрызались автоматным огнём и гранатами. Помню белую вспышку слева от моей группы. Громкий хлопок. Через мгновение я увидел, как из окна вылетел ещё один маленький продолговатый предмет. Медленно кувыркаясь в воздухе, он падал на нас. Я успел подумать - «хаттабка». Взрыв. Весь мир заслонило розовой пеленой. Как будто лопатой ударили наотмашь по лицу. Все осколки достались другому братишке. Его мы вынесли, а сами продолжали давить этих уродов. Я стрелял из-за деревьев. В горячке схватки забыл про основное правило: постоянно меняй позицию. Мне командир показал круговое движение рукой - «Откатись!», и тут же, прямо в сантиметре от лица, фонтаны от пуль вспахали землю. Потом ещё фонтан. Это - по мне.
Мы их «выкурили» огнём из «Шмелей» на третью группу, ждавшую с восточной стороны дома. Один за другим они стали выпрыгивать из окон, пытаясь сосредоточиться за сортиром, где их ждал наш пулемётчик…
Только вот сожалею, что в первом «адресе» я сортир так и не проверил, как надо. Нам потом сообщили, что главного фигуранта, по которому мы работали, убили только полгода спустя. В 1-й бесланской школе. Возможно, это и мой просчёт.
В очередную командировку в Дагестан я поехал в 2005-м. Обстановка в регионе была, мягко говоря, неважной. Теракты и взрывы каждую неделю, убийства милиционеров несколько раз в неделю, причём по нескольку сотрудников за раз. Штурмовали дома с засевшими в них бандитами ежемесячно. Похороны жертв убийств и терактов в Дагестане были рутинным явлением. Население было озлоблено. Ещё бы - по всей республике то зачистки, то штурм дома, то теракт, то опять штурм квартиры или дома, не говоря уже о регулярных обстрелах зданий администрации и силовых структур в разных населённых пунктах среди бела дня, а уж рейды спецназов ГРУ и МВД в горах - так об этом просто не знали - так, догадывались… Мы делали свою работу. Чистили республику от «грязи».
Чистили везде, где находили. Там где доставали ваххабитов, регулярно обнаруживали килограммы макулатуры ваххабитского тока. Я читал ее, чтобы понять - что у них в головах? Что заставляет таких же молодых, как я, парней прыгать в средневековый омут?
Мы не против ислама, у нас в отряде служат и мусульмане, и представители иных конфессий. Люди, пропагандирующие экстремизм и спекулирующие на экономических трудностях, на реально существующих проблемах региона, таких, как отвратительная коррупция и безработица, и заталкивающие лопоухую и безденежную молодёжь в паутину радикальных группировок, представляют страшную силу и угрозу и республике, и стране, в которой я родился и живу. Мне не хотелось снова забирать чужие жизни, но в меня и в моих братишек стреляли. Стреляли такие же молодые, как я сам. И даже моложе. Я всё-таки не мог понять - неужели священный Коран и автомат Калашникова навсегда связаны вместе?
Нам не нравилась та баня в Махачкале: далеко ездить, да и банщик какой-то слишком услужливый и даже назойливый. Все лез с вопросами да с предложениями «насчёт водки и чего-нибудь ещё». Я помню, как он, заглядывая в глаза, ласково спрашивал: «Ещё приедете, уважаемый?» Мы даже стали ему грубить - не твоё, мол, дело, старый хрыч! А он всё делал вид, что не обижался и подмигивал: как же, понимаю, мол, даже помывка в бане спецназа - это военная тайна! Мы ездили в город только «по-боевой», по жаре в брониках, с оружием. Нас «пасли». Особо не маскируясь, наверное, думая, что у москвичей на Кавказе головы работают хуже. Наш начальник разведки пытался пробить номера той «семёрки», что ездила за нами по городу следом уже несколько дней. Удалось выяснить немного - только то, что машина в угоне. Были ещё странные признаки того, что нам готовят какую-то пакость, но чтобы вот так - огромным обухом да по голове…
Первый день лета наступил вполне обыденно. Расслабленно-жарко, с горькой дагестанской жаждой, горячей и сухой пылью да томлением наших скромных солдатских желаний - помыться, отоспаться наконец. Надоело всё - то горы, то лес, то «адреса». К тому же с завидной регулярностью отряд полюбили привлекать к охране всякого рода чиновников. Известие об организации банного дня все встретили с равнодушием - баня так баня. После помывки я доставил свою группу на базу и прилёг на часок. Дима - командир 1-й группы погнал в город. Тоже в баню. Меня разбудили оповещением, что весь отряд поднимают по тревоге. Мы были готовы к работе. Куда? Что? Опять «адрес»? Или ещё один Беслан, не дай бог? Поступила новая вводная - всем оставаться на месте. Длинной резиной потянулось время неизвестности и скучного ожидания, пока кто-то не включил телевизор. Там показывали и рассказывали. Про нас рассказывали. Мы слушали и не верили. Было странное ощущение - как на машине времени… И ещё раз - как обухом по голове. Как обухом…
В какой-то московской газете написали очень хлёсткий заголовок про тот ужасный теракт, в результате которого мы потеряли 9 наших друзей. «Кровавая баня». Это действительно было правдой - была баня и была кровь. Мы смотрели на эту кровь и становились старше. НИКТО из бойцов не хотел уехать домой, как ни исхитрялись в дотошных вопросах штатные психологи, потому что мы знали - НИКТО из тех, кто ЭТО с нами сделал, не должен уйти от ответа. После того дня мы все, ВСЕ стали старше, злее, сильнее. Мы сами привезли и погрузили трупы наших братишек в аэропорту Махачкалы на московский спецборт. Мы сами попрощались с каждым и поклялись за каждого отомстить.
Мы это обещали не тем, кто ЭТО сделал с нами. Мы это обещали себе.
Когда командир вернулся из Москвы, мы уже знали - отряд не будут выводить из Дагестана, потому что ОСН «Русь» должен вернуться в Москву не как пострадавший, а как победитель. Мы остались на Кавказе, чтобы отдать долги.
В таком темпе и с такой холодной яростью наши братишки ещё не работали никогда. К сожалению, по ряду причин всех деталей этой спецоперации, уникальной по своему масштабу, по тщательности проведённой оперативной работы, а также по количеству и жестокости боестолкновений, рассказать нельзя. Мы перевернули все вверх дном. Обшарили каждый закоулок в городе, каждое ущелье в горах и каждый овраг в лесу. Каждый подозрительный дом мы брали на заметку, каждую «левую» квартиру мы перетряхивали вместе с теми, кто там был, и горе было тем, кто открывал по нам огонь. Мы вернули долги. Мы победили.
Теракт о котором идет речь - читать здесь
Я плохо помню сам момент вручения ордена Мужества. Помню, что вручали награду и что вручали мне. Ещё слабее воспоминания об именных часах, которыми ФСБ меня наградила - там я уже «поплыл» совершенно, и голова так раскалывалась от боли, что сразу после вручения наград меня упекли в госпиталь.
На тот момент я не сопротивлялся; сразу-то после боя, в горячке ерепенился - какой там ещё госпиталь?! Ни царапины, ни осколка, а то, что голова болит - ну кто из нас ни разу не был контужен? Их, эти контузии, даже не отмечают, как ранения… Контузия, она и есть контузия - поболит и перестанет… Однако вот опять голова что-то трещит. Надо всё же врачу показаться, а то глаза красным застилает…
Свой первый «адрес» помню, как сейчас. Пять часов утра. Пустая улица. Здоровенный красный дом с зелёными воротами. Было страшно. Было очень страшно.
Я здорово переволновался - шёл-то первым, со щитом. Влетел в «адрес» очень просто и легко, как будто и не было в руках 8-килограммового щита.
И тут - представьте себе! - за мной, как в мышеловке, захлопывается дверь. Помню, что я очутился один и в кромешной темноте. Сзади братишки ломятся в ту же дверь, но открыть не могут. Грохот на всю улицу. Какая там уже, к чёрту, скрытность и бесшумность! Выбраться бы наружу! Сердце через рот того гляди выскочит, сумятица, паника, грохот. Щит бросил, палец на курок - любого, кто нарисовался хотя бы силуэтом, разнёс бы в пыль! Когда дверь эту дурацкую вынесли вместе с косяками, убедились, что со мной всё в полнейшем порядке. Дом перевернули вверх дном и плюнули от досады - никого! Пусто! Вот уже после всего - «оттяг» и мелкая, противная дрожь в коленях. И смех. И стыд. Стыд за свой собственный глупый страх. И обида. Точнее, злоба бешеная на тех, кто ушёл, выскользнул и хохочет надо мной и над всеми нами. Хорошо еще, что растяжек там никто не оставил для меня в том «адресе» или других сюрпризов. Впрочем, мои сюрпризы меня уже впереди ждали, так что первый блин, как водится, комом, но - ничего… Этих не взяли, других найдём…
Два с половиной года я руковожу действиями штурмовой группы в «восьмёрке», ставшей родным отрядом. В спецназ я попал сразу после суворовского. Прочёл статью в журнале «На боевом посту» про ОСН МВД, и появилась мечта. Потому что в спецназе каждый всегда на острие, всегда чем-то занят. Нужным. Важным. Ещё потому что в спецназе, как нигде больше, есть единое братство, замешанное на взаимовыручке, сплочённости, готовности закрыть собой брата и прийти на помощь. Это всё называется дружбой. Настоящей, большой дружбой. Я сразу решил, что это моё. Не потому что «служить и защищать», а потому что вера есть в то, что делаю. Уверенность! Нет, мне не нравится ломать и забирать чужие жизни, и я не пришёл в спецназ, чтобы убивать. Я не псих и не маньяк. Всякий раз, когда шёл «на войну», я давал противнику шанс. Я никогда не открывал огонь, пока не стреляли по мне. Пусть это будет он - тот, кто выстрелит первым. Или сдаст оружие и тогда - на милость победителя. Но чаще всего они не ждали милости, а стреляли первыми. Как тогда - в 2004-м, в Ингушетии. Или через год - взрывали нас в Дагестане.
С 2002 года я бегаю за бандитами по горам. Сначала были Бамут и Шалажи. Первое неуверенное ощущение боя. Первые пули над головой. Первые «свои» раненые и трупы. «Чужие» трупы. Семеро грязных, бородатых, дурно пахнущих, смуглых мужчин арабского вида, в натовском камуфляже, с немецкими, турецкими, иорданскими паспортами. Это были ублюдки из батальона Хаттаба. Уже давно нет Хаттаба, нет и этих уродов. Я хорошо их запомнил. После того как первая группа обработала зелёнку, они удирали по кустам. Первые бежали босыми, с большими, тяжёлыми мешками, метрах в трёхстах от меня. Мне было смешно: как-то всё было нереально просто и напрочь отсутствовало ощущение опасности. И я ликовал, оттого что они бежали от нас! Они нас БОЯЛИСЬ! Я тогда никого из них не завалил. Сам чуть пулю не поймал. Вжикнуло прямо над головой… Взмок в момент. Хватанул адреналина, но всё равно вместе со всеми своими бил по ним, старательно целясь и желая достать. А они удирали и огрызались…
Нам сказали, что в «адресе» будет только один фигурант. Дали показчика, нарисовали маршрут. На этот раз работа предстояла не в Чечне, а в Ингушетии. Разницы, как говорится, нет. Всё равно - бандит. Всё равно - в России. Мы выехали в Малгобек. Отрабатывать решили два «адреса». Начало не заладилось. В первом доме нужного человека не было. Я потрогал постель - она была чуть тёплой. И это странное тепло чужого человеческого тела подсказало мне, что опасность где-то рядом. Так бывает - когда чувствуешь кожей: что-то должно случиться. Что-то нехорошее. Стали прочёсывать дом и двор.
Я двинулся в сторону хозяйского сортира - бывает, что в выгребных ямах бандиты прячут оружие, завёрнутое в промасленный брезент, бывает, что отсиживаются и сами. Не дошёл метров пять, как меня вернули и приказали зайти во второй «адрес». Он был по соседству, буквально рукой подать. Как только перелезли через ворота, на меня из глубины саманного дома, вылупив огромные от страха глаза, вывалился волосатый, полуголый мужчина. Он задрал обе клешни вверх и заорал что-то нечленораздельное. Я навёл на него автомат. Он мухой метнулся в комнату.
Я себя успокоил: ну бывает, ну пошёл человек рано утром по нужде, а тут - мы с оружием, в броне… Из дома нам орали - то ли «Не стреляйте!», то ли «Не убивай!». Да я и не собирался никого убивать в то весеннее утро. Было довольно тепло, и мартовский рассвет уверенно окрашивал розовым шифер серых крыш. Приятно чирикали какие-то птицы. Вот и начирикали… Всё произошло мгновенно, за какие-то две секунды. Я первым зашёл в «адрес». Я почему-то совершенно не боялся, ощущение тревоги, как в первом «адресе», прошло. Уж очень смешной был тот мужик, ну просто клоун - полуголый, в шлёпанцах на босу ногу и с поднятыми кривыми руками.
Я крикнул ему и двум другим: «Мордой в пол!», сделал шаг внутрь комнаты, и мне под ноги выкатилась граната РГД-5. Я её увидел сразу и понял, что это - «моя» граната. За мной уже стояли двое братишек. Решение я принял инстинктивно и даже для самого себя ошеломительно быстро - я ударил по ней ногой. Не пнул, не толкнул, а именно ударил. Просто чтобы «моя» граната не досталась кому-то ещё из братишек, стоявших за мной. Их - своих товарищей, я уже в развороте, на вздохе, который, как я думал, будет самым последним в жизни, полунакрыл-полувытолкнул вон из дома. А потом был взрыв…
Я упал ничком. Был в полном сознании, отчётливо помню крик нашего командира: «Отход!» и уже из окон дома: «Аллах акбар!» Я и взмок и тут же просох моментально. Рот песком набит, в горле першит от резкого запаха пороха. И тут, ну прямо как в старых советских фильмах про войну, меня трясёт за плечо мой боец и истошно так в ухо мне орёт: «Замполит! Ты живой, замполит?» Понимаете, что такое - СТРАШНО СМЕШНО? Когда хочется рассмеяться, но горло сковал страх.
Потом был бой. Мне он показался очень долгим. Мы обрабатывали дом, не позволяя бандитам не то что выпрыгнуть, а даже высунуться из окон. Они огрызались автоматным огнём и гранатами. Помню белую вспышку слева от моей группы. Громкий хлопок. Через мгновение я увидел, как из окна вылетел ещё один маленький продолговатый предмет. Медленно кувыркаясь в воздухе, он падал на нас. Я успел подумать - «хаттабка». Взрыв. Весь мир заслонило розовой пеленой. Как будто лопатой ударили наотмашь по лицу. Все осколки достались другому братишке. Его мы вынесли, а сами продолжали давить этих уродов. Я стрелял из-за деревьев. В горячке схватки забыл про основное правило: постоянно меняй позицию. Мне командир показал круговое движение рукой - «Откатись!», и тут же, прямо в сантиметре от лица, фонтаны от пуль вспахали землю. Потом ещё фонтан. Это - по мне.
Мы их «выкурили» огнём из «Шмелей» на третью группу, ждавшую с восточной стороны дома. Один за другим они стали выпрыгивать из окон, пытаясь сосредоточиться за сортиром, где их ждал наш пулемётчик…
Только вот сожалею, что в первом «адресе» я сортир так и не проверил, как надо. Нам потом сообщили, что главного фигуранта, по которому мы работали, убили только полгода спустя. В 1-й бесланской школе. Возможно, это и мой просчёт.
В очередную командировку в Дагестан я поехал в 2005-м. Обстановка в регионе была, мягко говоря, неважной. Теракты и взрывы каждую неделю, убийства милиционеров несколько раз в неделю, причём по нескольку сотрудников за раз. Штурмовали дома с засевшими в них бандитами ежемесячно. Похороны жертв убийств и терактов в Дагестане были рутинным явлением. Население было озлоблено. Ещё бы - по всей республике то зачистки, то штурм дома, то теракт, то опять штурм квартиры или дома, не говоря уже о регулярных обстрелах зданий администрации и силовых структур в разных населённых пунктах среди бела дня, а уж рейды спецназов ГРУ и МВД в горах - так об этом просто не знали - так, догадывались… Мы делали свою работу. Чистили республику от «грязи».
Чистили везде, где находили. Там где доставали ваххабитов, регулярно обнаруживали килограммы макулатуры ваххабитского тока. Я читал ее, чтобы понять - что у них в головах? Что заставляет таких же молодых, как я, парней прыгать в средневековый омут?
Мы не против ислама, у нас в отряде служат и мусульмане, и представители иных конфессий. Люди, пропагандирующие экстремизм и спекулирующие на экономических трудностях, на реально существующих проблемах региона, таких, как отвратительная коррупция и безработица, и заталкивающие лопоухую и безденежную молодёжь в паутину радикальных группировок, представляют страшную силу и угрозу и республике, и стране, в которой я родился и живу. Мне не хотелось снова забирать чужие жизни, но в меня и в моих братишек стреляли. Стреляли такие же молодые, как я сам. И даже моложе. Я всё-таки не мог понять - неужели священный Коран и автомат Калашникова навсегда связаны вместе?
Нам не нравилась та баня в Махачкале: далеко ездить, да и банщик какой-то слишком услужливый и даже назойливый. Все лез с вопросами да с предложениями «насчёт водки и чего-нибудь ещё». Я помню, как он, заглядывая в глаза, ласково спрашивал: «Ещё приедете, уважаемый?» Мы даже стали ему грубить - не твоё, мол, дело, старый хрыч! А он всё делал вид, что не обижался и подмигивал: как же, понимаю, мол, даже помывка в бане спецназа - это военная тайна! Мы ездили в город только «по-боевой», по жаре в брониках, с оружием. Нас «пасли». Особо не маскируясь, наверное, думая, что у москвичей на Кавказе головы работают хуже. Наш начальник разведки пытался пробить номера той «семёрки», что ездила за нами по городу следом уже несколько дней. Удалось выяснить немного - только то, что машина в угоне. Были ещё странные признаки того, что нам готовят какую-то пакость, но чтобы вот так - огромным обухом да по голове…
Первый день лета наступил вполне обыденно. Расслабленно-жарко, с горькой дагестанской жаждой, горячей и сухой пылью да томлением наших скромных солдатских желаний - помыться, отоспаться наконец. Надоело всё - то горы, то лес, то «адреса». К тому же с завидной регулярностью отряд полюбили привлекать к охране всякого рода чиновников. Известие об организации банного дня все встретили с равнодушием - баня так баня. После помывки я доставил свою группу на базу и прилёг на часок. Дима - командир 1-й группы погнал в город. Тоже в баню. Меня разбудили оповещением, что весь отряд поднимают по тревоге. Мы были готовы к работе. Куда? Что? Опять «адрес»? Или ещё один Беслан, не дай бог? Поступила новая вводная - всем оставаться на месте. Длинной резиной потянулось время неизвестности и скучного ожидания, пока кто-то не включил телевизор. Там показывали и рассказывали. Про нас рассказывали. Мы слушали и не верили. Было странное ощущение - как на машине времени… И ещё раз - как обухом по голове. Как обухом…
В какой-то московской газете написали очень хлёсткий заголовок про тот ужасный теракт, в результате которого мы потеряли 9 наших друзей. «Кровавая баня». Это действительно было правдой - была баня и была кровь. Мы смотрели на эту кровь и становились старше. НИКТО из бойцов не хотел уехать домой, как ни исхитрялись в дотошных вопросах штатные психологи, потому что мы знали - НИКТО из тех, кто ЭТО с нами сделал, не должен уйти от ответа. После того дня мы все, ВСЕ стали старше, злее, сильнее. Мы сами привезли и погрузили трупы наших братишек в аэропорту Махачкалы на московский спецборт. Мы сами попрощались с каждым и поклялись за каждого отомстить.
Мы это обещали не тем, кто ЭТО сделал с нами. Мы это обещали себе.
Когда командир вернулся из Москвы, мы уже знали - отряд не будут выводить из Дагестана, потому что ОСН «Русь» должен вернуться в Москву не как пострадавший, а как победитель. Мы остались на Кавказе, чтобы отдать долги.
В таком темпе и с такой холодной яростью наши братишки ещё не работали никогда. К сожалению, по ряду причин всех деталей этой спецоперации, уникальной по своему масштабу, по тщательности проведённой оперативной работы, а также по количеству и жестокости боестолкновений, рассказать нельзя. Мы перевернули все вверх дном. Обшарили каждый закоулок в городе, каждое ущелье в горах и каждый овраг в лесу. Каждый подозрительный дом мы брали на заметку, каждую «левую» квартиру мы перетряхивали вместе с теми, кто там был, и горе было тем, кто открывал по нам огонь. Мы вернули долги. Мы победили.
Теракт о котором идет речь - читать здесь